01. Староверы. Самойловы

Проводив переселенцев до нового места, Иван Прокопьевич Самойлов уставший вернулся домой. В избу вошел молча. Не торопясь, скинул с головы треух, и повесил его на деревянный штырь, вбитый в стену под потолком, затем развязал кушак и снял зипун, сшитый из самодельного сукна, и повесил на соседний штырь в стене.

Глава семейства оказался мужчиной лет сорока высокого роста с длинной темно-рыжей бородой, ниспадающей на грудь и образовавшееся брюшко, светловолосый с начинающей лысиной на макушке. Глаза его из-за близорукости слегка щурились. Одет был в рубаху-косоворотку, из домотканого холста темного цвета, подпоясанную плетеным поясом, завязанным на левой стороне. Не широкие порты прикрывали ноги, обмотанные поверх штанов онучами, зашнурованными обвязками лаптей.

Мужа встречала жена, Глафира Яковлевна, женщина среднего возраста, высокая, худощавая, приятной наружности. На голове ее был повойник, такая мягкая шапочка из ткани с завязками сзади. Поверх рубахи-становины надет длинный до пят темного цвета сарафан. Ноги согревались поголешками - короткими до колен вязаными шерстяными чулками. На ногах лапти. Она заботливо смотрела на мужа, видела, как он устал и душевно промолвила:

– Проходи, Иван Прокопьевич, отдохни, скоро будем ужинать.

Хозяин окинул взором свое жилище, остался доволен. Во всем был порядок и чистота. Полы выскоблены до бела. На окнах висели наглаженные хрустящие занавески. Лавки покрыты вышитыми самоткаными ковриками. В красном углу на полочке стояли старинные иконы, ниже лежали священные книги, висели плетеные из кожи ленточки лестовки, напоминающие лестницу для восхождения молящихся с земли на небо.

Встав перед иконами, Иван Прокопьевич помолился, читая молитву «Отче наш», сел на сундук, в котором хранилась выходная лопоть.

– Ну, как тут у вас? – поинтересовался он.

– Все хорошо. Клавдия – работящая девушка. Занимается скотиной и у нее все хорошо получается.

– Ну, пусть этим и занимается.

В это время скрипнули ворота, во двор кто-то вошел.

– Кто это там? – поинтересовался хозяин.

Глафира подошла к окну, отодвинув занавеску, посмотрела и радостно вскрикнула:

– Ой, ребята, сыны наши вернулись!

Суетливо с нескрываемой радостью она выскочила в сени, и оттуда послышались звуки поцелуев. Мать радовалась, обнимая своих сыновей, и непрерывно щебетала, сокрушаясь, как они осунулись.

В избу входили два высоких бородатых парня, старший Алексей и младший Борис. Отец двигался им на встречу. Войдя, братья, прежде всего помолились, сотворив молитву «Отче наш», а потом поздоровались:

– Здорово живешь, тятя, – одновременно произнесли сыновья, склонив головы в поклоне.

– Доброго здоровья, доброго здоровья, – с восторгом отвечал отец, вытянув руки для объятий. Дети подходили, и, попав в сильные руки родителя, затихали, прижавшись к его груди, а он легонько хлопал ладонью по их спине, приговаривая:

– Находились, нагулялись, домой пожалуйте. Раздевайтесь, умывайтесь, скоро будем ужинать.

Прослышав, что братья вернулись, в избу торопливо вошла Татьяна, жена Алексея. Она работала с Клавдией в конюшне и, сбросив рабочую одежду, предстала перед мужем в рубахе с сарафаном и повязанным фартуком, с повойником на голове и легкими лаптями на ногах. Обняв мужа и прижавшись к его плечу, прошептала:

– Рада тебя видеть дома.

Она стояла, едва доставая головой до плеча мужа. Широкая одежда скрывала формы ее тела, но опухлость лица и пигментные пятна на нем позволяли судить о том, что супруги ждут своего первенца.