Кошачьи огурцы (Подлинная история кота Васьки)

Деревенская жизнь в волжском селе протекала у Степана с Нюрой размеренно. Так было бы и дальше, если бы не приблудившийся кот Васька.

Он повадился есть огурцы, и ни где-нибудь, а на соседнем огороде.

- Вот ведь, гад такой! Нет бы трескал свои, а то Клавкины, - ворчал Степан.

Клавка, их соседка, была конопатая тётка с лицом некрасивого мужика и стервозным характером. Кот Васька, видимо, невзлюбил соседку, иначе, чего бы это он обгрызал носики огурцов на её грядке, не из любви же к ним!

- Я вашего кота, растуды твою, повешу за одно место! - орала Клавка, - все коты жрут мясо, а этот огурцы, чо я буду солить на зиму?!

- Дык, наши возьмёшь, - вспотев от её воплей, Нюра утиралась концом фартука.

- На хрен мне ваши сморчки, посадили чёрт те когда, - не унималась Клавдия.

Васьки почему-то при этом не было, он понимал, что на арене событий ему сейчас не место.

- Вот пошто ты этого гада пригрела? – Степан незлобиво смотрел на кота, который, попив молока, тёрся рыжей шкуркой об его штанину.

- Он же с драным лишайным ухом припёрся невесть откеда, а ты его лечить сразу, ну и привадила!

- Дык я его зубной пастой «Мэри-Члэри» вылечила, болгарской, - доставая ухватом горшок из печки, улыбнулась Нюра.

- Опа! То-то он теперь жрёт только огурцы опосля твоей члери! – досадно крякнув, Степан пошёл на двор что-то тесать рубанком, он в сердцах всегда так делал, после того как бросил курить свою самокрутку.

На следующий день вопли в огороде за соседней изгородью из штакетника возобновились с новой силой.

- Попадись мне эта сволочь, я его придушу, паразита! - в засаленном фартуке у некрасивой растрепанной Клавки ютились десятка два обкусанных огурца.

Нюра мялась по другую сторону барьера, озираясь, нет ли Васьки. Степан пережидал в тылу.

Вечером Степан взял кота, положил в карман верёвку и пошёл к речке, прижав к себе Ваську, как Герасим Муму.

На Сызранке он неумело завязал слабый узел на шее бедолаги, привязал к другому концу верёвки камень и бросил кота в речку.

Стараясь не думать ни о чём, Степан быстро пошёл домой, но чувство страшного греха, взятого на душу, придавило его. Ведь я теперича «убивец», - горевал он. Всю ночь не спал, ворочался, выходил во двор и, тяжело вздыхая, смотрел в темноту. А вдруг случится чудо, мяукнет Васятка, и всё это окажется страшным сном. Под утро Степан забылся и заснул.

- На улице благодать, теплынь-то какая, - сказала Нюра, входя в избу поутру.

- Подоила и отвела в стадо Зорьку, а Васьки что-то не было, хотела дать ему парного молочка. Уж не Клавка ли что сотворила!

Хмурый, невыспавшийся Степан вышел на крыльцо. С тяжёлым сердцем сплюнул, проклиная себя за содеянное.

Внизу под крыльцом раздалось жалобное «мяу-у». Почти кубарем незадачливый «убивец» скатился со ступенек. С рыжей шкурки Васьки ещё стекала вода, на шее болталась веревка.

- Васенька, мой ты хороший, чёрт тебя подери, - торопливо сдёрнув верёвку, прижав грязного мокрого кота к груди, Степан понёс его в дом.

С того дня больше ни разу не ходил Васька на Клавкину грядку за огурцами.