04. Принципы жизни

Многие сейчас скажут, что сложившаяся в те годы система взаимоотношений «ты мне – я тебе» была порочна и безнравственна. Возможно, но так тогда жили многие. Один мой знакомый – заведующий складом сантехники, как-то раз, в разговоре, разъяснил свою позицию по этому вопросу: «я что-то имею – поделюсь с тобой, ты что-то заимеешь, тоже со мной поделишься. Сам живи и другим давай жить и всё будет хорошо»!

Во многом благодаря этой системе и возникало это удивляющее иностранцев изобилие на наших столах при тотальном дефиците продуктов в магазине.

Что мы врачи тогда могли предложить так называемым «блатным» пациентам? Большинство людей лечилось в одинаковых условиях. Были, конечно, «кремлёвки», «феофании», больницы лечебно-санитарного управления, но в них лечился довольно узкий круг чиновников и партийных функционеров, номенклатура высшего уровня. В палатах обычных городских номерных больниц можно было встретить и директора шахты и депутата и даже председателя местного исполкома. Тогда ещё о берлинской клинике «Шаритэ» у нас никто и «слыхом не слыхивал», как не было моды отправлять своих жён рожать в Европу.

Все преференции «особым» больным, кроме собственного внимания, заключались в разрешении не носить больничную пижаму, а ходить в принесённом из дому спортивном трикотажном костюме, с надписью СССР на груди. Позволялось звонить домой из ординаторской по служебному телефону, общаться с женой в любое время, независимо от «тихого часа». Могли предоставить палату поуютней, на солнечной стороне, иногда один такой важный пациент занимал двухместные «апартаменты». Закрывали глаза на друзей-товарищей, часто приходивших проведать с плохо припрятанной бутылкой коньяка. Выделяли для обслуживания более квалифицированных медсестёр, кто моложе и красивее… Из-за чего попадали иногда в неприятные ситуации, связанные с больничными романами. По выписке можно было оформить эпикриз с указанием необходимости оздоровиться в санатории (кому это помешает), да сразу на работу не выписывать, продлить больничный листок на недельку-другую, чтобы можно было дома окрепнуть…

Благодарили, как правило, стандартным набором: бутылка коньяка, палка колбасы и банка кофе или хорошего чая. Дадут – «спасибо», не дадут – тоже не беда. Вымогательством никто не занимался и предварительных условий не ставил. И ещё не брались лечить то, что не умели. Говорили откровенно: – «с этим вам лучше туда-то поехать, там эту тему давно разрабатывают и специалисты там более квалифицированные»… Сейчас бы сказали: – «вот глупые, клиент сам в руки плывёт, а они»!

Одно время рядом с нашей районной больницей располагался совхоз «Тепличный». Благодарные пациентки, в основном пожилые женщины – работницы совхоза, могли после выписки принести и выставить прямо в ординаторской мешок картошки или лука. Было, что и кур живых приносили. Мы их потом, бывало, всей клиникой по этажам ловили…

Первые деньги появились значительно позже, в злополучных и многострадальных девяностых, когда больницы остались фактически без снабжения. Тогда врачам приходилось, опустив глаза говорить больному:

– У нас ничего нет, идите, купите то-то и то-то лекарство, а к нему еще прикупите электрические лампочки, стиральный порошок, мыло и т.д. и т.п..

Да и самим врачам зарплаты не платили месяцами. Эту обязанность в девяностых государство решило, где частично, а где и полностью, переложить на плечи самих пациентов…

Так постепенно в повседневную жизнь начал широко внедряться всем известный Сталинский принцип: «хорошего врача народ прокормит»…

(Продолжение следует).