05. Мечты сбываются. Часть 05. Он драит палубу и свято верит

005 Мечты сбываются. Часть 05. Он драит палубу и свято верит.

Ванька – встанька, это небольшой эпизод в курсе молодого матроса. Утро, понятно, начиналось с подъема и зарядки, которая проходила на стенке и своим видом могла рассмешить любого гражданского обывателя. Большой строй молодых мужчин в одних синих, семейных сатиновых трусах и сапогах совершали пробежку на стенке по периметру плаца. Погода позволяла. Было совсем тепло и серые сопки стали покрываться плешинами зелени. Затем утренний моцион в общем умывальнике и построение на юте1. Объявления старшин по расписанию на день, а потом распределение по объектам приборки. Моим шефом и непосредственным начальником был старшина первой статьи Круглов. Каждому достался свой объект приборки. Мне – шкафут левый борт. Когда старшина привел и показал его мне, а потом сказал, что этот участок верхней палубы после приборки должен сиять как «у кота яйца» я остолбенел. Длина этого участка палубы, со следами налёта ржавчины и соли от брызг забортной воды, от ГКП (главный командный пункт) до юта составляла не менее сорока метров, а ширина не менее трех. Как драят палубу на парусных судах, - я видел по телевизору, в приключенческих фильмах и от этого веяло романтикой дальних странствий. Но одно дело видеть или слышать, а другое драить самому. А пока я раздумывал, за что мне такое счастье и с какой стороны к нему подступиться – старшина уже нёс швабру, - произведение боцманского искусства. Это было нелепое и неразумное, с точки зрения практического применения, если можно так выразиться, - устройство. Деревянная ручка – древко было около чуть более полутора метров в длину, а на его конце связка «метёлка» из тонких веревочек, расплетенных, по всей видимости, из пенькового каната и надежно закрепленных на конце этой ручки. Но поражало даже не это, а то, что эта «метёлка» была в два раза длиннее древка. И этим, с позволения сказать устройством, надо было управлять, а точнее сказать, - с ним надо было управляться. Мои размышления прервал старшина, который со стороны юта тащил пожарный шланг. Не раздумывая, он открыл ствол и стал окатывать палубу забортной водой.
- Что стоим, матрос? - услышал я окрик старшины, - до конца приборки осталось полчаса. Без завтрака решил остаться, - почему не работаешь? Я схватился за швабру и…, но не тут - то было. Потянув её на себя, я стал толкать её вперед, да только не удержался на месте, а побежал вслед за древком потому, что сама швабра и не думала двинуться с места. Три или четыре попытки привели к одному и тому же результату. На себя то, - я мог её тащить, а вот от себя – ну никак. Она, распластанная на палубе, никак не хотела приходить в движение. Отчаяние, растерянность и обида до слёз овладели мною. Богатырской силой я не отличался, но и слабаком не был. А тут какая - то швабра, - инструмент уборщиц, сопротивляется и не поддается мне. С безнадежностью я посмотрел на старшину. А он, улыбаясь во весь свой рот из - под усов, говорит мне с усмешкой: «Вижу, парень, у тебя не получается. А поговорку знаешь, – во всем нужна сноровка…. Ну, смотри как надо». И он, взяв мою швабру в руки, играючи стал разгонять воду по палубе. Швабра с такой легкостью стала скользить по шкафуту из стороны в сторону и взад - вперед, описывая зигзаги в форме восьмерки так, что создавалось впечатление, будто она не скользит по палубе, а парит над ней как птица. Вот это было исполнение! Я восхищенно смотрел на старшину, а тот с лихой удалью надраивал палубу и швабра «пела» в его руках.
- Понял как надо матрос? А теперь давай – ты.
Иллюзий не было. И, по всей вероятности, старшина был прав. Дурной силой ничего не добьешься. Но неуверенность перед этим неукротимым зверем снова вернулась ко мне. Я взял древко и стал изо всех сил повторять телодвижения моего наставника. Теперь уже я делал не три шага за шваброй, а один – два, но всё равно она упрямилась как необъезженный жеребец. И пока я пытался приручить это создание, показался старшина. Он, пока я мучился, - успел куда - то отлучиться. Улыбаясь, он протянул швабру, но совсем другую с более короткой «бородой».
- Ну, - пробуй, - предложил он мне. И, о - Боже! Совсем другое дело, - у меня стало получаться! Конечно, не так как у старшины, но теперь, эта норовистая кобыла понемногу стала слушаться меня.
- Ну, ладно, - произнёс старшина, - сегодня и завтра помашешь этой, а после завтра той, - первой. Не всё же тебе в учениках ходить. Твой объект приборки никто за тебя прибирать не будет. Тренируйся.
Вторично испытать унижение я никак не мог. Через три дня упорных тренировок я всё же оседлал эту необъезженную кобылу. А потом, - я и вовсе обрел уверенность и недели через три уже мог посостязаться с самим старшиной. К концу курса молодого матроса первые мои уроки овладения шваброй я вспоминал с улыбкой. И, как - то раз, довольный своим обучением, с хитрой улыбкой, стоя на юте старшина скомандовал: «А ну, Василий, продрай палубу так, чтобы мои усы у тебя отражались под срезом2». Высшей похвалы до этого я ещё не слыхал.
Ежедневная приборка утром перед завтраком и вечером, после вечернего чая, - перед вечерней поверкой стали делом самим – собой разумеющимся, такими же, как бачкование, о котором также стоит упомянуть.
На корабле, как известно, официантов нет. Матрос сам себя обслуживает по всему перечню бытовых услуг. Правда вот только еду себе не готовит, так как на корабле есть особые люди, которые величаются коками. Старший кок со своими помощниками священнодействуют на камбузе и на этом их великая миссия кормления заканчивается. А вот доставка и всё остальное, - будьте любезны сами.
И с этого момента начинается другое, - не маловажное действо - бачкование. На современных кораблях никто из матросов не знает что это такое. Знаю что говорю, так как пришлось послужить на новейшем по тем временам, большом противолодочном корабле, где и камбуз и столовая личного состава находятся внутри обстройки, а от камбуза до столовой всего метров десять. А на эсминцах, - на одном из которых мне предстояло служить совсем скоро, беготня с бачками по верхней палубе была обычным делом. Бачковые назначались в порядке очереди по двое бачковых на бак. За бак3 помещалось восемь – десять человек, которые усаживались на баночки4 по обе стороны бака. И бак и баночки рубились5 и закреплялись за палубу цепями с талрепами по - штормовому. После приема пищи они срубались5 и вертикально крепились к переборке6, таким образом, освобождая место в кубрике. В распоряжении бачковых имелось два алюминиевых бачка, похожих на ведра, но более обтекаемого вида, вместимостью пять - семь литров и два чайника. Загодя, - перед приемом пищи, бачковые выйдя из кубрика, бегом направлялись: один к хлеборезке, находящейся под ГКП, за хлебом, сахаром и маслом, а второй к камбузу, отдельной надстройкой перед первым торпедным аппаратом, за первым и вторым блюдами и выстраивались в очередь на верхней палубе. Получивший хлеб, масло и сахар, бежал за чайниками и заполнял их на камбузе либо чаем, либо компотом. Завладев полным набором блюд, бачковые срубали в кубрике бак и баночки и расставляли алюминиевые миски на каждое место за баком. Когда едоки рассаживались по местам, - один из них чумичкой7 разливал первое по подаваемым мискам, затем второе по тем же мискам, а потом компот по кружкам. После трапезы собирались миски, кружки, ложки и бегом на камбуз за горячей водой. Миски мылись «машкой»8 в мыльном растворе и споласкивались в другом бачке с чистой горячей водой. Использованная вода сливалась в гальюн9, находящийся по левому борту ЗКП (запасного командного пункта). Быстро швабрилась палуба в кубрике на месте бака и, – бачковые были свободны, но не от вахты и приборки, - до обеда, потом до ужина и вечернего чая. Это было не очень приятным и очень хлопотным делом. Не очень приятно быть на побегушках, и официантом и посудомойкой, но никто не жаловался. Тут как раз к месту поговорка: «не потопаешь – не полопаешь». И, - уж если ты сегодня бачковой, то никто за тебя эту обязанность выполнять не будет. А голодные военморы за баком собираются по расписанию четырежды в день. При этом главным условием было то, чтобы посуда после бачкования была чистая и, - ни в коем случае, - не жирная. За это особо строго спрашивали свои же годки за баком. За плохое бачкование, можно было и ДП (дополнительное) схлопотать, а то и наряд вне очереди. Может не таким интересным покажется подробное описание бачкования, но оно необходимо, чтобы понять суть и причину тех, событий, которые произошли со мной в дальнейшем и, - едва не закончились для меня трагически в службе, да и вообще в жизни, - когда служба продолжилась на эсминце «Окрыленном». Но об этом – позже.

Продолжение следует.

____________________________________________________________________________
1. Ют – верхняя палуба на корме корабля
2. Срез – металлическая стенка от ГКП до верхней палубы
3. Бак – стол
4. Баночка – скамейка
5. Рубить бак (баночку), срубить – установить/снять
6. Переборка – стенка между помещениями корабля
7. Чумичка – половник
8. «Машка» - матросский сленг – пеньковая кисть-метёлка
9. Гальюн - туалет