02. Петрович. Придорожный камень

Надсмотрщики за малейшее неповиновение нещадно лупили сидящих на привязи. Петрович обратил внимание на привязанного напротив мальчишку:

- Посмотри Алладин на изможденное лицо. За всё время, что мы здесь, он не проронил ни слова, сидит тихонько в своем углу и не поднимает голову.

- Ну ты Петрович и деревня! - улыбнулся Алладин, - ты что, никогда не видел обезьян?

- Ну, положим, я родился не в деревне, а на хуторе. А обезьян он или не обезьян, не столь важно, всё равно жалко парнишку.

Мартышка подняла голову и посмотрела на гнома:

- Себя пожалей, клоп вонючий!

- Говорящая обезьяна?! - вытаращил глаза Алладин.

- Почему клоп? Я гном! - обиделся Петрович.

- Шутка, – осклабилась мартышка.

- Сука! - покачал головой гном.

- Абу! – обезьяна протянула руку.

- Петрович! – отвернувшись, буркнул гном.

- Алладин! - кивнул бывший погонщик.

В это время поднялся шторм, корабль болтало так, что Петровича вывернуло наизнанку.

- Я же говорил, что вонючий, – Абу брезгливо стряхнул с себя бывшую еду гнома.

Бледный Петрович зло посмотрел на мартышку, но в этот раз промолчал.

Раздался скрежет и шхуна резко остановилась.

- Сели на риф! – со знанием дела пробормотал Абу.

За бортом продолжал бушевать шторм, трещали доски, вода переливалась через палубу и попадала в трюм. Вцепившись в перекладины под потолком, пленники с ужасом ожидали смерти. Через час буря внезапно закончилась, и горемыки сквозь пробоину в палубе в ста метрах от себя увидели двугорбую гору.

- Интересно, где мы? - Алладин потянулся к пробоине, но цепь не давала возможности выглянуть.

- Будет еще интереснее, когда ты узнаешь, чей это остров, - обреченно произнес Абу.

- И чей? – пришедший в себя гном озирался по сторонам.

- Предводительницы пиратов Каирского моря, умопомрачительно красивой и кровожадной Джунидеппы! – Абу пытался освободиться от кандалов.

Снаружи раздались крики и выстрелы: это были пираты. Они забрались на корабль в надежде поживиться тем, что оставило им море. Услышав тяжелые шаги над головой, пленники затаили дыхание, но через некоторое время в люке показалась заросшее лицо головореза. Через мгновение оно исчезло, а вместо него появилась рука, которая схватила цепь и, как куст картошки, выдернула всех троих наверх.

- Абу, паршивец! – рявкнул громила, – наконец-то ты вернулся. Предводительница будет рада тебя видеть.

Абу горестно вздохнул и опустил голову.

Не снимая цепей, троицу перевезли на берег, завели в грот и бросили в яму.

- Ну что, Абу, рассказывай! - Петрович и Алладин сели у стены, и приготовились выслушать мартышку.

Абу помолчал немного и начал:

- Предводительница любит театр. Нет, не смотреть... она сама себе режиссёр. И ставит одну и ту же пьесу. А я в ней играю роль палача...причем казню по-настоящему...

К яме подошел тюремщик и поднял решетку:

- Абу, чертова обезьяна, иди сюда!

Сняв с мартышки цепь, пират схватил Абу за загривок и ушел.

- Он палач, а мы с тобой жертвы, Петрович, – Алладин сидел, обняв колени, – а ты женат?

- Нет... – гном вспомнил Агнессу, и ему сразу захотелось домой.

- И я нет. Вот у нас в горах... – начал было Алладин, но решетка поднялась, и пленников вытащили из ямы.

Сквозь горячий, дрожащий воздух взору друзей открылась небольшая бухта, окруженная скалами. Справа от входа в нее располагался причал с едва покачивающимся на волнах, пришвартованным пиратским бригом. Слева, в седловине меж двух вершин, среди развалин старинного замка возвышалась башня, к которой вел подвесной мост. Поднявшись по вырубленным в камне ступеням, Петрович огляделся. Вокруг, до самой линии горизонта расстилалось бирюзовое море.Ближе, в ста метрах от острова, на рифах находились останки шхуны, доставившей гнома сюда, а впереди за мостом – неизвестность. Охранник дернул за цепь и Петрович, а за ним и Алладин, ступили на мост. Гном вдруг вспомнил надпись на камне и понял, что вариантов пропущенного слова скорее всего осталось два: либо на плаху, либо же...