06. Перевал. Глава третья

Вернувшись к вечеру в гостиницу, я выпил стакан горячего молока, рухнул на кровать и вытянул усталые ноги. Но рука моя непроизвольно сгребла со стола открытый блокнот, и я погрузился едва ли не в медитативное созерцание тринадцати последних слов.

"Эх, - взъелся я на самого себя, - раньше не мог догадаться. Уже возможно держал бы перед собой откровения профессора. Разве можно теперь спокойно уснуть после такого открытия".

Однако поразмышляв, я рассудил более трезво. Во-первых, дневник для начала предстояло отыскать. Лежит ли он до сих пор там, в столе, и хранит ли в себе ключ к разгадке, тот еще вопрос. Так что горевать или радоваться очень даже рано.

Я как мог успокаивал себя, но внутренний голос, трубивший о единственно верной ставке, не соглашаясь с моими доводами, метался в чертогах подсознания в надежде быть услышанным.

Стрелки часов давно перевалили за двенадцать, а я все думал и думал. Казалось это была самая длинная ночь в моей жизни. Забылся я лишь к утру и встал разбитый, с больной головой, но приняв горячий душ и выпив крепкий кофе, быстро пришел в себя и окрыленный удачей отправился навстречу новому дню.

На улице заметно похолодало, осень уверенно вступала в свои права и требовала все большего внимания к своему переменчивому настроению. Дождь с утра прекратился и это радовало. Я поднял воротник плаща и присоединился к толпе ожидающих на автобусной остановке.

***

Как я предполагал, без досмотра не обошлось и на этот раз. Только охранник оказался другой. Тоже в возрасте, но не такой габаритной комплекции, невысокого роста с выпученными серыми глазами и клювом хищной птицы вместо носа. Он показался мне более въедливым и дотошным. Перевернул все вверх дном в моей сумке, а меня самого прохлопал так, будто я назначен основным подозреваемым в краже бриллиантов у английской королевы.

Оказавшись на третьем этаже, я первым делом постучался в библиотеку. Высокие дубовые двери хранили молчание. Да и неудивительно, чего я ожидал от воскресного дня. Тем более что с Марией мы ни о чем не договаривались. Хотя честно сказать я немного расстроился из-за того, что даже не догадался обменяться с ней телефонами и поймал себя на мысли, что все чаще вспоминаю эту интересную девушку. Изумрудные глаза за длинными ресницами, веснушки на маленьком носу, огненное золото вьющихся волос. И веяло от нее какой-то внутренней добротой, искренностью, без жеманства и даже намека на флирт. Такой теплой и уютной показалась мне наша первая встреча, как жаркий таежный костер, от которого не хотелось уходить в непроглядную тьму и промозглый холод ночи.

С этими воспоминаниями я уже отпирал дверь профессорского кабинета.

Если в первый день посещения я чувствовал легкое волнение и живой рабочий интерес, когда заходил сюда, то сегодня страсти во мне бушевали не на шутку.

Никаких гарантий того, что в кабинет никто не войдет, у меня не было, поэтому я счел хоть и небольшой, но все же мерой предосторожности запереть дверь изнутри. Я сбросил сумку на диван и, не теряя ни секунды, занялся столом.

Поиски решил вести от простого к сложному, и прежде всего, взялся за ящики. Их насчитывалось девять. Восемь одинаково узких и глубоких по сторонам и один мелкий, но широкий прямо под столешницей посередине. Я вытащил первый сбоку и тщательно обследовал содержимое. Книги, тетради, подшивки набросков чертежей. Не доверяя обложкам, я пролистывал каждый экземпляр - всё не то. Расчеты, формулы, наблюдения, ничего личного, ни листка, ни строчки. Вернув на место первый ящик и скрупулезно копаясь во втором, я уже стал подумывать, а не зашифровал ли профессор в очередной раз свои записки в одной из пухлых тетрадей с нестройными рядами цифр? Как только я убедил себя, что это не самая лучшая идея, возникла мысль, что дневник давно обнаружили и еще при осмотре места происшествия тихонечко изъяли, минуя официальную сторону вопроса.

Но и этот вариант я отмел как несостоятельный. Профессор скорее всего понимал, что потом, во время расследования здесь перевернут все, вплоть до последней бумажки и вряд ли стал бы рисковать, оставив дневник на виду. В общем, в определенный момент поиска я вдруг вполне четко осознал - в столе есть тайник. Осталось только найти его. Перед теми кто побывал здесь много раньше, у меня имелось одно несомненное преимущество – о дневнике никто из них не знал и естественно специально не искал, не говоря уже про тайник. Иначе зачем профессору прятать его в стол, который при желании можно разобрать на щепки.

Я конечно же демонтировать мебель не мог, поэтому решил пойти другим путем. Стол - не подземелье замка, при всем желании в нем глубоко не спрячешь, так что дело оставалось за моей смекалкой. Сам далеко не последний любитель на досуге что-нибудь помастерить я сообразил, что метод простукивания при поиске скрытой полости сгодится в первую очередь.

Удача улыбнулась мне сразу - в середине столешницы глухой звук от пальцевых ударов, напоминающих стук по клавишам рояля, едва заметно обозначил пустоту.

Я вытащил средний ящик, в котором лежали канцелярские принадлежности и разные мелкие предметы антикварного вида, и заглянул под стол. Ничего особенного - две боковых направляющих и одна задняя стопорная рейки для движения лотка ящика. Сложно было разглядеть что-либо более детально при общем освещении. Фонарика под рукой у меня не оказалось – мобильный телефон со встроенной подсветкой, как и в прошлый раз, томился в сейфе у охранника. Тогда я залез вниз, вооружившись настольной лампой. Напрягая зрение и согнувшись в три погибели, я пытался найти хоть какую-то зацепку. Бежали минуты, спина моя затекла, ноги онемели, глаза налились слезой, и вдруг сердце застучало как отбойный молоток. В игре света и тени я увидел в столешнице узкие непересекающиеся щели в виде прямоугольника. Довольно плотным нажатием я на несколько миллиметров вдавил эту часть и в результате привел в действие потайную пружину. Прямоугольник медленно опустился и в небольшом образовавшемся просвете показался кожаный корешок толстой тетради.