Разговор

Часы на экране показали десять утра. Матвей, уже вставая со стула, нетерпеливо отщёлкал на клавиатуре последние цифры отчёта продаж, хлопнул по карману, проверяя на месте ли зажигалка, и поспешил в курилку. До обеда ещё куча времени, а с делами покончено. Сигарета перед заслуженной чашкой кофе – то, что сейчас нужно. Но горек кофе в час сердечного расстройства! Матвею ужасно хотелось выговориться, выплеснуть вчерашнюю обиду, которая грызла душу, словно голодная кошка кровавую колбасу.

Открытая терраса возле чёрного хода оказалась не пуста. В углу на скамейке сидел Николай из отдела рекламной графики. Не то, чтобы близкий знакомый, так, здоровались пару раз да выпили по рюмке на прошлогоднем корпоративе. А может оно и к лучшему. Свои-то, чего доброго, ещё припомнят.

– Здорово, – Матвей присел рядом. – Как дела?

К удивлению, Николай ответил хмуро:

– Доброе утро, – и прикурил от старой новую сигарету с растерянным видом игрока, только что просадившего последний рубль.

«Не у меня одного, видно, проблемы», – смекнул Матвей и, тоже закурив, спросил:

– Что, баба достала?

– Почему это? – чуточку оживился печальный собеседник.

– По виду. У тебя такое лицо, будто она ушла с другим да ещё и постельное бельё прихватила. Угадал?

Коля криво усмехнулся:

– Ну, как сказать. Не поверишь, я вчера часов в одиннадцать вернулся домой с работы, а у меня на кухне незнакомый мужик сидит. В одних трусах…

Матвей чуть не выронил сигарету, вскинув руку, и не удержался, перебил:

– Как тут не поверить! Я же говорю, сучки они драные, бабы эти. Все до одной. Прикинь, у меня точно такая же история, брат. Только вчера поцапались чуть не до драки. Изменила! Так и врезал бы ей. Бить их нельзя. Кто это сказал? А не бить, так носом надо тыкать в грехи, как котят. Я ей всё, и покупал, что хотела, и возил куда скажет, даже на детишек согласился бы, если б не её характер. То скучно, видишь ли, то грустно, то денег мало. Константин у неё какой-то в офисе и тот, гад, больше зарабатывает. А вежливый… вежливее да обходительнее не придумать. С этим козлом меня сравнивает, будто я не муж, а прихвостень из подворотни. И в наглости бабьей столько презрения, что готов был просто уйти куда глаза глядят. И не верю теперь ни капли, что не изменяет. Вот, режь, не поверю…

– Кхк-кхе! – раздался вежливый кашель.

– Ох, прости, – осёкся Матвей. – Понесло меня. Накипело. И себя разбередил и тебе на свежую мозоль давлю. Но ведь сволочи они, скажи. Ты-то меня понимаешь.

Собеседник выпрямил спину и смотрел как-то странно.

– Да не совсем.

– Как не совсем? – опешил Матвей. – Сам сказал, что мужика в трусах застукал на кухне.

Николай вздохнул и чуточку усмехнулся:

– Да застать-то застал, да. Только я ведь, понимаешь… холостой. Он в окно. Ну, и смотался. Ладно не прихватил ничего из вещей.

– А чё ж ты грустный-то такой?

– Так ведь за сигнализацию две месячных зарплаты отдал, а толку…