06. Афонские зарисовки. Поселение, ночевка или здоровый сон на свежем воздухе

Афонские монастыри делятся на странноприимные, там вам в любом случае предоставят стол и кров, где непременно откажут, если нет брони, и те обители, где могут как принять, так отправить восвояси. Повезет – будете нежиться в постели после горячего душа, нет – спать на деревянной скамейке под аккомпанемент колыбельной в исполнении шакалов, коих тут как собак нерезаных.
Пантелиимон, Агиос Павла, Ксенофонт и Великая Лавра – относятся к первым. Ватопед, Иверон, Агиос Анна, Симонопетра и некоторые другие – к второй. В прочих обителях могут взять, а могут и отказать. Знающие паломники тщательно продумывают свой маршрут и заранее бронируют места в монастырях. Эта услуга бесплатна, как и само проживание и требует лишь мало-мальского знания английского, еще лучше греческого, и точную уверенность в дате прибытия. Тогда вы сможете остановиться и в «закрытых» случайному путнику обителях.
Время от времени монастыри меняют свою политику и из «открытых» превращаются в «закрытые» и наоборот. Например, раньше не принимали русскоязычных в Ксенофонте, древней греческой обители к северу от Пантелиимона. Потом, по слухам, у игумена появилось духовное чадо из Киева. Меценат выложил сотни тысяч евро на покупку солнечных батарей, и Ксенофонт засиял словно новогодняя елка. Теперь паломники из бывшего СССР желанные гости в монастыре.
С чем связан фактор отказа точно неизвестно, но на мой субъективный взгляд дело в количестве койко-мест и наплыве богомольцев. Специально никто не свирепствует и, если есть такая возможность вас обязательно поселят и накормят.
Ваш покорный слуга в этой поездке любовался ночными пейзажами Святой горы лишь единожды, в предпоследний день путешествия, возле ворот Хилиндара. Сербский монастырь имеет свой порт, но сам находится в горах, в пятнадцати километрах от моря. От пристани ходит бесплатная маршрутка, что очень удобно.
Сразу же по прибытии «братушки» нас честно предупредили - если нет брони, то ловить здесь нечего – fool, монастырь забит под завязку. Кроме самих сербов и массы паломников, в Хилиндаре трудятся десятки рабочих-албанцев. Славяне в архондарике щедро напоили нас черным кофе и до тошноты накормили приторным лукумом. Больше ребята помочь ничем не могли и посоветовали крепко молиться. В Зограф идти не стоило, до него было не близко, да и не оставляют на ночевку болгары гостей, там даже в коридорах спят паломники на матрацах.
Сербский священник направил в Эсфигмен, что в паре километров от Хилиндара, мол, те принимают всех. Но наши батюшки остались на причале, не влезли в автобус. Водитель пообещал за ними вернуться и банально «кинул». К тому же выяснилось, что братия Эсфигмена относит себя к загадочным «зилотам». Идти к местным раскольникам не хотелось, этого добра и в Украине хватает.
Стали надеяться на чудо и готовиться к ночевке в теплой компании шакалов, змей и скорпионов. Первых слышали, вторых лицезрели при подъеме на гору, третьих не видели, да и не горели желанием знакомиться.
Побыли на акафисте, уже третьим за этот нескончаемый день и заняли скамейки возле входных ворот. Потом с трудом выпросили благословение спать возле монастыря у незнакомого монаха и решили потрапезничать. Утренний кофе с печенькой казался сном, голодное чрево настоятельно требовало калорий. Повечеряли заплесневевшим сыром и сухими, как степная полынь булочками «Малятко». Сыр от резких перемен температур превратился в нечто невообразимое, но был проглочен нами с волчьим аппетитом. Купленные еще в Киеве булки стали сухарями, но с водичкой пошли как дети в школу. За ангельское смирение мы были вознаграждены полным отсутствием симптомов отравления несвежими молочными продуктами. От сытости и жаркого солнца мы слегка захмелели и некоторое время молчали, наслаждаясь сладкой болью в одеревеневших конечностях. Жаркое греческое светило гладило наши бронзовые лица своими ласковыми лучами.
Постояли на вечерней, и еще раз поужинали в трапезной монастыря. Про запас, как верблюды. Отцы так и не появились, и братья-пономари начали ощутимо нервничать, прозвучали предложения идти в Зограф, обратно на паром, в общем действовать. Неизвестно чем бы закончились наши препирательства, но отцы вскоре явились. Они битый час ждали обманщика-водителя и лишь затем нашли машину, которая за 250 евро завезла в монастырь десять оставшихся на пристани паломников.
Вечерело и возле хилиндарских врат мы остались одни. Позже подошли еще два парня из Волгограда. Один сразу дунул в Эсфигмен, второй, Саша, решил присоединиться к нам, шибко устал бедолага. Периодически выходили монахи, оглядывали каждый раз уменьшающуюся команду и неизменно отказывали в ночлеге. Один даже пытался спровадить нас куда подальше, чтобы не маячили у ворот, на это мы сообщили, что нам благословили остаться здесь, ведь в горах шакалы. Черноризец вздохнул и оставил в покое.
Я вымылся в душе, для этого пришлось временно отключить скромность и отправиться в келии к албанцам, переоделся и улегся на широкой скамейке с твердым намерением ночевать здесь. Позже пришел очень худой и бесконечно добрый игумен из Белоруссии. Сам гость, он безуспешно пытался устроить нас в Хилиндаре на ночь, а когда не вышло, принес свою простенькую курточку подросткового размера и поручи для отцов, они собирались завтра исповедовать русскоязычных паломников. Истинный агнец Христов!
Убедив доброго пастыря, что таким матерым бойцам нипочем ночной холод, а шакалы вообще до лампочки, мы успокоили владыку и улеглись спать. Едва я задремал, как появился еще один монах-серб и забрал наших батюшек, все-таки о нас помнили. Россиянин Саша проснулся, упросили забрать и его. Прояви настойчивость, увели бы и нас, но мы смертельно устали и хотели спать, после дневных скитаний жесткая скамья казалась пуховой периной, а теплый ветерок пел свою колыбельную.
Во сне меня погрузили в холодильник и твердое ребро оледеневшего радиатора больно давило в спину. Потом вытек фрион и ноги потеряли чувствительность, а из-за плотно прикрытой дверцы доносился страшный хохот беснующихся шакалов. Я рывком очнулся и понял, что замерз как бобик. Дальние родственники волков и лис выводили свои руллады чуть ли не за соседним кустом, но страха не вызывали, одно только раздражение. Чего-то им не спится болезным?
Натянул на себя все, что мог и обвязал ноги пластиковыми пакетами, ну чистый немец из-под Сталинграда. Помогло слабо. И не сказать, что холод собачий, градусов 13-14, отличная температура для покоренья гор, но отчего спать так зябко? Рядом проснувшиеся пономари по моему примеру натягивали футболки на куртки. В полку Попандопуло прибыло. Уснуть больше не вышло и с двух часов ночи мы бодрствовали, читали молитвы, готовясь к причастию и пританцовывали от холода у монастырской ограды.
Славная ночь, незабываемая, и ерунда, что толком не поспали. В иссиня-черном небе гасли последние звезды, а с востока мерной поступью врывалось утро. Высокие каштаны приветствовали солнце взмахами своих ветвей, проснулись птицы и запели свой хвалебный гимн. В прозрачном предрассветном воздухе гулко ударили колокола и мы пошли на службу. Наступал новый, яркий и бесконечно чудесный день.