Полночь в подземке. 01

По почти пустой платформе гулял легкий ветерок, приносивший запах разогретого металла и машинного масла – специфичный, никогда не исчезающий запах Московской подземки. В столь поздний час народу на станции было лишь несколько человек, расположившихся на деревянных скамейках в ожидании поезда. Бесконечная, неугомонная людская толчея вечернего часа пик схлынула, и блиставшая мраморным покрытием станция, казалось, вздохнула с облегчением, предвкушая короткие часы покоя и тишины.

Электронное табло часов на одной из арок высветило ядовито-красным «23-44», когда на платформе появились двое молодых людей.

Один из них, лет двадцати пяти, среднего роста, в синей джинсовой куртке, казался чем-то возбужденным и постоянно обегал взглядом платформу. Его спутник – высокий молодой человек такого же возраста с короткой прической – саркастически усмехнулся, бросив короткий взгляд на друга.

Тот посмотрел на табло станционных часов и, повернувшись к товарищу, произнес:

- Пятнадцать минут, Паша! Всего пятнадцать минут и все увидишь сам!

- Что увижу, Антоха?! – Тот, которого назвали Павлом, сокрушенно покачал головой.- Вот сколько раз говорил себе не слушать твои бредни, так ведь ты как репей - не отцепишься! Да мало ли каких баек травят про метро, мы что - все их проверять будем?! Знаешь, тебе надо завязать с уфологией и тому подобными вещами… По крайней мере, на время…

- Да пойми же ты! – горячо зашептал Антон, подойдя к товарищу чуть ли не вплотную. – Это не байка! Призрачный поезд видели, и не раз! Он ходит по кольцу раз в месяц и только в строго определенный день и час – в полночь тридцатого числа! Он собирает души умерших – тех, кто погиб на строительстве метрополитена или от несчастных случаев…

- Господи…- устало выдохнул Павел и даже взмахнул руками.- Ну, вот что с тобой делать, а? Кто его видел, Антон? Работники метро? Пассажиры? И те, и другие «приняли на грудь», и при том весьма неплохо! А потом задремали на платформе, вот и "увидели"!

Антон никак не реагировал на скепсис друга, а лишь распалялся все больше в предвкушении неведомого приключения, которое, как он считал, произойдет обязательно.

Басовито гудя, к платформе подошел метропоезд. С шипением открылись двери, впуская в ярко освещенные вагоны редких пассажиров.

- Это, часом, не он? – усмехаясь, съязвил Павел, посмотрев на Антона.

Тот лишь нервно облизнул губы – до полночи оставалось три минуты.

- Уфолог ты наш, доморощенный… - проворчал Павел, окидывая взглядом пустую платформу.

Теперь на платформе они были одни. Павел даже удивился – когда еще можно увидеть станцию метро, абсолютно пустую? У него вообще складывалось впечатление, что пассажиропоток на станциях неиссякаем, как броуновское движение.

Он вышел на середину платформы, осматриваясь. Звук шагов гулко прокатился по станции.

Странная, неестественная тишина воцарилась вокруг – глухая, ватная, ее не нарушал ни единый шорох. Павлу вдруг показалось, что весь окружающий мир просто исчез, растворился, оставив их одних на забытой самим временем станции метро глубоко под землей. Даже неизменный ветерок исчез – воздух вдруг как-то сразу стал ледяным и холодил лицо, будто при легком морозе.

Павел поежился – ощущение было не из приятных… и каким-то тревожным.

- Паша…- раздался рядом свистящий шепот.

Павел обернулся.

Около платформы стоял метропоезд.

Антон, приоткрыв рот, не сводил с него взгляда.

Павел подошел к товарищу.

- Я же говорил…- произнес тот, не поворачивая головы.

- Ну и что?! Поезд как поезд, ты что…- начал было Павел, как вдруг понял, что так ошарашило друга.

Не веря собственным глазам, он сделал пару шагов.

Поезд, стоявший на путях, действительно был призрачным. Вернее, прозрачным. Смутные, но вполне читаемые очертания, сквозь которые можно было различить кафельную кладку на стене и табличку с названием станции.

Павел прищурился и потер ладонью глаза, пытаясь прогнать морок.

Ничего не изменилось.

Более того, он невольно сделал еще несколько шагов, приблизившись, и поезд обрел более явные очертания. Он словно бы проявлялся из неведомого пространства в окружающую реальность, все более принимая яркость и глубину форм.

Павел нервно сглотнул - во рту вдруг стало сухо как в пустыне.

Этого просто не могло быть…

Антон встал рядом. Оторвав, наконец, взгляд от поезда-призрака, он посмотрел на друга.

- Ну, теперь-то ты веришь?! – глаза Антона лихорадочно, нездорово блестели.

Павел не нашелся что ответить – реальность медленно скатывалась за грань полнейшего абсурда.

- Пошли! – Антон потянул его за рукав.- Вон дверь открыта!

Павел только сейчас заметил, что автоматические двери поезда были заперты и лишь одна, в первом вагоне, оказалась распахнута.

Какое-то смутное, тревожное чувство шевельнулось в сознании. Беспричинный, иррациональный страх легким ознобом пробежал по спине.

Павел дернул рукой.

- Ты куда собрался?!

- Ты что, не понимаешь? Такое бывает раз в жизни, да и то не всегда! Проедем одну станцию и выйдем. Или ты упустишь шанс прокатиться на поезде-призраке?!

Павлу вдруг захотелось бросить все и сбежать. Выскочить на поверхность, вдохнуть прохладный воздух майского вечера, увидеть нескончаемый поток автомобилей на шоссе, услышать их гудение, вглядеться в лица прохожих и забыть навсегда то, чего не может быть в принципе!

Неизвестность всегда пугает. Но сейчас она пугала своей реальностью.

Антон будто почувствовал настроение друга.

- Или ты совсем обделался от страха? – он попытался заглянуть Павлу в глаза.- Вы, скептики, все такие – сначала орете с пеной у рта, что такого быть не может, а когда глаза говорят об обратном… сразу язык в задницу и поджилки трясутся!

Павел зло посмотрел на друга.

Вид Антона поразил его. Бледное лицо с лихорадочно блестевшими глазами искажала какая-то жесткая, неестественная полуулыбка.

- Ну и ладно! – процедил он сквозь зубы, резко отвернулся, и шагнул в вагон.

- Черт…- пробормотал Павел.

Ему было страшно, но это не имело ничего общего с трусостью. Это было предчувствие чего-то непоправимого.

Он шагнул следом.

Бесшумно закрылись двери.

Запах…

Он упал невидимым, тяжелым облаком, оглушив сознание.

Пахло чем-то странным, толком неуловимым, тоскливо–печальным - ладаном, церковными свечами и еловыми ветками. Теми самыми, из которых плетут венки на могилы, оплетая свежие еловые лапы траурными лентами с надписями.

Павел вдруг ясно понял это, чувствуя, как вынимающий силы страх разливается в сознании, вызывая холодную испарину на лбу и дрожь во всем теле.

Антон тоже ощутил это, замерев рядом без движения и лишь судорожно сжимая и разжимая кулаки.

Павел, стиснув зубы и тщетно пытаясь подавить неконтролируемую дрожь, огляделся.

Он только сейчас заметил, что вагон был старого образца, можно сказать, древнего. Такие выпускались на самой заре развития метрополитена, в конце тридцатых годов. Сверкающий свежей краской он будто только вчера сошел с конвейера завода. Мягкие диваны блестели натуральной кожей, на блестящих поручнях - ни царапины. Стены чистые, не то, что в современных вагонах, пестрящие навязчивой рекламой.

В салоне сидели люди.

Павел не помнил, видел ли их с платформы, но сейчас, бросив на пассажиров один только взгляд, невольно попятился.

Ему захотелось кричать; сердце, казалось, ухнуло куда-то вниз, оставив в груди стылый холод.

Краем глаза он заметил, как так же неловко попятился Антон, не сводя неподвижного взгляда со странных пассажиров.

(продолжение следует)