02. Синдром Тамары Ивановны

Лестничная площадка дрожала от холода в мертвенном голубоватом сиянии. Из-за решётки, защищавшей лампу дневного света от воров и хулиганов, казалось, что по лестницам бродят жутковатые существа, состоящие из пыли, чьей-то тоски и теней.

Когда-то в подъезде были самые обычные жёлто-уютные лампочки, но потом они стали непонятным образом исчезать. И с тех пор площадки освещали такие вот зарешёченные монстры, задыхающиеся в проволочных латах.

Скабрезные надписи на стенах в этом свечении казались мудрыми и таинственными изречениями. Я начинала подмерзать в тоненьком свитере, капроновых колготках и коротенькой юбочке.

В тот день ко мне должна была впервые прийти одиннадцатилетняя ученица Анита Радомская вместе со своей матерью. По установившейся привычке я встречала всех новеньких около лифта. В нашем подъезде, разделённом на крохотные коридорчики - три квартиры в каждом - заплутал бы и Иван Сусанин.

Мать и дочь задерживались, становилось всё тоскливее и холоднее, а далеко внизу ссорились какие-то женщины. У одной был раздражающе-пронзительный голос. Ни дать ни взять персонаж из современного глуповато-яркого и абсолютно бессмысленного мультфильма. «Подожду ещё пять минут, вернусь в квартиру и ей позвоню. Наверное, они сегодня не придут», - решила я.

Но голоса приблизились. Уже можно было разобрать отдельные фразы.

- Да не хочу я туда! Мне это не нужно! Сама справлюсь!

- Рот закрой!

Вскоре по лестнице, задыхаясь и обливаясь потом, поднялась одетая с иголочки высокая и стройная брюнетка. За руку она тащила упирающуюся полноватую девочку с безбровым недовольным лицом.

- Что же вы без лифта? Он ведь работает, - после обмена приветственно-вежливыми, ничего не значащими фразами заметила я.

- Ой, нет, у меня в лифте панические атаки начинаются. Могу и умереть от сердечного приступа, - женщина тряхнула длинными тёмными волосами.

- Мама только с дядей Толей, который к нам по вечерам приходит, в лифте ездить не боится, - безбровая девочка захихикала. Смех её показался мне неприятным и злым.

- Рот закрой! - побагровела от гнева брюнетка.

- А ты, Анита, в лифте ездить не боишься?- перевела я разговор в другое, безопасное русло.

- Нет. Даже без дяди Толи, - снова смех, снова окрик матери.

«Неужели же они и всегда так живут, ссорятся каждую минуту?» - вспомнился мультфильм «Двенадцать месяцев», где мать с дочерью превратились в собак и даже после этого продолжали выяснять отношения.

- Бывшие сидельцы, алкоголики, наркоманы, проститутки в вашем доме живут?- уже в квартире задала мне вопрос Ангелина, мама Аниты.

- Э... Нет. У нас одни старушки и семьи с детьми.

По правде говоря, я хорошо знала жильцов только четырёх квартир. Все люди, в общем-то, положительные, хоть и не очень счастливые. Образ жизни остальных сорока с лишком семей оставался для меня тайной за семью печатями.

- У вас кошмарный, жуткий подъезд. Эти коридоры, эти надписи на стенах, этот мусор под ногами. А в углу у почтовых ящиков я видела пустые бутылки и лужу мочи, - Ангелина неискренне закатила глаза, Анита захихикала, за что тут же получила подзатыльник от «заботливой» матери. – В общем, так. В первую дорогу я Аниту, ладно уж, буду приводить. А обратно вы уж её сами провожайте. Лифта она, действительно, не боится. Я стану встречать вас на крыльце.

Командирский тон Ангелины, наглое предложение, она сама и её подловатая на вид дочка мне категорически не нравились. Но что делать? Как сказал таксист в одном американском триллере, клиент заказывает музыку. Или он выразился иначе?

***

Чем дольше длились наши занятия с Анитой, тем больше зрел, распускался, разбухал в моей душе ядовитый цветок под названием Синдром Тамары Ивановны. В новой ученице меня раздражало всё: её безбровое, лишённое малейшего проблеска интеллекта лицо, неуместные смешки, бестактные вопросы обо мне и моей личной жизни. Постоянные жалобы на мать, полное нежелание изучать английский язык и слабые способности только подливали масла в огонь.

Каждый жест, каждая ужимка Аниты выводили меня из себя. «А ведь когда-то точно так же относилась ко мне и незабвенная Тамара Ивановна. Может быть, Анита не так уж виновата? Нужно найти подход, как-то заинтересовать её», - размышляла я, разрабатывая новые методики преподавания или заимствуя их в Интернете.

Но ничего не помогало. Уроки наши проходили примерно по одной схеме. Ангелина, задыхающаяся от подъема на седьмой этаж и ссор с дочерью, сдавала мне с рук на руки непокорное дитя. Анита как попало срывала с себя шапку, пальто и шарфик и раскидывала всё это добро по прихожей.

- А теперь собери одежду и повесь, - я хмурила брови и смотрела на неё с нескрываемым отвращением.

- Сами собирайте, - и резвая Анита бежала на кухню. Мне приходилось ползать по прихожей в поисках завалившейся куда-то перчатки или головного убора ядовито-розового цвета.

- Ну и что тебе задали?- миролюбиво спрашивала я, присоединяясь к своей ученице.

Анита отворачивалась к стене. Зная, что ни угрозы, ни увещевания на неё не подействуют, отходила к окну и ждала. "Ага, зашуршали страницы учебника, значит дело пошло", - радовалась я.

Делать уроки с Анитой было всё равно что бродить по глухому лесу в туфлях на каблуках и коротеньком летнем платьице. Да-да, не стоит отправляться в тайгу, сосновый бор или джунгли при параде! Корни подставят подножку, комары, клещи или опасные тропические насекомые обязательно захотят полакомиться кровью глупой горожаночки, а ветки надают пощёчин. Незадачливую путницу ждут взлёты и падения, падения и взлёты и так без конца.

Из такого тернистого пути и состоял наш сорокопятиминутный, а иногда и часовой урок. Если Аните не хотелось учить новые слова или читать английский текст, она пряталась под столом. Вылезала оттуда лишь после того, как я брала в руки телефон и грозилась позвонить её матери. На малейшее замечание Анита реагировала бурными и, как мне всегда казалось, не совсем искренними рыданиями.

«Вот ведь маленькая ведьма! Ну нет, как же можно думать такое о ребёнке?» - я мысленно одёргивала себя и искала подходы.

А после мне ещё доставалось от Ангелины, ждущей нас на скамейке у подъезда, за то, что я задержала урок, а она продрогла от осеннего ветра, смешанного с дождём или мокрым снегом.

- У меня из-за вас пневмония будет! - резкий голос Ангелины до боли напоминал пронзительный писк её «милой дочурки».

Оценки Аниты, как бы странно это ни звучало, стали лучше. Из «двоечницы» она перешла в разряд «хорошистов». Кто знает? Может быть, Анита продолжила бы ходить ко мне долгие годы, как многие мои ученики, если бы не одно происшествие. Случилось это через два месяца после нашей первой встречи с ней…

Продолжение следует