04. Башмачок для Золушки
Морское прошлое явно крепко сидело в месье Грантэне. И, видимо, не просто как воспоминание о молодости, но и как глубокая, совершенно самостоятельная философия мира.
– Здесь я чувствую себя будто на корабле. Правда, он теперь бороздит иные просторы, но сложен крепко, и надёжен по-прежнему.
– Немного напоминает библейский ковчег.
– Именно так, мадмуазель! Именно так. И останется единственным местом спасения праведных душ, когда наступит второе пришествие.
– Апокалипсис?
– Конец света. Он самый. Так что постарайтесь быть поближе к ковчегу, когда это случится.
Я сделала озабоченное лицо:
– Ах, если б знать поточнее, когда произойдёт несчастье!
Жак согласно кивнул и, вытянув руку, показал куда-то вверх за моей спиной. Перед тем как обернуться я впервые заметила, что манжета его рубашки, выскользнувшая из-под рукава, украшена изящной перламутровой запонкой. Видимо, мадам Ключница, если таковая существует, тщательно заботится о привычках мужа. Но в тот же момент пришлось напрочь забыть о мадам… я с удивлением разглядела на его безымянном пальце перстень. Серебряный перстень, который напоминал…
– Обратите внимание на эти часы, мадмуазель. Быть может они подскажут вам кое-что.
Прямо над нами, на втором ярусе бокового нефа меж двух колонн оказались встроены большие часы. Во всяком случае что-то, внешне похожее на часы. Они сильно напоминали Пражский Орлой – гораздо большего размера астрономический механизм на Ратуше Староместской площади.
– Что это?
Но Жак, поймав мой удивлённый взгляд, почему-то не ответил. Он аккуратно поправил рукав пиджака и глянул на другие часы. Наручные. На пальце его действительно красовался знакомый перстень. С пентаграммой. Разобрать надпись я не успела.
– Вы сегодня возвращаетесь в Париж? – теперь его голос совсем потерял хрипотцу и звучал как-то по-особому мягко.
– Да, к сожалению. Вырвалась на несколько часов – побывать здесь, в аббатстве.
– Тогда стоит чуточку поспешить, мадмуазель Элис, чтобы успеть в Бреоте на поезд. Но чтобы не отпускать вас без особых впечатлений… Вы когда-нибудь бывали в сакристии?
– О, нет конечно.
– Это святая святых церкви, – месье Грантэн сделал значительный жест. – Но я покажу вам. Сюда, пожалуйста.
Перед тем как идти за ним, я ещё раз оглянулась и посмотрела вверх. В глаза бросились четыре цифры «1667», написанные под загадочным циферблатом. Но задать вопрос времени уже не было.
Мы оказались перед дубовой наборной дверью неподалёку от алтаря в проёме, украшенном мраморными орнаментами. Жак вынул из кармана ключ, отпер её и, как ни в чём ни бывало, продолжил рассказ:
– Здесь священники переодеваются из мирских одежд в церковные. Для них это своеобразный обряд отречения от всего обыденного, очищения мыслей и готовности говорить от лица господа.
Мы вошли в просторное помещение, на стенах которого я впервые за всё пребывание здесь увидела картины, написанные маслом. Это были изображения древнеримских руин и несколько портретов неизвестных мне людей. Очевидно местных служителей.
Справа многочисленные дубовые шкафы хранили книги в тёмных кожаных переплётах, а слева на столе была разложена обрядовая утварь, амикты с вышитыми на них крестами и белые альбы – литургические одеяния капеллана. Церковные одежды для повседневных служб не удостоились такой чести и занимали скромное место на вешалке.
– Интересно, что помогает людям, живущим среди нас и обременённых большинством таких же хлопот, как мы, в этот момент очистить свои мысли?
Жак задумался на секунду, словно вспоминая давно увиденное.
– Это очень неспешный и по-своему торжественный обряд. Во время его священники обычно читают молитвы. Причём каждой части одежды соответствуют свои слова. Всех я не помню, но когда возлагают на себя амикт, – он указал на прямоугольник белой льняной ткани с крестом, – то произносят: «Возложи, о Господь, шлем спасения на голову мою, дабы мог я противостоять нападениям дьявола».
– Да, в наши времена, наверное, многим не помешало бы научиться так очищать свою душу, – вздохнула я. – К сожалению, мне не довелось принять обряд крещения. Выросла совсем в других семейных традициях и совсем в другой стране.
Жак посмотрел на меня с откровенным сочувствием, но расспрашивать не стал.
Когда мы вернулись под своды центрального нефа, дневной свет уже слегка потускнел, а в церкви начали сгущаться вечерние сумерки. По пути к центральному выходу, месье Грантэн вдруг предложил:
– Если вы не против, я отвезу вас на вокзал. У меня здесь машина на заднем дворе, к тому же я должен навестить дочь. Она живёт там.
Он сделал рукой такой неопределённый жест, что показалось, спроси я сейчас, как зовут его дочь, он замешкался бы и не ответил. Как будто она вообще не существовала. Но расспрашивать было неудобно. Поэтому не стала.
– Вы очень добры. Я действительно могу опоздать на поезд.
– Этого не случится, – кивнул ключник и выпустил меня наружу. – Подождите здесь, пожалуйста. Я запру двери и подъеду.
За спиной захлопнулась тяжёлая красная дверь и скрипнул замок. Экскурсия завершилась.
Буквально через пять минут ко входу подкатил старенький кремовый «Volvo» и мы отправились в дорогу.
– Месье Грантэн, скажите, что это за развалины напротив церкви? – поинтересовалась я, показывая на поросшие травой груды древних камней, местами ещё напоминавших стены и остатки круглых башен.
– Как человек, имеющий отношение к морскому делу, могу сообщить, что Фекамп в своё время очень помог одному небезызвестному королю собраться в поход на другую сторону Ла-Манша. А поскольку мероприятие прошло более чем успешно, именно здесь, в роскошном замке, на развалины которого вы указали, сам Вильгельм Завоеватель праздновал Пасху 1067 года и великую победу при Гастингсе. И вот что я скажу, если англичане не перестанут баловаться своим «брекзитом», то…
Он рассмеялся и игриво помахал кулаком. Дальше наш разговор зашёл в основном о политических сплетнях и погоде. Жак весело сетовал по поводу того и другого, демонстрируя завидную осведомлённость, явно почерпнутую из местных газет. Но меня всё это время не покидала мысль о перстне. Похоже, что и путешествие в Нормандию прошло не зря. Случайно встретить в совершенно разных городах людей с одинаковыми печатками на пальцах маловероятно. Но возможно. Поэтому, дождавшись, когда ключник завершит очередной анекдот, спросила в лоб:
– Месье Грантэн, простите, я заметила у вас на руке необычный перстень. Кажется на нём изображена пентаграмма – символ власти. Неужели сегодня мне выпала честь познакомиться не только с ключником аббатства Святой Троицы, но и членом какого-то тайного ордена?
Жак перевёл взгляд на свою руку, лежавшую на руле, и приподнял палец с перстнем.
– Вы о нём?
– Да.
–Давняя история. Вы ошибаетесь, мадмуазель Элис, это не символ власти. Нет. Пентаграмма для моряков – это оберег. Но про тайное братство – может и правы.
Он почему-то вздохнул и продолжал:
– Давным-давно я выручил из беды одного человека. Мне тогда было двадцать пять. Наше судно пришвартовалось к западу отсюда, в Сен-Мало. Кажется, по пути из Кингстона, это на Ямайке, с трюмами сахарного тростника. И пока шла разгрузка, часть команды отправилась на берег. Ну, а там совершенно случайно я угодил в драку и спас парнишку, который видимо чем-то насолил портовой мафии. Мне крепко досталось, и ему тоже. Но всё обошлось. Вот он-то и подарил кольцо. В благодарность. Как счастливый талисман. Слышал потом от ребят, что пентаграмма действительно символ какого-то тамошнего братства, но подробностей не знаю, и паренька этого никогда больше не видел.
На вокзал мы добрались вовремя, тепло распрощались, и скоро поезд уже мчал меня в Париж. Прижав лоб к оконному стеклу, я смотрела на бескрайние поля Нормандии и вспоминала, с какой неохотой два месяца назад пришлось отрывать подошву собственного тапка…
неверное построение Указал на что-то за моей спиной, или Показал вверх на что-то позади меня
Перед тем, как сделать шаг
зпт
Да уж, чего не бывает в жизни!
ах, так?! ну и ну!
Отлично, Элис!
Не говори Богам, что ты в беде. Скажи беде, что ты с Богами.
Ах она интриганка!
События не всегда подконтрольны нам. Но мы всегда можем контролировать свое понимание этих событий и свою реакцию на них. "Iuppiter iratus ergo nefas".
Отличное путешествие - тайны, интриги, расследования! а вот здесь совсем заинтриговали
или я что-то не поняла?
Дружбу не планируют, про любовь не кричат, правду не доказывают.
Ницше
Очень всё загадочно. Пока не разобралась в тонкостях
Хризантема
Читаю с большим удовольствием! +
Низкий поклон за твой труд, Ира
Мне так важны все, замеченные тобой, мои огрехи
«Life would be tragic if it weren’t funny». (Stephen Hawking)
«Жизнь была бы трагичной, если бы не была такой забавной». (Стивен Хокинг)
Вся жизнь- интрига, уважаемая Сирена
«Life would be tragic if it weren’t funny». (Stephen Hawking)
«Жизнь была бы трагичной, если бы не была такой забавной». (Стивен Хокинг)
Ага, все правильно,Алла, интрига
Рада, что читаете
«Life would be tragic if it weren’t funny». (Stephen Hawking)
«Жизнь была бы трагичной, если бы не была такой забавной». (Стивен Хокинг)
Рада, Ирина, что путешествуете со мной
«Life would be tragic if it weren’t funny». (Stephen Hawking)
«Жизнь была бы трагичной, если бы не была такой забавной». (Стивен Хокинг)
Света, постараюсь не разочаровать ваш интерес
«Life would be tragic if it weren’t funny». (Stephen Hawking)
«Жизнь была бы трагичной, если бы не была такой забавной». (Стивен Хокинг)
Элис, скажите культурный код вашей повести, пожалуйста. Хочется понять глубже историю
Люба
+ Поставила пятый плюсик пару дней назад. А отписаться смогла только сегодня. Замечательное повествование получается. Давно я не читала на Ньюавторе такой добротной повести. Неповторимый французский шарм - ее персональная изюминка. В этой главе мне больше всего понравился данный фрагмент:
Ох, Любовь, код был,... теперь будет иным Переосмыслив написанное, решила
путешествовать в другом направлении
Рада, что заглянули
«Life would be tragic if it weren’t funny». (Stephen Hawking)
«Жизнь была бы трагичной, если бы не была такой забавной». (Стивен Хокинг)
Даша, вы мой самый замечательный читатель
«Life would be tragic if it weren’t funny». (Stephen Hawking)
«Жизнь была бы трагичной, если бы не была такой забавной». (Стивен Хокинг)
Спасибо!