05. Староверы. Сватовство

С возвращением сыновей домой мать Глафира Яковлевна заметила разительные изменения в поведении Клавдии, семья которой временно сняла для проживания комнату в их доме. Отношение к работе не изменилось, но в свободное время девушка стала старательно наряжаться. Конечно, особых нарядов у нее здесь не было, но было заметно, начала по-разному заплетать косу, чаще менять платки, налобники. А самое главное, глаза ее выразительно светились при встрече с Борисом. Да и парень около нее задерживался. Кажется, проходил мимо, да останавливался, заговаривал с девушкой. Мать это с интересом наблюдала, было и приятно, и как-то немного тревожно. За молодыми нужен глаз да глаз.

Вечером, оставшись наедине с мужем, Глафира поинтересовалась:

– Ваня, ты не думаешь, Бориса пора женить?

Вопрос оказался неожиданным. Конечно, парень вырос, ему пора заводить свою семью. Но ведь надо подобрать подходящую партию.

– Ты кого-то подглядела?

– Увлекся он Клавдией, и она ему хочет понравиться. Девушка, она уважительная, работящая, домашнему хозяйству обученная. Приглядись к ней.

– Да, пожалуй, она подходящая. Только еще надо убедиться в отсутствии недопустимого родства до седьмого колена. Это я посмотрю по нашей родословной.

Через неделю отец, как бы между прочим, спросил у сына:

– Вижу, тебе Клавдия понравилась, не пора ли тебе жениться?

Борис, засмущавшись, ответил:

– Твоя воля, тятя.

– Тогда собирайся, в воскресение поедем на Кемчуг, посмотрим, как у строителей дела, да и попросим согласия Николая Степановича, отца Клавдии, отдать дочь за тебя замуж.

Предупредили Клавдию, чтобы собиралась в поездку проведать родителей.

В положенное время лошадь, запряженная в выездную повозку, мчала отца, сына и Клавдию по дороге к реке Кемчуг. Путь знакомый. День стоял солнечный. Под лучами жаркого солнца снег плавился, становился дырчатым. Сани скользили легко. Добравшись до реки Чулым, повернули на север по льду ее русла, а там свернули направо по реке Кемчуг. Скоро, когда солнце опустилось за вершины соснового леса и сразу стало темно, увидели срубы строящихся домов Озеровых. Заметив приезжих, навстречу им выдвинулся Матвей, а за ним подошел Николай.

– Здорово живете! – Приветствовал приезжий, выбираясь из повозки.

– Слава Господу Иисусу Христу, – отвечали братья.

– Да никак – это Иван Прокопьевич, вот это гость, неожиданно, – обрадовался Матвей.

Клавдия, увидев отца, подбежала и бросилась ему на грудь:

– Тятенька, здравствуй!

– Хранит тебя Господь, дочка. Соскучилась, – он с радостью прижал бедняжку к себе, и, увидев сына, велел:

– Максим, проводи к матери.

– Что-то случилось с бабушкой или Алешей, – с беспокойством спросил Матвей.

– Успокойтесь, все они в добром здравии и передавали вам низкий поклон. Приехали мы посмотреть на ваши успехи.

– Тогда идемте, с удовольствием все покажем, а лошадь Максим распряжет, поставит в конюшню, напоит и сена задаст.

Братья показывали гостям свою работу. «Проворно же они робят», – удивлялся Иван, рассматривая поставленные срубы домов. – «Но до конца еще далеко, а скоро придется заниматься землей, выращиванием хлеба и овощей на зиму. Надо бы им помочь».

***

Максим вел Клавдию, оживленно рассказывая о жизни на новом месте. По пути показывал срубы домов, временные хозяйственные постройки и привел на кухню. У печи стояла мать. Клавдия, узнав ее, подбежала, ласково обняла:

– Маменька, как я соскучилась!

– Дочка, как ты здесь оказалась?

– Меня привезли повидаться с вами.

– Кто привез?

– Иван Прокопьевич с сыном Борисом.

– Как там бабушка и Алеша? Не болеют?

– С ними все хорошо. Бабушка помаленьку ходит. Маменька, они приехали свататься, – прошептала Клавдия.

Последние слова больно резанули сердце матери. Конечно, дочка уже взрослая, а для нее-то все равно ребенок. Улетит, обескровит ее сердце. На душе стало тоскливо.

– Дочка, а ты-то как, любишь хоть его? Покинешь ты меня?

Мать и дочь крепко прижались друг к другу и немного всплакнули.

***

Обменявшись последними новостями, Матвей пригласил гостей на ужин, на кухню. Обеденный стол и глинобитная печь помещались под легким навесом, закрытым от ветра лапником. Семья уже собралась. Как принято, помолились, сели за стол, усадив гостей на почетные места, приступили к трапезе. Ели молча. Когда насытились, и на столе появился самовар, Иван Прокопьевич встал и обратил на себя внимание. Все с интересом направили на него взоры.

– Мы приехали специально к Николаю Степановичу. Приехали с предложением. Как говорится, у нас жених, – указал взглядом на сидящего рядом сына Бориса, – у вас невеста, – поклонился в сторону Клавдии, прильнувшей к матери, – так нельзя ли их свести вместе да нам породниться. К Клавдии Николаевне мы пригляделись. Девушка уважительная, работящая, работу по дому знает. Лучшей невестки нам не найти.

Гость сел на место. Все молчали. «Неужели наше предложение не понравилось», уж было засомневался сват, как раздался голос Матвея:

– Николай, почто молчишь?

– Иван Прокопьевич, прости меня. Все это так неожиданно, начал Николай. – Твое предложение для нас почетно, только дома пока нет, жить негде, как же свадьбу-то справлять.

– Ничего, поможем. А свадьбу сыграем осенью, как положено. Сегодня нам главное, договориться. Если вы даете свое родительское благословение, то Борис остается здесь до конца строительства, а Клавдия поедет со мною домой, будет нам помогать.

– От таких условий мы не отказываемся, и согласны с вашей семьей породниться. Дочка, ты-то хоть не против? Люб тебе Борис?

– Тятенька, спасибо тебе. Я согласна.

– Вот и славно, – весело заключил Матвей, и все приступили к чаепитию.