Тайм-аут

"Надоело!.. Всё надоело!.. – Чарли швыряла в новёхонький пахнущий кожей саквояж предметы первой необходимости: зеркальце, помаду, лак для копыт, детективно-любовный роман Остиновой «Амуры в тихом омуте», полироль с ароматом серы для рожек. – Уеду!.. В монастырь!.. К бабушке!.. А точно, к бабушке и уеду – сами посылаете».

Наконец вещи уложены. Юная особа присела на дорожку, ведущую от дома к почтовому тракту.

«Ой, а бабушка-то переехала! А как туда добираться? Адресок есть, но где это место?» – почесавшись рожками о дерево, Чарли вспомнила о полученном с «Неужскорохода» клубке-навигаторе. После непродолжительных пятичасовых поисков, клубок был выужен из-за печки, небрежно очищен от паутины и кинут за порог со словами:

– Ну, давай – веди меня на Седьмые Куличики за Лысую Гору.

Прочихавшись от пыли гаджет прогнусавил:

– Нашла дурака. Полгода под диваном валялся – не вспомнила даже. А теперь веди её! Там между прочим опасно: полосатые вонявки воюют с зелёными верещалками; дриады ограбили коробейника и объелись шпанскими мушками – от них ещё никто никто не ушёл невредимым; а лесные разбойники делят сферы влияния с боевыми гномами, которых крышует Тролль. Так что, звиняйте, но я туда и кончик ниточки не суну!

Нервно дёргавшися во время пламенной речи хвостик прицельно послал наглеца вперёд по тропинке. Отлетев на целых тридцать сантиметров, тот театрально вздохнул и размотался в неприглядный ком акриловой пряжи.

– Тьфу, ты!!! – фыркнула молодая чертовка (а это была именно она). – Придётся маршрутку ждать или ловить попутку.

Уже сидя в комфортном ландо, Чарли вспомнила о предостережениях негодника-клубка. «Ай, врал, небось,» – размышляла путешественница, любуясь пейзажем по обеим сторонам дороги. А тот радовал глаз изо всех сил: еловые выворотни скрывали под корнями самые настоящие пещеры, гниющие стволы повалившихся деревьев украшали гроздья поганок, распространяющих аппетитнейшее зловоние, бороды мха сползали с древних пней. И над всей этой роскошью витал то ли хохот, то ли стон неведомого чащобного жителя. «Хорошо-то как,» – улыбнулась Чарли и расслабилась в предвкушении приятной поездки.

Из забытья юную чертовку вырвал истошный вопль:

– Убили! Убили! Ироды!

«Ой, интересно как! Надо глянуть,» – выскочив из кареты чертовка кинулась на крики.

На поляне, обрамлённой колючим кустарником бесновался, судя по фонтанирующей слюне, уже немалое время, огромный тролль. Дриады, собравшись кучками вокруг оратора, делали вид, что внимают эмоциональным речам оного. При этом показывали друг дружке что-то со своих блюдечек с катающимися яблочками да ещё ухитрялись строить глазки боевым гномам. Те же в чёрных очках молекулами сновали возле тролля, изображая бдительных секьюрити. Кто-нибудь из них периодически падал, споткнувшись о свою или чужую огромную рогатку, засунутую за узенький поясок.

– Убили! – резал слух пронзительный фальцет.

– Вот, ты! – сомнительной чистоты перст чуть не вонзился в глаз Чарли, пытающейся понять, что происходит. – Что ты сделала, чтобы увеличить продажи?! Сколько ты продала на этой неделе пылесосов?! А телефонов?! Черткова, я тебя спрашиваю!!!

***

Очнувшись от дум, Маша обнаружила, что все жертвы производственного собрания смотрят на неё: кто с ехидством, кто с сочувствием. Директор же гипермаркета явно ждёт ответа.

– Всё, что могла, Трифон Ольгович! – верноподданически глядя в глаза "всемогущему" заявила девушка.

– Уволена!!! – приказ руководителя очень удачно совпал с желанием подчинённой. Теперь Маша точно могла отправиться в путешествие. Хотя бы к бабушке в деревню.

Наконец, собрание закончилось. Написав заявление по собственному желанию, бывший продавец отдела бытовой техники и электроники выпорхнула из душного здания в объятья ласкового летнего дня.

И тут же влетела в ещё более душную маршрутку, забитую взбудораженными тинейджерами. Они на повышенных тонах обсуждали прошедший футбольный матч. Глядя в окно, Маша погрузилась в свои мысли.

***

Карета кроликом подскакивала на толстенных корнях, пересекающих дорогу. Прижавшись к двери, Чарли с опаской наблюдала за попутчиками разбойного вида: что-то не поделившие до начала путешествия, они становились всё агрессивнее. Глаза оппонентов наливались кровью, фразы становились всё цветистее, в тесном пространстве кареты замахали кулаки. Испуганная чертовка, прижав к груди брендовый саквояж, вывалилась на обочину. Мысль: "Ну на фиг таких попутчиков! Лучше пешком пойду, пока попутку не поймаю," – показалась юной особе весьма удачной.

День близился к своему логическому завершению – дорога оставалась пустынной. Чарли стала подумывать о том, что придётся заночевать под каким-нибудь дружелюбным кустиком. Вот только пересечёт это болотце, поднимется на пригорочек...

Внезапно прямо перед путешественницей с воплями: "Полосатиков на ленты!" и "Зелёным – зелёная смерть!" – с противоположных обочин навстречу друг другу полезли странные существа. Чарли помимо своей воли оказалась в гуще битвы немышонков-нелягушков. Поскольку это ничуть не входило в планы чертовки, она заползла под огромный лист лопуха, ещё не пострадавшего в схватке, и принялась напевать заклинание:

– На недельку! До второго!

Я уеду! В Комарово!"...

***

Воспалённые глаза начинающего создателя бестселлеров с недоумением перечитали последние строчки и обратились на вдохновительницу. Та сосредоточенно упаковывала в футляр весьма обшарпанную лиру, напевая:

– И у вас в Карельских скалах

Будет личный водолаз...

– А дальше? – озадаченно спросил непризнанный гений.

Муза, крутясь перед запылённым зеркалом, уже сосредоточенно ощипывала с крыльев пёрышки:

– Ой, обросла-то как! Совсем с этой работой себя запустила!

– А что мне дальше-то писать? – не унимался литератор.

– Дальше? А, что хочешь, то и пиши, – рассеянно ответила Муза, усердно пытаясь вытянуть неподдающееся перо. – А я в отпуске. В законном. Три года не давали. В санаторий поеду – нервишки подлечить надо.

– А как же я? А наш роман?! – задрожал голос автора.

– А мне пофиг! – взвизгнула Муза, схватила футляр и сиганула в открытое окно.

В воздухе запорхали слова: "Роман у него!

Ну, за что мне это?! Вот раньше авторы были: гиганты мысли, отцы словесности! Имена какие: Тредиаковский, Гомер, Эзоп!

А сейчас?! Ну ладно, Коэльо. Ну, Пелевин – туда-сюда. На худой конец, Дон... Ой, нет, лучше уже этот!"

Смахнув скупую мужскую слезу, наш герой вызволил из одиночной камеры холодильника бутылку, налил дрожащей рукой в стакан просроченного кефира. Усевшись в позе роденовского мыслителя (весьма неудобной, надо заметить), уставился на кучку грязноватых перьев и задумался над извечным вопросом: "Что делать?"

На мгновение в окне появилась сияющая физиономия беглянки: "Жди меня – и я вернусь! Музы своих не бросают!"

Воспрявший духом сочинитель, любуясь жемчужно розовеющим туманным утром, потягивал амброзию с кисломолочным вкусом. Вдохнув впалой грудью коктейль городских ароматов, вольготно откинулся на спинку стула, забыв, что задние ножки предмета мебели давно являются чисто декоративной его частью.

Художник И.И.Шишкин