04. Короткие страшные истории. На том конце провода

Дело было в девяностых. У кого-то жизнь ещё шла прежним чередом, а те, кто кинулся в пучину бурных осложнений, где можно было потерять человеческое лицо, часто жалели о выборе нового пути. И порой дороги назад уже не было.

Алексей Глушаков долго работал водителем на автобазе, что под гнётом кризиса ведомства, к которому относилась, приказала долго жить. Хорошо, что руководство подсуетилось ещё на заре перемен и позволило работникам выкупать автотехнику. Благо, фирменной окраски и логотипов на ней не было, и новое обличье машин в частных руках мало чем отличалось от их былого вида. Алексей стал одним из таких счастливцев: имея неплохие сбережения и видя, как они уходят в никуда под нарастающей лавиной инфляции, он решил добавить ещё деньжат с зарплаты-другой и выкупить небольшой фургон. База уже держалась на честном слове и опытному, работящему и, как оказалось, предприимчивому водиле индивидуальное предпринимательство представлялось тем более-менее светлым будущим, на которое нужно надеяться. К тому же, прежняя стоянка автобазы с гаражом и сопутствующим хозяйством стали теперь домом для его (уже его!) авто.

Так и покатилась рабочая жизнь Алексея. На этом новом отрезке жизненного пути автоперевозки были востребованы, но следить за всем приходилось уже самому. Не только на дороге.

Был у Глушакова приятель, который тоже подался в бизнес, только в другой. В самый популярный, торговый. Этого Сонина он знал и раньше, хотя друзьями-то их назвать было нельзя. Но вот, получив заказ от давнего знакомого, Алексей отметил это дело в блокноте наверху страницы. Сделанные вручную записи, иногда переходящие в закорючки, всегда были под рукой - это помогало оперативно ориентироваться при выполнении заказов. Ведь часто приходилось быть самому себе грузчиком, и такие пометки выручали, не позволяя забыть что-нибудь важное для заказчика. "Во-от, а когда-то просто ходил в магазин со списочком продуктов!" - сетовал Алексей в такие моменты.

В тот раз он остановился у местной обувной фабрики. Да, она ещё работала, и сходившие с конвейера модели продавались не только в фирменном магазине - единственном, в примыкавшем к корпусам здании, но и расходились повсюду. В том числе благодаря мелкооптовым заказам. Фабрика была одним из тех поставщиков, которые охотно шли на контакт, видя в заинтересованных в продукции лицах свою надежду и принимая новые схемы сбыта как должное.

Погрузив с помощью местных рабочих партии сапог и ботинок, Глушаков добавил их к тому, что уже лежало в фургоне - там уже ждала своего нового оптового хозяина взятая в другом месте одежда. Алексей решил поднапрячься и устроить рейс с закупками сразу в нескольких местах. Всё для них - теперь уже частных магазинов. А несколько упаковок заказали и предприниматели с рынка.

Вот оттуда-то, с пресловутого рынка, с его нескончаемых торговых мест под навесами, выросшими складами, куда свозили товар челноки, и грозила конкурентная опасность местным производителям. Горы заграничных и не очень шмоток разрастались как снежный ком, а покупатели бросались на них, как на вожделенную невидаль. По крайней мере, торговля там иногда шла бойко, чего не скажешь о сменивших собственников и вывески городских магазинах и выстроенных с нуля торговых павильонах.

В одном из них и устроил своё дело знакомый Сонин, решивший поддержать местного производителя и заказавший партию разнообразной обуви с фабрики, которую Алексей взялся доставить.

Глушаков делал это уже не первый раз. Он уже привозил тому же Сонину мелкооптовую партию, после чего они с приятелем сами же расставляли обувь по импровизированным стеллажам. А за окнами длинного помещения, служащего торговым минизалом, время от времени раздавался скрежет колёс на повороте и затихающие вдали мерные удары на стыках, тонувшие в прочих звуках и ярких лучах весеннего солнца, что врывались в окна. Диспетчерская станция на трамвайной конечной, где сходилось несколько маршрутов, была на просторном пятачке, и чиновники решили: почему бы не использовать место. К ней приделали нелепые пристройки, и Сонин был одним из тех, кто застолбил там место под торговлю в павильоне на втором этаже, куда нужно было взбираться по деревянной лестнице. Соседство пластика и антуража, архитектурное нагромождение и затаивавшаяся вот так торговля под боком у потока городского транспорта - всё это для Сонина стало его настоящим - тем, во что он ввязался и где, увы, быстро почувствовал себя неуютно.

Люди не шли. А если шли, то мало. Рыночные челноки были в центре внимания покупателей, а он... Пришлось перебиваться, но Сонин, не оставляя веру с долей патриотизма, заказал очередную партию местного товара, для чего, за неимением собственного подходящего транспорта, запряг в эту поставку Алексея.

Тот уже представлял, как в ближайшем будущем опять будет выставлять пары обуви на показ на деревянные настилы или, что скорее всего, придётся сооружать в углу пирамиды из коробок с обувью, которых Сонин заказал в избытке.

Алексей вынул свой записной блокнот и сказал сотруднику склада готовой продукции:

- Можно позвонить?

- Конечно, - охотно ответил тот. Ведь фабрика шла навстречу, и любезность с заказчиками стала чертой, передавшейся персоналу. А может, Алексею повезло наткнуться на такого сотрудника, кто знает.

Глушаков покрутил диск и послышались гудки вызова. Перед глазами водителя был набросанный список, продиктованный Сониным заранее, и он хотел уточнить: раз одной модели нет, а совсем другая и тоже приличная обувка как раз выпущена в избыточном количестве, то согласится ли он скорректировать заказ? Да, этот торговец - приверженец всякого местного, и скорее всего возьмёт без разбора, но всё равно нужно было уточнить.

Наконец Сонин снял трубку на том конце провода и ответил. В его голосе чувствовалась подавленность и что-то ещё. Измождённость, что ли...

Алексей неторопливо, стараясь не сбить внимание приятеля-торговца, стал объяснять положение. Наконец, в трубке прозвучала просьба уточнить, и Алексей сказал в ответ:

- Есть ли то же самое, другой модели, но больших размеров? Если да, то тебе брать в том же количестве - правильно? Погоди, сейчас выясню.

Глушаков прикрыл трубку рукой и обратился к сотруднику склада с вопросом, есть ли то же, но большее по размеру. Тот сказал, что не помнит, сейчас пойдёт посмотрит и вернётся через пару минут. Алексей решил даже не прерывать телефонный разговор:

- Сейчас, выясню и отвечу, - сказал он знакомому. - Повиси пока на проводе...

В трубке застыло ожидание. Её не вешали, и вернувшийся сотрудник склада застал Алексея вслушивающимся в безответную тишину аппарата, нарушаемую разве что сторонними звуками, кое-как проникавшими сюда по телефонной связи. Ответа не было, и шофёр-предприниматель решил ограничиться тем, что подходило по списку, не связываться с не оговоренной торговцем моделью и везти ему то, что явно заказано. Пусть и в меньшем количестве.

И вот он подъехал к трамвайному кольцу, где на втором этаже длинной пристройки вёл свою торговлю Сонин. Яркое солнце заливало небосвод и весна разгулялась повсюду, завладев окружающим миром куда больше, чем месяц назад.

Алексей вышел из машины, отворил всё ещё новенькую бесшумную дверь и поднялся по деревянной лестнице наверх. Там, в бытовом закутке, был приделан на стене телефонной аппарат. Это была ещё одна деталь этакого ретро-интерьера, хоть и не попадалась на глаза покупателям.

И то, что бросилось в глаза Алексею, мигом улетучило весну из окружающего мира. На свисавшем со стены проводе, обмотанном вокруг шеи, болталось тело Сонина, ноги безвольно соскользнули по полу в строну, а изо рта выступила пена. Рядом валялись пузырьки из-под сильнодействующих препаратов.

Следствие установило: когда Сонин разговаривал с Алексеем, он уже отравился. Оборонённая шофёром фраза помогла и торговец решил для верности ещё и повеситься.

Новомодное слово "депрессия" вошло в жизнь Сонина. К тому же он чувствовал, что его бизнесу (ещё одно ох какое словечко!) недолго осталось, несмотря на веру в новые местные поставки. Жизнь катилась под откос, как неуправляемый трамвай за окном под горку, если бы весь мир вдруг накренился. Что и произошло, когда бездыханное тело сползло вниз на проводе. Ведь известно: в этом мире всё относительно, смотря с какой точки посмотреть...