03. Попутчик (+ 27)

Когда я проснулся, за окном уже смеркалось. Короткий зимний день подходил к концу. Первый день нового года. И первый день новой жизни...

Сначала я подумал, что мне приснился кошмар, сунул между ног руку... Нет, не приснилось. Там по прежнему ничего не было!

Голова трещала, подташнивало после наркоза, с трудом встал, и покачиваясь пошёл на кухню, опираясь на стены. Очень хотелось пить. Во рту пересохло, и был металлический привкус.

В кухне на столе лежала записка: "Я ушла на дежурство. Еда в холодильнике." Я попил холодной воды из-под крана, присел на краешек стула кряхтя от боли, и задумался. В голове роились планы кровавого мщения, но в теперешнем моём состоянии об этом, нечего было и думать. К тому же Аня была на суточном дежурстве у себя в больнице. Оставалось только мучиться и ждать.

Есть мне не хотелось, чувствовал себя ужасно, всё болело особенно там, попил еще холодной воды, и побрёл в комнату. Упал на кровать, накрылся одеялом и уснул.

Когда я проснулся, то не понял, утро сейчас или вечер. За окном было темно. Посмотрел на часы. Раннее утро. Второе января. Второй день моей новой жизни.

Голова почти не болела. Чувствовал себя лучше. Но там по прежнему саднило. Сходил в туалет. По новому. Сидя. Помыл руки. Хотелось есть, и я кое-как, кряхтя, пошёл на кухню. Проглотил несколько ложек холодного салата, пожевал ещё что-то, не чувствуя вкуса, горячий сладкий чай меня взбодрил, я сел и стал думать.

Думалось лучше. Я немного успокоился, и прежняя паника и сумятица в голове, уступили место, трезвому расчёту. Того что было - не вернуть, подумал я, вот интересно, куда она всё это дела? Мой любимый член и яйца. Эх, пришить бы всё назад!

Мечты...

Но разумом я понимал, что прошло слишком много времени. Не приживётся моё хозяйство, даже если лежало в холодильнике.

Смутная надежда подтолкнула меня, я встал, осмотрел холодильник. Конечно, там искомого не было...

Зазвонил телефон. Звонила она!

Ярость вскипела во мне с новой силой!

"Ну как ты" спросила она.

В её голосе угадывалась жалость и участие.

Я чуть не задохнулся. В голове проносились тысячи мыслей...

Не зная что сказать, я что-то прохрипел в трубку неразборчиво,

откашлялся, и спросил: "А куда ты дела всё это... Ну это?"

Она помедлила и сказала: " Васенька, прости меня...Выбросила дура... В форточку "

Без сил я опустился на стул. Последняя моя надежда растаяла как дым. "Я словно взбесилась... Маринка эта... Зараза!.. Можно я к тебе приду? Помогу, всё сделаю?" Сказала она.

Во мне всё кипело! "Ну приходи" Сказал я, стараясь говорить спокойно."

Василий сделал паузу, посмотрел на меня, не сплю ли я. Я как не удивительно не спал, и слушал со вниманием.

И он продолжил:

"Я положил трубку. В голове моей роились мысли " Ну что теперь делать? Убить её? Зарезать? Задушить? И тоже что нибудь отрезать?.." Лёг на на кровать. Немного успокоился. Собрался с мыслями.

Ну вот убью её. Кому от этого станет легче? Мне? Вряд ли. Потерянное не вернуть. Ещё и посадят за эту заразу. Надолго.

Пойти в милицию, в суд подать, что бы её посадили...

Стыд. На весь город огласка.

Вот так лежал и думал. И гнев мой постепенно утихал. Прошло около часа. Я задремал. Сквозь дрёму услышал как тихонько открывается дверь. Пришла она. Я не пошевелился. Не открыл глаз. Не раздеваясь, тихо ступая, шурша пакетами, она прошла на кухню. И тихо завозилась там.

Когда я проснулся, низкое январское солнце светило в окно. Вечерело. В квартире было тихо. Я встал. И пошёл на кухню.

Она пригорюнившись сидела у окна. Я остановился в дверях, не в силах шагнуть дальше. Взгляды наши встретились.

Мука и страдание исказили ёе лицо. На глаза её навернулись слёзы. Горло моё сжалось, в носу сильно защипало, и слёзы полились непроизвольно. Она кинулась ко мне, обхватила, прижалась, и так мы стояли долго, чувствуя родное тепло, и обливаясь слезами...

Наконец оторвались друг от друга, присели за стол, она мягко коснулась моей щеки, вытирая мои слёзы. Я взглянул в любимые глаза, злобы больше не было. Была печаль и грусть по безвозвратно ушедшему.

Я глубоко, прерывисто вздохнул, она придвинулась, и

обняла меня за плечи. Так обнявшись мы долго сидели рядом. Молчали. Сумерки синели за окном.

"Давай попьём чаю", сказала она, своим приятным

южно-русским говором. "Кушать хочешь?" Спросила она,
"Я тут много вкусного принесла!" "Можно" Сказал я и мы поужинали."

Попутчик мой замолчал, задумался.

От души моей отлегло. Я ждал смертоубийства. А тут такое...

И он продолжил:

"Тогда мы долго сидели за столом. Попили чаю, я "побежал" в туалет. Она участливо и с болью, глядела на меня когда я вышел. "Давай я тебя осмотрю." Сказала она. "Ну что ж, давай" ответил я спокойно и печально. Злобы не было.

Я лег. Она осмотрела. Сказала что всё хорошо. А боль и опухоль, скоро пройдёт. Принесла какие-то инструменты, салфетки, пузырьки, всё обработала, и правда стало легче.

Потом мы лежали рядом в постели, изредка

переговариваясь, вспоминая нашу прошлую счастливую жизнь,

так и уснули рядом, обнявшись как прежде.

Прошли три недели моих каникул. Там у меня всё зажило. Трубочку вынули. Боль исчезла, и в трусах стало легко и свободно. И ничего уже не мешало. Аня все эти дни не отходила от меня, ухаживала, поила и кормила.

Сэссию не без труда но сдал.

А летом защитил диплом и осенью уехал в Москву. Мой дядя брат отца, устроил меня там на хорошую работу, ну и пошла моя карьера. Довольно успешно.

А женщин я теперь боюсь, и избегаю их. За спиной шепчут что я скрытый пидор, но мне плевать на это. Больше мы с Аней не встречались. По слухам она вышла замуж и родила двоих детей."

Закончил он наконец свою исповедь.

Я был ошеломлён. Подобного не мог себе представить.

Любовь. Страсть. Ревность. Нежность. Жуть

Всё тут сплелось в немыслимый клубок!

И трагическая судьба моего визави конечно не могла оставить меня равнодушным.

Не помню как уснул. Проснулся от того что меня осторожно но настойчиво трясли за плечо. Это была давешняя проводница.

- Пожалуйста вставайте. Подъезжаем! - Сказала она.

- Спасибо - Пробурчал я, и начал шевелиться.

Из окна сочился тусклый свет ноябрьского утра. Проплывали какие-то пакгаузы. Приближалась Москва.

Попутчик мой тоже встал, и начал собираться не глядя на меня. В голове пульсировала боль, и отдавала в темя. Руки мелко дрожали. Понедельник. День тяжёлый, подумал я, и невесело усмехнулся одеваясь.

Показался перрон. Толпа встречающих.

Поезд плавно остановился. Из вагона вслед за попутчиком, прошёл и я мы кивнули друг другу, и он исчез в толпе навсегда.

Я вышел на площадь, взял такси, и поехал на службу.