17. Яростный стройотряд

Пришло полярное лето. Дни становились длинными. И вот наступил момент, когда солнце перестало исчезать за линией горизонта. Оно неподвижно зависло в распадке меж невысоких сопок словно раздумывая, что делать дальше, а затем двинулось вдоль неровной кромки между земной твердью и небом к точке восхода.

Светлана провожала меня на перроне вокзала. До отхода поезда "Мурманск-Адлер" оставался час.

В нагрудном кармане моего кителя лежали документы об окончании срочной службы и увольнении в запас. Знаменательное само по себе событие не вызывало бурной радости. Да, я отбывал на родину, по которой скучал два года, предстояла встреча с родителями, друзьями... Но здесь я оставлял частицу своей судьбы, грусть, сомнения, преследовавшие меня весь год. Вскоре поезд помчит на юг, а всё что было, останется в прошлом и будет удаляться по континууму времени безвозвратно. Вот такая она, жизнь.

- Я попытаюсь приехать осенью.

Света отрицательно покачала головой.

- Североморск - закрытый город. Тебя не пропустят. Нужно приглашение на въезд и только для ближайших родственников.

- Можно в Мурманске остановиться... - попробовал поискать варианты.

Девушка выдавила из себя улыбку.

- Здесь все гостиницы переполнены многочисленными жёнами и любовницами иногородних моряков рыболовецкого флота. Получить номер для проживания практически невозможно.

Она помолчала, докуривая сигарету.

- Не принял предложения Павлова остаться в "Экипаже", теперь поздно о чём-либо мечтать... Нет, это твоё решение, и я не имею права его осуждать.

Мне нечего было возразить. Хотел напомнить, что выбор был мучителен, но это - не новость для Светланы, она прекрасно знала, что такое решение далось ой как непросто...

- Не вини себя! Со мной остаются самые светлые воспоминания о тебе.

Час, отведённый нам, заканчивался. Проводник предложила пассажирам пройти в вагон, а провожающим выйти.

- Света, я не забуду о времени, проведённом вместе. У меня есть твой адрес, напишу.

- Ладно, не грусти. Вспоминай о девушке с севера. Даст бог, когда-нибудь свидимся.

Она порывисто прильнула к моим губам и, не оборачиваясь, пошла к зданию вокзала.

Эти воспоминания о недавнем прошлом заставляли задумываться - правильный ли выбор совершён мной? Трогательные чувства к рыжеволосой красавице оставили неизгладимый след в душе. Было ли это сильное влечение или любовь? Подобрать к чувствам слова непросто, а спросить не у кого. Я пытался убаюкать себя мыслями типа: "Все мы что-нибудь чувствуем..." Потом призывал на помощь разум. Только разум просил отсрочки - он не был готов...

Постепенно грусть, однажды заполонившая мой внутренний мир, стала отдаляться. Изнурительная работа в стройотряде как нельзя лучше способствовала этому. Древняя истина оказалась мудра. Время лечило, притупляя душевную боль.

Подходило к концу жаркое лето. Команда Пугачёва не успевала завершить строительство второго коровника. Уже были выложены стены, на очереди стояло возведение крыши, фронтонов, уборка и планировка территории. Но это требовало, как минимум, двух недель. Незавершенный объект оценивался смехотворно низкой денежной суммой. Тома Воронина срочно выехала в Краснодар решать проблему с руководством института.

Тайфуновцы продолжали работать, но моральный дух бойцов упал. Некоторые пытались шутить:

- Я работаю, работаю и работы не боюсь, если правый бок устанет - я на левый повернусь!

- Вот-вот, в точку! Что наработали, то и получим.

К концу рабочего дня на объект прибежал Пугачёв, радостно размахивая телеграммой:

- Ай да Тома, ай да красавица! Дали нам отсрочку до 15 сентября, потом два выходных, а семнадцатого, в понедельник, на учёбу!

Студенты подхватили командира и стали подбрасывать вверх.

Яростный "Тайфун" расправил крылья и с удвоенной энергией принялся завершать строительство.

Студенческие отряды, как перелётные птицы на юг, массово стали отбывать в расположение своих ВУЗов. Кто-то почти ничего не заработал, кто-то - мало, по триста-четыреста рублей на бойца. Ошеломил стройотряд "Луч", занявший первое место в районе: ребята, отработавшие весь трудовой семестр, получили по 1700 рэ.

"Тайфун" продолжал сражаться в полном одиночестве.