14. История двух сестёр

После школы Тая часто навещала Киру. Девушке нравились деревья в тихом больничном парке. Сёстры сидели на скамейке, исцарапанной, старой, пыльно-зелёной. Над головой у них проплывала Осень - хитроглазая, криворотая старушонка в ярко-жёлтом платье. Шамкая что-то себе под нос, она грозила Кире и Тае пальцем с грязным, обломанным ногтем.

- Тайка, я ребёнка хочу, - ни с того ни с сего брякнула Кира во время прогулки по больничному парку. Пустоглазый и звонкий осенний денёк криво улыбнулся, захихикали золотистые листья. «Куда этой Кире ребёнка, если она свою жизнь обустроить не может?» - прошипел голый, желчный куст. Жёлтоплатийная старушонка-осень только руками развела.

- Ребёнка?- переспросила Тая.

- Ну да. Раньше детей на дух не выносила. Мне они казались такими уродливыми, шумными и грязными. И глупыми, к тому же. Вот и сделала два аборта и предохранялась потом всё время. А теперь… Представила девчушку в розовой колясочке. Стала бы её наряжать и в гости с ней ходить. Назвала бы её Екатериной, Елизаветой или Юлией. Благородные имена. Не то что у нас с тобой, - Кира прикрыла глаза и мечтательно улыбнулась.

- Я бы тоже хотела, чтобы у меня появилась племянница или племянник. Только… Не нужно рожать от такого, как Толик. А то малыш несчастным будет. Когда я училась в первом классе, у нас был мальчик Лёва Касицкий. Он часто плакал на уроках, а на переменах рассказывал всякие ужасы, которые у них дома творились. У него отец выходил из себя по любому поводу, - Таю передёрнуло от воспоминания. - Пусть наши с тобой дети не переживут ничего такого.

- Это-то понятно. Но где же взять нормального мужа и отца? - вздохнула Кира. - Ладно, мне пора.

И она медленно двинулась в сторону грязно-розового, потрескавшегося больничного корпуса. Тая с грустью провожала глазами несуразную, прихрамывающую фигурку в тёплой куртке и длинном халате цвета заката. «Не везёт бедной Кире. Но почему? Кто и за что её проклял? Кира ведь никому не сделала ничего плохого», - размышляла Тая по дороге домой. Дома, похлебав наваристого борща на говяжьем бульоне, девушка села за уроки. За окном лил холодный, скучнолицый дождь, и насвистывал разбойничью песню бродяга-ветер. Затишье сменилось бурей.

Вдруг в дверь позвонили, а потом ещё и ещё рааз.

- Да иду я, сейчас, - Тая бросилась в прихожую, недоумевая, кто мог прийти в такое время. Родители должны были вернуться только через два часа, а Кира томилась в стенах больницы. На пороге стояло мокрое существо с посиневшим лицом.

- Тая, всё пропало. Я не хочу жить, - всхлипывая, пробормотало несуразное создание.

- Вика? - изумилась Тая. - Что с тобой? Что случилось? Почему ты в таком виде?

- Ромка сказал, чтобы я ему больше не звонила и не приходила. Обозвал испорченной, - Вика шмыгнула носом. – Это давно началось. Сначала Ромке не понравилось, что я перекрасила волосы в апельсиновый цвет. По его словам, это вульгарщина. Потом отругал меня за то, что юбки выше колена ношу. А сегодня я курила у гаражей с девочкой из нашего класса Настей Метёлкиной. А Ромка как раз мимо проходил.

Вика опустилась на пол и заскулила, словно замерзшая, избитая собака.

- Ну не переживай, - как умела, успокаивала Вику Тая. - Если чувства сильные, он тебя простит.

Тая налила Вике горячего чая, заставила выпить стакан дурно пахнущих сердечно-успокоительных капель. Но Вика не желала уноситься в край Спо, обитель покоя и хрупких, паутинно-прозрачных снов.

Тае вспомнилось, как Вика пришла в школу в новом образе и принялась рассуждать о цветотипах. «Каждый человек это время года, - важно цедила она слова. - Серые мышки с невзрачным цветом волос и бесцветными бровями называются Летом. Белокожие брюнетки - контрастная Зима. А я Осень. Что смеётесь? Я это в журнале вчера прочитала. Поэтому огненный цвет мне к лицу. У меня и от природы шевелюра рыжеватая». С тех пор одноклассницы стали называть Вику Осенью. Девушка не возражала. Ей даже нравилось новое прозвище.

- А я какой цветотип? - спросила Тая, чтобы отвлечь подругу от неприятных воспоминаний.

- Ты? Даже не знаю. Там про женщин с такой внешностью ни слова. Для Лета ярковата, для Весны слишком тёмная, для Зимы недостаточно контрастная. И на Осень ни капельки не похожа. Да и какая теперь разница?

И Вика вновь принялась пересказывать историю своего недолгого счастья. Тая тяжело вздыхала, не зная, как ободрить подругу.

Следующая неделя оказалась неожиданно тёплой. Осенние листья расправили плечи и весело улыбались прохожим. В лужах отражались голубые одежды неба.

- Девчонки, давайте после уроков погуляем, - предложила Лена. – Осень, ты с нами?

Вика радостно закивала и улыбнулась впервые за последние несколько дней. Клетчатая юбчонка и чёрные колготки шли ей. Так же как и красная кричащая помада. Правда, Тае этот образ казался чересчур вызывающим.

Девушки долго бродили по городу, а потом решили отдохнуть в кафе с соблазнительным названием «Твой шанс». Сидя за столиком у окна, Тая, Вика и Лена ели бело-розовое мороженое, пахнувшее акварельными красками. За стеклом проносились разноцветные автомобили, смеялось в кулачок солнце, недавно перенесшее желтуху. И проходили, проходили люди. Девушка в модном фиолетовом пальто, опирающаяся на палку старушка – синий платок, коричневый плащ, телепортировавшийся из далёких шестидесятых… Бежали вприпрыжку дети, болтала по телефону румяная молодая женщина с коляской. Тае вдруг показалось, что где-то, когда-то она ощущала себя чужой, лишней. Кажется, она тоже сидела в кафе. Но когда, где это случилось? Во сне ли, наяву?

- Девушка, я вот давно на вас смотрю… Вас как зовут? - вырвал Таю из раздумий хрипловатый мужской голос.

- Её Тая зовут. Таисия, - вмешалась в разговор болтушка Вика.

- Тая, какое чудесное имя! Буквально тает на языке. Как ваше мороженое. Не хотите прокатиться на машине? Погода чудная. За городом сейчас красота. У меня вишнёвая "девятка". Как в старой песне времён нашего раннего детства, - хохотнул парень.

Это был рослый, толстощёкий, румяный брюнет в чёрной кожаной куртке и голубых джинсах. От него пахло бензином и дешёвым одеколоном.

- Нет, я не езжу за город с незнакомцами, - отрезала Тая и отвернулась к окну.

- И правильно. Нечего тут! - поддержала подругу Лена.

- А меня не прокатишь? Ты такой стильный в этом кожаном прикиде, - Вика захихикала. Она неприятно растягивала слова, подражая проституткам из французских мелодрам.

- Ну поехали, - хохотнул парень. - Меня, кстати, Юрой зовут.

- А я Вика, Виктория. Пошли, - и не успели подруги опомниться, как парочка двинулась к двери.

- Что же делается? Надо эту дуру спасти, - по-старушечьи запричитала Лена.

Подруги бросились к выходу, не обращая внимания на перешёптывания других посетителей и удивлённые взгляды официанток. И успели как раз вовремя. Вика стояла около забрызганной грязью вишнёвой легковушки.

- Сумасшедшая! Нельзя с ним ехать! - Тая схватила Вику за рукав.

- Пойдём давай, дура! – прошипела Лена.

- А ну отстаньте! С кем хочу, с тем и еду,- завизжала Вика.

Завязалась борьба. Вика вцепилась Лене в лицо, а Таю довольно чувствительно ударила сапогом по голени. Юра, проворчав себе под нос что-то нецензурное, уехал.

- Вы завидуете мне и разрушили моё счастье, - Вика опустилась на мягкие, золотистые листья и зарыдала. - Сами ни с кем не встречаются и другим не дают. Как же я вас ненавижу! Фригидные старые девы. Чтоб вас грузовик сбил по пути домой!

Лицо Вики изменилось до неузнаваемости. Теперь она походила на ведьму. Рыжую фурию с размазавшейся помадой, чёрными потёками туши и растрёпанными волосами цвета пламени. Несмотря на её бурные протесты, Лена и Тая довели Вику до дома.

- Ну и дура. Сумасшедшая просто. Быть такой отчаянной,- передернула плечами Лена. Тая промолчала. Ведь полгода назад она вела себя не лучше.

Каким-то образом об этом эпизоде узнали в школе. И одноклассники стали называть Вику Отчаянной Осенью. Была когда-то книга с таким названием. Она будоражила неокрепшие умы, передавалась из рук в руки, но потом приелась и перекочевала в край забытых снов. Или... в пыльно-книжное царство захолустных библиотек? Может быть, кто-то из одноклассников Лены, Вики и Таи случайно наткнулся на эту повесть в обители старых книг, дремлющих на стеллажах? Или же прозвище было простым совпадением? Никто не знает. И никогда не узнает!