08. Перевал. Глава четвертая
Терехин достал из кармана синюю пачку «LM», вытряхнул из нее сигарету и со словами «курить здесь запрещено» стал длинным носом втягивать аромат табака с гильзы незажженной сигареты, прям как я несколько лет назад, когда бросал курить.
- Вы что же собираетесь освещать и эту сторону? - спросил он несколько напряженно, продолжая вертеть в пальцах сигарету, будто это не сигарета вовсе была, а микрофон для интервью.
- Я не могу вам ничего обещать, у меня тоже есть начальник, - выкрутился я.
Едва заметное легкое недовольство скользнуло по его лицу.
В тот момент я лишь слегка задумался: отчего такое любопытство, и даже не к самой статье, а к финальной ее части, ведь дело-то уже рассекречено, какая им печаль до того, что напишут СМИ? Неужели это как-то омрачит славу института. Люди прочтут и забудут. Кому есть интерес до событий шестидесятилетней давности? Ответ на этот вопрос уже имелся, только узнал я о нем немножечко позже - когда в телефоне просматривал новостную ленту браузера. Ответ был в той самой нашумевшей истории, которая, согласно записям профессора, имела прямое отношение к нему и его дальнейшей гибели. Днем раньше моей поездки в Серов Свердловская прокуратура возобновила расследование того страшного и загадочного случая. И тот, кто «интервьюировал» меня сегодня, прекрасно об этом знал.
Однако на тот момент телефона при мне еще не было, и потому я терялся в догадках, беседуя с настырным сотрудником, которому имелось дело до всякой мелочи.
- Понимаете, как бы вам это объяснить, - пустился Терехин в вычурные уговоры, - может не совсем корректно это дополнение о самоубийстве. Основная часть статьи и без того довольно внушительная по объему и немало интересная. К чему этот детективный настрой, статья ведь биографическая. Мало ли кто и как может скончаться.
Я слегка вздрогнул от его последней фразы, произнесенной как-то совсем не философски, а пугающе цинично, будто он сам распоряжался, кому, когда и от чего умереть.
Терехин тем временем продолжал:
- А то получается, как в русской пословице: начали за здравие, а кончили за упокой. Еще неизвестно, как к этому отнесутся родственники, вдова, дети.
Я чуть было не ляпнул, что имел беседу с Алешиной, но вовремя осекся – мне показалась странной настойчивость, с которой Терехин отговаривал меня. Увидев вопиющее несовпадение наших интересов, я решил прервать поток дальнейших откровений.
- Вы же понимаете, что журнал всего лишь одна из форм ознакомления общественности с материалами, - сказал я, - и, если родственники дали согласие на передачу материалов в музей, то вряд ли от них потребуется какое-то особое разрешение на публикацию.
- Да, мне это известно, но раскрою карты, дело в том, что позавчера руководство института решало вопрос о временном приостановлении общего доступа к документам в связи с новыми обстоятельствами, о которых я пока не могу вам рассказать.
Что?! Какие обстоятельства?! О чем он?! Какие новые обстоятельства могут быть в деле полувековой давности?! На секунду мне показалось, что Терехин несет какой-то вздор.
Однако он совсем не производил впечатления человека одержимого бредом, а скорее наоборот, последовательного и логичного в достижении своей цели. Лицо его светилось умом и проницательностью, от речи веяло хоть напускным, но радушием и твердостью одновременно.
- Но, видимо, официально вопрос еще не решен, иначе вы не стали бы сейчас вести со мной разговор? – пытался я нащупать брешь в его доводах.
Еще через какое-то время нашего диалога мне видимо удалось убедить Терехина, что окончательная верстка статьи зависит не от меня, да и останавливаться на полпути, по его устной просьбе я вовсе не собираюсь.
- Да, похоже действительно бессмысленный у нас получается спор, вы мне одно, я вам другое, - задумавшись, сказал он и весьма ненавязчиво попросил номер главного редактора.
Набрав его на своем мобильном, Терехин однако звонить никуда не стал. На мою радость он поднялся, скомкал и выкинул в корзину для бумаг так и не закуренную сигарету, и, бросив короткое «До встречи», вышел из кабинета.
То ли от его странного сухого прощания, то ли от недоговоренности между нами у меня и вправду возникло ощущение, что в будущем нам еще предстоит встретиться.
После разговора с новым знакомым мое игриво-романтичное настроение улетучилось подобно утреннему туману. Я сделал еще несколько выписок для публикации, постоянно поглядывая на часы и думая то о странном визитере, то о Марии, которая все не приходила.
Времени до конца посещения оставалось совсем немного. Мысль, что дневник придется оставить здесь, пугала меня. На получение нового разрешения со всеми бюрократическими проволочками уйдет не меньше месяца. За это время и так что угодно могло произойти, а учитывая предстоящую реорганизацию музея, тем более. Стол могли перевернуть, разобрать, отдать на реставрацию в конце концов. А могло случиться, что и разрешения никто не даст, если Терехин говорил правду о прекращении общего доступа к материалам. Нет, сегодня был единственный и возможно последний шанс. Я закружил по кабинету, ругая себя за нерасторопность относительно налаживания контакта с Марией.
Вдруг из коридора раздался стук каблуков: «Неужели Мария?!» - встрепенулся я, но радость продлилась недолго - это оказались не легкие девичьи шаги, а тяжелая мужская поступь. Я невольно вздрогнул - похоже, проныра Терехин решил меня сегодня достать, однако звук так же быстро удалился, как и возник.
Я занервничал - неумолимо таяли последние минуты, ждать больше было нельзя, требовалось что-то предпринимать. Тут я вспомнил, что, подъезжая к институту, видел из окна автобуса, что козырек есть не только над центральным входом, но и с боковой стороны здания, похоже над одним из запасных выходов.
Решение созрело мгновенно - сбросить дневник на этот козырек. В отличие от людной улицы там дневник вряд ли кто-то сразу обнаружит, главное успеть его как можно скорее забрать.
Бутерброды я держал в двойном целлофановом пакете, и один из них в моем неожиданном плане мог сослужить неплохую службу в качестве импровизированного спускаемого аппарата для дневника.
Достав пакет, я закинул сумку за спину, запер кабинет и подошел к единственному окну в этой части коридора. Прежде чем открыть его прислушался – на этаже, насколько сквозь монотонный шум дождя мог уловить слух, стояла тишина.
Ручка окна от легкого нажима подалась вниз и фрамуга без труда открылась. В лицо ударил поток холодного воздуха, сыпанули мелкие противные капли. Забравшись коленями на подоконник, я прислонился лицом к стылой кованой решетке и как в амбразуру глянул между витых прутьев вниз. Я не ошибся – на уровне примерно второго этажа прямо подо мной маячил край бетонного козырька.
Свернув дневник в пакете трубочкой, я просунул руку сквозь узкое отверстие решетки и, прижав пакет как можно ближе к стене, разомкнул пальцы. Послышался предательски резкий шелест целлофана о ребра кирпичной кладки, но уже через мгновение звук поглотил шум дождя.
Я подался назад, быстро закрыл окно и, стараясь успокоить разошедшееся не на шутку сердцебиение, направился к выходу.
Не успел я повернуть на лестницу, как лицом к лицу столкнулся с Марией.
От неожиданности несколько секунд мы не могли вымолвить ни слова.
- Как, вы уже уходите? – наконец спросила она, и голос ее прозвучал несколько растерянно, а лицо сразу погрустнело.
Вместо ответа я буквально схватил девушку в объятия и быстро отвел вглубь коридора подальше от лестничного проема.
Глаза ее от удивления стали похожи на бездонной глубины карельские озера. Но видимо я был настолько убедителен в своих эмоциях, заряжен и одержим, что она безропотно повиновалась.
- Мария, слушайте меня внимательно! Мне нужна ваша помощь. Вы не представляете, что я обнаружил...
Она положила мне на губы свою маленькую ладошку:
- Тсс! Потом расскажете. Что надо делать?
Я бросил взгляд на наручные часы.
- Всё, времени больше нет. Я вчера не сказал вам, что лимит моего посещения ограничен. Дайте мне номер вашего телефона, я позвоню, как только получу назад свой мобильник, а сейчас мне надо бежать.
Она быстро продиктовала, и, на ходу запоминая порядок цифр, я исчез в полумраке коридора.
Эдуард, отличное продолжение! Кто-то очень не хочет расследования! Жду продолжения. +
Светлана, доброго дня! Спасибо! Приглашаю вас вечером!
Все мы разные, но в главном едины и в том наша сила!
Так, наверное, и будет
Читаем дальше....(+)
OLEG
И эта глава куда как хороша. +
В порядке не очередности
Олег, спасибо! Минут через двадцать даю продолжение нашей уютной вечеринки! Заходите!
Все мы разные, но в главном едины и в том наша сила!
Владимир, спасибо за добрые сердцу слова! Приглашаю дальше!
Все мы разные, но в главном едины и в том наша сила!
Непременно
OLEG
+ Читаю с интересом
http://www.newauthor.ru/users/khoroshkov-aleksej
Вот так переплет! Читается на одном дыхании, Эдуард +++++++
ПРОСТО ЗАШЛА ПОЧИТАТЬ)
Алексей, спасибо! Отзыв добрый, кораблю творчества маяк!
Все мы разные, но в главном едины и в том наша сила!
События разворачиваются! Спасибо, Алина за вдохновляющие слова! Заходите!
Все мы разные, но в главном едины и в том наша сила!
Терехин точно не отстанет, пока не убедится, что "победил врага"
Единственная честная дорога - это путь ошибок, разочарований и надежд. Жизнь - есть выявление собственным опытом границ добра и зла.
Точно, вцепился как бульдог! Светлана
Все мы разные, но в главном едины и в том наша сила!
Мастер детектива Вы, Эдуард! +++
Илья.
Илья, спасибо за добрые слова! Вдохновение от них!
Все мы разные, но в главном едины и в том наша сила!
Великолепная глава. Плюсую с огромным удовольствием и уважением к автору. Больше всего понравились вот эти два момента:
Зловеще получилось.
А вот этот момент написан очень профессионально. По хорошему завидую автору. Я вот такое движение писать не умею. Может быть, подобные вещи лучше получаются у авторов-мужчин? Кстати, когда читала этот момент, вспомнила компьютерную игру, которую очень любила в подростковом возрасте. Называлась она "Сломанный меч". Там тоже главный герой выбросил из окна на задний двор секретный манускрипт, чтобы на входе у него его не украли мафиози.
Дарья, спасибо за высокую оценку! Я очень рад вашему интересу и вниманию!
Все мы разные, но в главном едины и в том наша сила!
Всё понятно, извращенец.
Любой из героев шпионских боевиков вынес его с лёгкостью. Джейсм Бонд в бюстгалтере сообщницы, пристрелив по пути десяток агентов противника. Штирлиц в чемодане с рацией или приклеив к лыжам пастора Шлага.
Тоже выход. +
Сергей Тишуков
Когда курить хочется еще не так извратиссься, по себе знаю
Это точно! Но эти персонажи уж разобраны, мне остались обычные люди!
Старый дедовский
Сергей
Все мы разные, но в главном едины и в том наша сила!
Классная глава! Терехин... вынюхивает как все тщательно. Мне очень понравилось, как герой на каждого гостя все надеется на приход Маши) и встреча их неожиданная тоже очень понравилась) +++++++++
"Жизнь всегда ждёт подходящего момента, чтобы действовать" (П.Коэльо)
Все мы разные, но в главном едины и в том наша сила!
Терёхин из органов? За дневник могут голову оторвать.
"Не буди лихо, пока оно тихо".
Арабеска
Верно сказано! Светлана, спасибо! Жду вас дальше!
Все мы разные, но в главном едины и в том наша сила!
Эдуард, Вы так увлекательно и качественно пишите!+
Со всем уважением к своему читателю! Лариса
Все мы разные, но в главном едины и в том наша сила!
Отичный ход. Интересно читать. +
gamayun
Несколько слов, а так приятно сердцу! Спасибо, Светлана!
Все мы разные, но в главном едины и в том наша сила!