02. Банщик из Ада. Школа

Урок химии тянулся уже целую вечность. Валя изо всех сил пытался не уснуть. Прошлой ночью ему опять снились какие-то странные сны. Он не мог толком припомнить, что именно в них было. Знал только, что нечто очень приятное; одно плохо - после таких снов он вставал разбитый, будто и не спал вовсе. Подросток сморгнул и уставился в тетрадь, пытаясь сосредоточиться на очередной формуле, но буквы и цифры прыгали и расплывались перед глазами. Страница тетради оживала, становилась розовой и горячей кожей. Валя медленно вел по ней острием ручки, глядя как из под кончика выступают алые капли. В классе становилось все жарче - от нагретого пола поднимались клубы пара. Валя к своему изумлению заметил, что у соседа по парте исчезла кожа на лице - остались только влажные, красные мышцы. Оглядевшись, он понял, что странной метаморфозе подвергся и весь класс. Но никто, казалось, этого даже не заметил, кроме него.

- Грибоедов, опять спишь? Не надоело еще? - насмешливый голос учительницы заставил вздрогнуть. Класс дружно захихикал.

- Грибочков меньше надо на ночь кушать, понял, Грибоедов? - выкрикнул с задней парты Степка Рогозин, вызвав новый приступ хохота. Валя опустил глаза, надеясь, что скоро одноклассникам надоест веселиться и про него забудут. Но Антонина Борисовна, громко смеявшаяся вместе с классом, как назло, вызвала его к доске. Серые глаза за стеклами очков весело блестели. Она хотела, чтобы все видели его позор. Валька знал - молодая, красивая учительница ненавидит свою работу и учеников. Ей очень нравилось, когда класс выбирал себе козла отпущения и начинал изводить его насмешками. Антонина Борисовна не была злой, просто это давало ей возможность хоть как-то выместить свою досаду на нелюбимую профессию.

Он вышел к доске. И написал нужные формулы, не обращая внимания на бурное веселье ребят. Легкая досада в глазах учительницы стала небольшой наградой - в итоге, ему даже поставили четверку.

После звонка Валя медленно собирал тетради в сумку, не желая выходить вместе с классом. Антонина Борисовна что-то отмечала в журнале, покусывая кончик ручки. Неожиданно она подняла глаза:

- Грибоедов, скажи - почему ты все время спишь на уроках? Поздно ложишься? Наверное, допоздна за компьютером сидишь!

- Просто бессонница, - буркнул Валя, закидывая на плечо сумку. Разговор его напрягал - учительнице было явно мало сегодняшнего унижения. Надо было просто опозориться у доски и написать задание на тройку. А теперь она начнет мстить.

- Позвоню-ка я твоей матери! Скажу, чтобы вовремя тебя укладывала спать! Ну, иди, Валентин, что встал? - серые глаза блеснули предвкушением. Валя молча вышел из класса. Но на пороге не утерпел - обернулся.

Антонина Борисовна складывала в стопку тетради, что-то бормоча себе под нос. Сегодня вечером, она позвонит маме, та нажалуется мужу. Скорее всего, Глеб Артемьевич схватится за ремень, но это полбеды. Хуже, что Вальку закроют дома до зимних каникул. А он не может столько времени сидеть в своей комнате - это его просто убьет. Или сведет с ума.

Он молча смотрел на забранные в аккуратный пучок волосы учительницы, хорошенькое румяное личико, и ясно видел проступающие сквозь розовую кожу мышцы. Красные, упругие, пронизанные сеткой синих и алых вен. Если приглядеться внимательнее, становилось видно кости черепа, зубы во рту (один искусственный), подрагивающий влажный язык. Под черепной костью просвечивал розовато-серый мозг. Очень медленно, почти нежно, Валентин протянул воображаемую руку и коснулся липкой, пульсирующей поверхности. Потом сжал посильнее. Пальцы погрузились в упругое месиво...

Антонина неожиданно вздрогнула и сжала руками виски. Голова у нее часто болела и раньше - но сейчас боль накатила такой ослепляющей волной, что на глазах выступили слезы. К горлу подкатила тошнота. Женщина потянулась за сумочкой, где у нее хранились таблетки. Как же невовремя - до конца рабочей смены еще почти четыре часа!