04. Морские были. Бора

Стрелка барометра начала падать вечером, а ближе к ночи с юго-запада задул злой ветер, пригнал тучи и пошел дождь. К утру похолодало и мелкие моросящие капли влаги стали замерзать на лету, покрывая толстой ледяной коркой ветки деревьев, стены домов, ночующие у подъезда машины и немногочисленных прохожих, рискнувших в этот воскресный день выйти на гололед.
Вспомнилось, как много лет тому назад в Новороссийске…
В тот год, после двухмесячного плавания, мы возвращались к родным берегам в конце января, когда на морях неспокойно и нас хорошо потрепало в Средиземном море под Мальтой.
Зато в порту, здесь на Черноморском побережье, было по-летнему тепло. Мы бродили по оживлённым улицам, пообедали на летней веранде популярного кафе «Хижина лесника». В местном «Торгсине» я сменил свой, основательно сопревший в тропиках, гардероб и щеголял по городу в новеньких джинсах и легкой ветровке.
Стихия разыгралась внезапно, во второй половине дня. Ближе к вечеру город окутал туман, панораму близлежащих гор стали закрывать белые клочья похожих на вату облаков. Ветер поднял воду в заливе. Море заклокотало, словно пыталось взорваться. Мелкие морские брызги, падая на набережную, тут же замерзали. Фонари на столбах обросли ледяными «бородами», точно как на картинке из школьного учебника по географии. Ураганный ветер швырял по улице увесистые камни и сбивал с ног. Укрываясь от непогоды, люди прятались в магазинах и подъездах домов. «Бора», – слышалось отовсюду.
Мы тоже решили не «нарываться» и забежали в первый, подвернувшийся на набережной, ресторан. Там за сдвинутыми столами сидела едва ли не половина нашего экипажа и «согревалась» под руководством второго помощника капитана. Вскоре к нам примкнули знакомые ребята с лесовоза, потом знакомые знакомых с какого-то танкера вернувшегося с Кубы, выпили «за тех, кто в море», а потом кто-то специально для моряков Азовского морского пароходства, заказал песню. За окном во всю силу свирепствовала бора, а в притихшем зале седой лабух, подражая Владимиру Высоцкому, с надрывом пел с эстрады:
Корабли постоят – и ложатся на курс,
Но они возвращаются сквозь непогоду,
Не пройдет и полгода – и я появлюсь,
Чтобы снова уйти,
Чтобы снова уйти на полгода…

Все уже откуда-то знали, что нам предстоит рейс с непростым грузом в охваченную войной Анголу. Никто не горел желаем так скоро выходить в море, хотелось немного отдохнуть, и мы почём зря крыли некстати разбушевавшуюся стихию, пароходство, соцсоревнование, сокращение стоянок в портах. Ругали бору, который как злая мачеха, гнал нас подальше от родного берега…
При этом ребята старались не подавать вида, глушили тоску водкой и с напускной бравадой нестройным хором подтягивали усталому певцу…
Ночью ветер стих, а хмурым утром сквозь тягучий туман из динамиков прозвучало, – «палубной команде занять места», – и чужие женщины, провожавшие нас, замахали руками с причала. Ещё через сутки, с трюмами полными боеприпасов, судно уже проходило Босфор.
Моряки стояли на палубе, вдыхая на полную грудь ветер Средиземноморья, в котором ощущался вкус спелых апельсинов и в который раз с восторгом любовались волшебной панорамой Стамбула. Разглядывали острые минареты, пронзавшие бархатное небо, стройные пирамиды высоких кипарисов, авто мчавшиеся по огромному мосту между Европой и Азией и забывали как кошмарный сон леденящий Новороссийский ветер.
Впереди нас ждали новые земли, шумные порты и тихие океанские закаты…