07. Тайны Золотогорска

В начале октября сёстры съездили в Отрадный к маминой тёте Нине Ивановне. Сам посёлок Каролине с Евой не понравился. В самом деле, какие эмоции мог вызвать населённый пункт, состоявший из десяти панельных пятиэтажек и потемневших от времени бревенчатых изб? Разложившийся труп асфальта, ржавые заброшенные киоски и горы мусора навевали уныние.

В неказистом магазинчике сёстры купили большой торт с масляным кремом под названием "Малахитовая шкатулка".

- А что значит Отрадный? - спросила Ева.

- Хороший, счастливый, - принялась объяснять Катя.

- Но разве это место...

- Может быть, здесь раньше было хорошо, а потом всё испортилось, умерло, - заметила Каролина.

- А ведь она права. Нина Ивановна рассказывала, что много лет назад людям в Отрадном жилось лучше, чем в Золотогорске. Кругом были клумбы, скверы, а в магазинах продавали очень вкусные пирожные.

- Не знаю-не знаю. Мне тут не нравится, - Ева зябко поёжилась. Почему-то в Отрадном было гораздо холоднее, чем в Золотогорске, хотя посёлок находился в часе езды от города.

- Вечно ты капризничаешь, - проворчала Каролина.

- Ничего я не...

- Тише, девочки. Перестаньте, - они уже входили в подъезд.

Нина Ивановна приняла сестёр очень радушно. Расспросила Каролину о жизни в Алма-Ате. Девушка рассказала о городе, школе и своих подружках Гуле и Лизе. И золотились ватрушки на большом блюде с жар-птицами. И торт оказался удивительно вкусным.

- Да, наверное, тяжело было расставаться. Ну а здесь у тебя уже появились друзья? - Нина Ивановна улыбнулась Каролине.

- Да, Маринка Тимирязева и Оля Краснова. Мы с ними один раз ходили в кафе «Рататуй» и...

- А Максим Шеффер? Ты о нём забыла? – Ева лукаво улыбнулась.

- Ева, ну почему ты вечно лезешь куда не просят? - возмутилась Каролина.

***

Уже несколько дней шли дожди, неся с собой простуды, разочарования и грусть. Дни стояли жёлто-серые, гниловатые и сырые. Катя места себе не находила от беспокойства. Она должна была уехать на три недели в Веденеев, городок, расположенный на другом конце России. «Чёртовы командировки! - впервые за много лет Катя почувствовала неприязнь, да что там настоящую ненависть к своей работе. - Как я оставлю девочек на такой долгий срок? Лина, конечно, говорит, что уже оставалась с Евой там, в Алма-Ате, на неделю и дольше, но... Как-то тревожно это всё. Отправить девочек к Нине Ивановне? А как же школа?»

- Да не переживай так, Катя. Мы справимся, - успокаивала её Каролина на автовокзале. - Денег ты нам оставила. Да и я свою зарплату получу. И мы будем каждый день перезваниваться.

Но, несмотря на все эти заверения, Катя покинула Золотогорск с тяжёлым сердцем. Её томили неясные предчувствия какой-то беды.

Первые три дня в Веденееве прошли относительно спокойно и запомнились синевато-серыми тонами. Свинцовые корпуса предприятия, пепельное небо над головой и серебристые обои в кабинете директора почему-то напомнили Кате инфекционную больницу, в которой она лежала в раннем детстве.

Перед сном молодая женщина звонила Каролине, стоя у окна и глядя в густую чернильную мглу. И синел абажур на прикроватной тумбочке, ободряюще улыбалось покрывало черничного цвета. Потёртый тёмно-голубой ковёр спешил поведать какие-то малоинтересные гостиничные тайны.

А потом наступил первый страшный день в жизни Кати. Случилось это пятнадцатого октября. Печальная дата на всю жизнь отпечаталась у неё в памяти. Каролина перестала отвечать на звонки. «Абонент находится вне зоны действия сети», - бубнил металлический женский голос на том конце. Молодая женщина не спала всю ночь.

Перед глазами у неё вставали поистине страшные картины. Еву с аппендицитом увезли в детскую больницу, а растерянная, помертвевшая Каролина сидит в больничном коридоре и... Или же Лина, воспользовавшись свободой и отсутствием контроля, пошла с этим своим парнем Максимом на вечеринку. Дружки Макса её напоили, а потом... А, может, в их девятиэтажном доме случился пожар?

К счастью, спустя сутки Каролина позвонила сестре с какого-то незнакомого номера.

- Господи, Кара! Ну можно ли так пугать? Я уже хотела всё бросить и ехать домой!

- У меня украли телефон. Когда я стояла в очереди на кассе в супермаркете. Вытащили из кармана, - голос Каролины показался Кате неуверенным, прерывающимся и дрожащим. Балансирующим по канату или идущим по краю пропасти, если, конечно, можно так выразиться о голосе.

- Ну разве можно класть мобильник в карман? Сколько раз я тебе говорила! Ты что, купила новый телефон?

- Нет, - Каролина отчего-то замялась. - Мне одолжил на время один... знакомый. А у нас стало совсем тепло. Прямо лето вернулось. Двадцать градусов. Представляешь?

- А у нас дождь, - мрачно отрезала Катя и подумала: «Зачем Каролина перевела разговор на другую тему да ещё так неловко? И что за знакомый?»

Прошло ещё пару дней. Каролина каждый вечер звонила Кате, рассказывала о школе, успехах Евы, какой-то бытовой ерунде. Потом опять пропала на трое суток, а после позвонила с другого мобильного телефона. Теперь уже своего.

- Да вот купила. Зарплату наконец-то выплатили, - голос Каролины был тихим, шелестящим и каким-то неживым.

- Что с тобой?

- Ничего, просто устала, - сестра поспешила закончить разговор.

Дальнейшие беседы не клеились. Каролина отвечала односложно, а, если Катя пыталась её расспрашивать, злилась и нажимала на отбой. Но настоящий шок молодая женщина испытала, когда после двухдневного молчания ей позвонила испуганная Ева и сообщила о том, что Лина заболела.

- Она всё время кашляет и не может говорить, - голос Евы звенел от напряжения. - Я сходила в аптеку и купила ей лекарства.

Последние дни в чужом городе прошли как в тумане. Днём Катя, словно автомат, вела переговоры, решала какие-то неважные, неуместные теперь вопросы. А по вечерам, прижавшись лбом к оконному стеклу, беззвучно плакала. «Что же там случилось? Господи, ну почему?» - обращалась молодая женщина непонятно к кому.

Но вот, наконец, срок проклятой командировки истёк. Дорога запомнилась смутно. Толстая сердобольная попутчица, пахнувшая потом и приторно-сладкими духами, до невозможности раздражала. Стук колёс вызывал тошноту. Звон ложечки в стакане доводил до безумия.

Дома Катю встретила побледневшая, осунувшаяся Ева. А Каролина... Её лицо напоминало сплошной кровоподтёк. На руках виднелись ожоги, а на шее кровенела рана.

- Господи, что случилось? Кто это тебя так? - Кате показалось, что коричневые кресла, желтоватый журнальный столик, ворчливый красный диван и синие цветочки на стенах закружились в диком, разнузданном танце.

- Девчонки. Я возвращалась из школы мимо гаражей. А какие-то ненормальные... Мои ровесницы или чуть младше... Отобрали у меня деньги и вот порезали.

- И обожгли, - вмешалась в разговор Ева. - Кара два дня была без сознания. Я купила в аптеке лекарства и...

- Помолчи! - грубо оборвала её Катя. - А что же прохожие? Никто за тебя не вступился?

- Говорю же, дело было в гаражах. Дома далеко, и никто там не ходит.

Эта шитая белыми нитками история не выдерживала никакой критики. «Что с ней случилось? Насильник, маньяк или...» - Катя чувствовала себя участницей абсурдного кошмарного сна, бессмысленной мистификации.

- Нужно обратиться в полицию, - отрезала она.

И тут... Тут у Каролины началась истерика. Она кричала, что если сестра напишет заявление, то она тут же, немедленно выбросится из окна. Что Катя будет виновата в её смерти. «Что это с ней? Никогда она так себя не вела», - в голосе Лины проступили материнские, манипуляторские нотки.

- Да не буду я никуда звонить и писать. Успокойся, - бормотала Катя. Она вся побелела, губы её дрожали.

Каролина окончательно поправилась только через пару недель. Безобразные синяки и кровоподтёки сошли. Шрам на шее скрыли распущенные волосы, а следы от ожогов спрятали рукава новенького жёлтого свитера.

Девушка очень изменилась. Она стала раздражительной, нервной, выходя из подъезда, всё время оглядывалась. Во сне Каролина говорила о каких-то кладах. Теперь каждое утро девушка отправлялась на пробежку. «Она же никогда не любила спорт. И с фигурой у Лины всё в порядке», - дивилась Катя, но расспрашивать сестру не решалась.

Продолжение следует