06. Ровесники века. Стрелок

В воскресенье, поздно вечером, мне позвонила завуч. В этот раз она не растягивала кокетливо моё имя, а сказала тяжело и коротко:
- Женя, готовься, завтра в школу придет инспектор. Для беседы. В твой класс.
- По какому поводу? – на самом деле мне совсем не хотелось это знать. Но соломки постелить требовалось.
- Кирилл Васильев в больнице. Драка на улице.
- Эх… - только и смог сказать я. Стрелок, Стрелок, что ж ты там натворил? Ты, желающий рассматривать людей только в оптический прицел…
Завуч продолжила:
- Он заметил, как мужик пытался ограбить девушку - отнять у неё рюкзак. Вступился. Мужик жестоко избил Кирилла, а девушка убежала. Ищут свидетелей драки и будут запрашивать у тебя характеристику учащегося.
- Так это не драка была, а грабёж! И Васильев молодец!
- Нет, Женя. Это была драка. Васильев напал первым, его это вообще не касалось. И не вздумай завтра ляпнуть, что он молодец. Я тебя предупредила. Всё, пока, - она отключилась, а я не мог опомниться от негодования. Вот значит теперь как в этом мире… Не так уж и ошибался в своих убеждениях по поводу людей бедолага Стрелок…Защитивший слабого стал преступником, потому что «влез не в своё дело»…
Заснуть так и не получилось, до утра меня окутывала тревожная дрёма. Я видел тёмный тротуар. Коренастый, бритый бугай ворочает красными ручищами, хватает девушку то за волосы, то за рюкзак. Она кричит, но все опасливо переходят на другую сторону улицы, косятся, ускоряют шаг. Только тщедушный подросток с худой длинной шеей и тонкими пальцами бросается на помощь. В круге света одинокого фонаря мелькают ожесточенные движения, это не борьба, это остервенелое избиение. Длинные пальцы в крови, по лицу течет кровь. Кровь. Кровь. Смешивается с дождевой водой, растекается по асфальту – в темноте не разобрать.
Инспектор – угрюмая блондинка. Она расспрашивает меня про Стрелка. По всем ли предметам успевает? Общительный ли? Есть ли контакт с одноклассниками? Не было ли проявлений агрессии, неоправданной жестокости? Будто в мутную воду запускает невидимые стальные сети. Ловись, рыбка, большая и маленькая. Не сам ли Кирилл напал на добропорядочного гражданина, а потом испугался и наврал с три короба?
- А девушку-то нашли потерпевшую? – спрашиваю и надеюсь на лучшее.
- Нет. Да и была ли она? Показания Васильева и подозреваемого расходятся… - она смотрит на меня многозначительно и сурово.
Дело ясное, что дело тёмное.
Слухи распространяются быстро. В классе неуютно, будто зависло над нами тёмное предгрозовое небо. Одна искра, молния – и всё взорвется от напряжения. И я слышу эту искру краем уха:
- Ты чего, дебил? - шипит Стеша на Влада. – Я такого бреда никогда не читала.
- Бредишь у нас только ты, фанатичка, чокнутая, - парирует Влад, его поддерживает Михаил Анатольевич:
- Всё правильно Влад написал, так и есть. Стрелок сам виноват. А вы с Виталиком только хайп в беседе поднимаете.
Взрыв. Нет, это звонок. Я должен прямо сейчас прочитать эту переписку. Беседу некогда создал Не-апостол, рукоположенный мной на должность старосты класса, там мы решали мелкие организационные вопросы. Обычно ничего интересного в ней не происходило – перебрасывались парой фраз, уточняли дату или время события, домашнее задание, спрашивали про забытые в классе вещи... Укрывшись в пустой учительской, я загружал смартфон дрожащими от волнения руками. Строчки тёмно-синего текста сходились и расходились, переплетались и кривлялись всевозможными смайликами. Главная фраза в моём сознании горела алым: «Стрелок сам виноват. Он влез не в своё дело». Так действительно считали многие. Проблемы незнакомой девушки его никак не касались, грабитель напал не на него, самооборона не требовалась. Стрелка называли дураком – не сообразил, что благоразумнее перейти на другую сторону, как сделали все остальные, и вызывать полицию. Мне казалось, что проявить мужество и защитить человека – это единственная адекватная реакция, в остальных случаях струсившему должно быть стыдно, ан нет – теперь такое поведение называют нарушением границ и осуждают…
Наверное, учительский состав меня, мягко говоря, не похвалит, но промолчать я тоже не могу… Многие из ребят, не смотря на урок, висели в онлайне, поэтому я набрал: «Сегодня обязательно зайдите после занятий в наш кабинет. Дело жизни и смерти» - поставил дьявольский смайлик с трезубцем и отправил в чат. Затем стал готовиться, надо было накопать побольше убедительных примеров.
Они заходили в класс, косились на экран у доски. С него им улыбалась девочка лет двенадцати. Озадаченно вздыхали, переглядывались, рассаживались.
- Эта девочка младше вас. Но она Герой России, - я начал без предисловий, предупреждая ехидные вопросы. - Она спасла из горящего дома троих маленьких детей. Вынесла на себе. Её никто не просил. Это были чужие дети, но она даже не задумалась, что нарушает какие-то границы. Она вообще не рассуждала, - в таких ситуациях действуешь интуитивно. Если бы не она, малыши бы погибли. Это мальчик, который вытащил из полыньи незнакомую ему девочку. А вот этот юноша спас ребёнка ценой собственной жизни.., - я листал и листал бесконечные слайды. Класс молчал. Впервые меня слушали так серьезно.
- Но могли бы и не спасти, плюс сами бы погибли! – вызывающе крикнул Влад.
- Могли бы. И наверняка некоторые погибали, не рассчитав свои силы, - согласился я. – Но дело не в этом. А в том, что все они не могли поступить иначе. Это был их выбор. Они подчинялись внутреннему моральному закону – помоги слабому. Да, иногда случается так, что внутренний закон противоречит закону внешнему. Это и про нарушение границ и про благоразумное невмешательство и про готовность применить силу, не имея ни времени, ни возможности разобраться в ситуации, и про заведомое расположение сил не в их пользу - если преступник или стихия точно сильнее… Какому закону следовать – каждый выбирает сам.
- На Западе за такую защиту могут в тюрьму посадить! – не сдавался Влад
- И сажают, - я не спорил. – Иногда проще сесть в тюрьму, чем жить с мыслью, что мог спасти, но ничего не сделал. Но там настолько всё перевернулось у людей в головах, что мужчина будет стоять и набирать номер полицейского участка, пока избивают и насилуют его жену. И ни один прохожий даже близко не подойдет – а то решат ещё, что он относит женщин к слабому полу, обвинят в нетолерантности, в суд, чего доброго, подадут… Как бы чего не вышло… Да-с…
- Я читала про такие случаи, но это уже совсем перегибы, - подскочила Стеша. – если человеку – хоть женщине, хоть мужчине – нужна помощь, то надо помочь!
- А Стрелок что сделал? За девушку заступился, не дал у неё рюкзак спереть. За что по башке и получил. Он сделал, то, что должен был. А вы его дураком называете, потому что сами бы струсили и законом прикрылись. Как удобно! – крикнул Виталик.
- Ах! Ах! Стрелок у нас Герой России теперь! – закатывал глаза Влад. Не-апостол шлёпнул его учебником по макушке и подытожил:
- Я в «Подслушку» написал, надо девку найти, которую Стрелок спасал, пусть показания даёт и не отлынивает. Наш долг и моральный выбор – помочь этому пионеру-герою. И поехали уже в больницу. Привезём ему апельсинов и всякое такое, что там полагается! Погнали! Евгений Вячеславович, а в какой он больнице?
И мы погнали.
Стояли под окнами первой городской, горланили, суетливо размахивали руками, подпрыгивали и волновались, как разноцветное крошечное море. Где-то в окне третьего этажа маячила белым биллиардным шаром забинтованная голова растроганного Стрелка.
В кармане у меня то и дело пикала мобила с не успевающим погаснуть экраном, высвечивались всё новые и новые сообщения в общем чате: «Ты красава, Киря!», «Как самочувствие?», «А девку мой батя поможет найти и не таких находили (это от Влада)», «Не ссы, Стрелок, всё будет ОК!», «Кушай фрукты, поправляйся». И в конце – капслоком от Васильева: «ПАСИБ, БРАТВА!»