01. Скелеты в шкафу (18+)

– Святой отец, я согрешил...

– Покайся, Эдди, тебе станет легче. Поведай мне, каков твой грех? – слова священника звучали сквозь деревянную решетку так утешающе, так нежно и в то же время властно – как отец, ждущий, когда сын поведает о совершенном им преступлении.

Стоя на коленях в полумраке, Эдди всхлипнул. Вкус воспоминаний еще сохранился в нем. Даже сейчас, при мысли о ней, он почувствовал, как приятное тепло разливается внизу живота; как все твердеет, болезненно подрагивает – у него невольно вставал, и он ничего не мог с собой поделать. Но разумеется то была всего-навсего иллюзия, многолетний выработанный рефлекс, который, возможно, будет преследовать его до скончания жизни.

Сердце налилось ненавистью. Он ненавидел себя и все еще пребывал в своем ужасе. Из глаз брызнули слезы. Это были слезы раскаяния. Эдди слизал соленые капли с мягких губ.

– Сын мой, успокойся и расскажи мне, – заботливо говорил святой отец. – Нет ничего, что не может быть прощенным Богом.

– Я трахнул дьявола... – дрожащими губами выдавил Кэш. И снова судорожный всхлип.

За той перегородкой воцарилась немая тишина. Для Эдди это был словно сигнал, и он, вытирая слезы, продолжил свою исповедь:

– Да, я знаю... он не был в том обличье, который вы обычно нам описываете... я расскажу... я все расскажу... о Боже милостивый, если бы я знал... – Он сцепил пальцы обеих рук вместе, проглотил слезы и начал рассказывать.

***

Он сидел в баре «Разбитые мозги», уже который час подряд растягивая полупустую пинту с дешевым пивом. На большее ему бы не хватило денег, поэтому он, по возможности, старался изображать из себя скромного посетителя, наблюдая за тем, как другие вливали в свою горло очередную порцию огнедышащей цветной штуки, пили до одури, пока не достигали нужного эффекта. Кого-то выпроваживали из заведения из-за его не в меру пьяного вида, когда он только и мог, что ошалело мычать да блеять, как животное.

К барной стойке, рядом с Эдди, подсел Фрэнк и ударил его по спине.

– Тебе нужно расслабиться, – сказал он, пытаясь перекричать шум музыки.

– Что я и пытаюсь делать...

–... думая об экзамене, – закончил за него Фрэнк. – Если ты оставишь это, хотя бы на некоторое время, тебе станет легче.

– Не могу. Если я не сдам этот чертов экзамен, меня выпрут из университета.

– Всего одна ночь. Будет весело! Смотри сколько здесь сексапильных девчонок.

Выразительно виляя бедрами, мимо них прошла блондинка в коротких джинсовых шортах и голубой блузке до пупка. Она обольстительно улыбнулась Фрэнку, тот проводил ее жадным взглядом.

– По твоему я не умею веселиться? – возмутился Кэш.

– Штудировать Гете или писать курсовую по проблеме бытия в философии Хайдегера – вот уж где веселье!

– Острить ты умеешь.

– Я умею пить, и тебя научу. – Фрэнк сделал знак бармену и заказал две рюмки виски, которые запросто ввели бы Эдди в долговую яму.

– Я угощаю, – Фрэнк любезно поставил перед ним рюмку. Эдди не стал спорить, бросив несчастливый взгляд на свою жалкую пинту с пивом, только кивнул и залпом осушил крепкий напиток, после чего поморщился. Фрэнк велел повторить.

– Погляди на них, – сказал он, разворачиваясь к танцполу и указывая на весело пляшущую толпу, бьющуюся, как рыба на суше, в едином порыве экстаза, словно одно извивающееся гадкое чудище – исполинский спрут. – Это удивительно.

– Что именно?

– Такая связь. Где ты еще можешь увидеть подобное?

– На Брокенне, – после короткой паузы высказался Эдди.

– Где?

– Кровавые оргии ведьминого шабаша.

Фрэнк прыснул:

– Да ты извращенец, друг, – сказал он и после пары секунд колебаний спокойно добавил: – У нас с тобой разные представления... Хотя ведьму бы я не отказался трахнуть. Сжигать бы не стал. С нечистью нужно бороться любовью, – заключил он и опрокинул в себя еще один стакан виски.

Эдди слабо усмехнулся, глядя на своего пьяного друга.

– Ты был бы незаменимым инквизитором. Но почему я думаю, что кардинал скорее отправил бы на костер тебя, плута и богохульника.

– Пускай так, – согласился с ним друг. – Уж лучше гореть звездой, чем ежедневно тлеть. Кстати, я тут познакомился с одной «ведьмочкой», могу представить тебя ее подруге.

– Это заманчивое предложение, но я пас, – Кэш улыбнулся, но вышло ненатурально.

– Вот как? Ну как знаешь, а мне нужно на пару минут удалиться. Долг зовет.

Когда Фрэнк оставил его, Кэш взъерошил свои темно-каштановые волосы и хмуро уставился на пинту с пивом, погружаясь в затяжные, можно сказать, обыкновенные для его философского ума размышления. Он совсем не заметил, как стихла музыка. Однако его внимание привлекли события, разворачивающиеся потом. Кто-то взял в руки рупор.

– Аукцион свободных парней! – возбужденно возгласил ведущий. – Только сегодня, дамы, у вас предоставляется шанс приобрести у нас свободного парня! Он будет полностью ваш на эту ночь. Ну что, есть у нас смельчаки в зале?

На заднем фоне включили соблазнительную музыку, из толпы донесся смех и свист. На центр площадки, освещенной светодиодными прожекторами, вышли трое уже подвыпивших добровольцев – крепкие, атлетического телосложения, как на показе мод. Первым был юноша в черной рубашке, который только робко улыбался – за него устроили нешуточную схватку две какие-то азартные девицы, предлагая сумму большую ее соперницы. Это могло перерасти в настоящую войну. Но все же парень был продан за тринадцать долларов привлекательной шатенке в черном платье, которая от радости по-детски захлопала в ладоши, стреляя взором в свою выигранную жертву. Другой участник, видимо поддавшись коварным действиям в его организме бренди, расстегнул свою фланелевую рубашку и одним простым легким движением смело отбросил в сторону, обнажая загорелый мускулистый торс. Женская треть зала восторженно завизжала. Вдобавок ко всему, окончательно завладев публикой, парень начал откровенно позировать, тем самым повышая ставки. Ведущий неистовствовал. Вакханалия достигла своего апогея. Финалом ей был Фрэнк, который возникнув у стойки бара и поддавшись всеобщему разгульному веселью, потащил Эдди в толпу.

– Что ты делаешь? – воспротивился Кэш. Но Фрэнк был непреклонен.

– Веду тебя на эшафот, парень. Расслабься, Эдди, и выйди уже, наконец, из своего солипсизма. Вокруг столько всего происходит! Сейчас мы тебе кого-нибудь подцепим.

Он буквально вытолкнул его вперед.

– Ну надо же! У нас есть еще две свежие жертвы! – ликующе воскликнул ведущий и захихикал. – Кто готов отдать за них пару долларов?

И хоть Фрэнк стоял рядом, выпятив вперед грудь и комично раскинув в стороны руки, точно фанатик-экстрасенс, готовый соединиться со вселенной сей же час, Эдди было неловко. Он понятия не имел, что должен делать. Его мрачноватая помятая физиономия, как у вампира выступившего на свет, выражала и страх, и ненависть, и презрение, граничащее со стыдом. Он колебался.

Кэш сфокусировал взгляд на одной девушке, стоявшей у прохода. Она тоже смотрела на него, но как-то по особенному, словно чего-то ждала от него. Пристально. Глаза лукаво блеснули в полумраке ядовито-ледяным блеском, а затем она вдруг развернулась и скрылась в проеме. Его сердце ударялось о стенки грудной клетки, как будто напичканное адреналином. Он еще никогда не испытывал подобных ощущений. А потом он вернулся обратно – спустился с небес на землю и увидел, что все еще находится на виду у всех. Он растеряно огляделся. Ведущий продолжал что-то говорить, кто-то кричал, звучала музыка, но приглушено, как и другие голоса. Он видел только лица, безликие, наполненные какой-то разрушительной энергией, вожделением и одержимостью. Они кричали от восторга, но, если бы он не был наделен даром слуха или оглох, то с легкостью бы подумал, что они вопят от нескончаемой адской боли, словно... словно находятся в огне. Это странное сочетание вызвало у Эдди отвращение к этому буйству. Ему поплохело. Он хотел покинуть вакхический праздник.

Эдди сошел со сцены и стремительно направился к выходу из бара. Столкнулся с кем-то плечом – и его окатили проклятиями. Ему было плевать. Он почувствовал, что задыхается. Сигаретный дым, запах потных разгоряченных тел, алкоголя и духов врезался в ноздри. Кажется, его звал Фрэнк, но он не остановился.
Эдди выбрался на улицу. Той девушки уже не было. Из бара вышел Фрэнк.

– В чем дело, старик?

– Да пошел ты! – Эдди с силой толкнул его в грудь.

– Ты чего такой нервный? – обиделся Фрэнк. – Я ведь хотел как лучше.

– Да, знаю, – пожал плечами Кэш. – Получилось, как всегда.

– Слушай, может вернешься? Мы с Кристиной хотели еще немного посидеть в баре. Она меня, кстати, выбрала. Думаю, это что-то значит.

– Я пожалуй пойду домой. Устал что-то.

– Ну ладно. Если что – звони.

Эдди охватило подавленное чувство разочарования, сдавило под тяжелым прессом загадочной, но от того паршивой безысходности.

Он брел по улице без цели, без плана о том, где ему сейчас следует находиться, будто на автопилоте. Он был уверен: ноги сами приведут его туда куда он желает. Как будто им овладело то состояние, при котором в голове ворошатся все мысли, как гигант трясет улей с дикими пчелами, а тело приобретает свободу, словно ему дают право выбирать – то состояние, которому люди дали название, как сумеречное помрачение сознания. Он попал в него на целый час. Целый час бездумного брожения по ночным улицам привели его в сумрачный и безлюдный парк. Хотя кто-то сидел на одной из деревянных скамеек. Эдди спрятался за стволом дерева и внимательно наблюдал за ним. Это была девушка в бледно-желтой тонкой ветровке. Она сидела к нему спиной. У нее были длинные пшеничные волосы с янтарным отливом. Луна светила прямо на нее, словно подчеркивала ее значимость. Эдди приблизился к ней. Он случайно наступил на сухую ветку, она хрустнула и девушка тревожно обернулась.

– Ты меня напугал, – сказала она.

У нее были маленькие губы, курносый носик и большие зеленые глаза.

– Извини, я не хотел...

– Ничего. Просто не подкрадывайся к людям ночью и все будет нормально.

Кэш смущенно улыбнулся.

– Можно?

– Присесть рядом? Конечно, только если ты не собираешься рассказывать мне о том, как красивы звезды и как приятно любоваться ими ночью.

Парень сконфузился.

–... Э-м, у меня и в мыслях не было об этом говорить.

– Да, к чему эта показательная чувствительность. Мы ведь и так знаем это. – равнодушно говорила она.

– Д-да, пожалуй... – неуверенно согласился с ней Эдди.

У нее не все в порядке с головой, подумал он, но его это вовсе не пугало, ибо за всеми этими проблемами и интригами Эдди и сам давно съехал с катушек.

– Как тебя зовут? – спросил он.

Она вскинула голову и пристально посмотрела ему прямо в глаза. У нее был пронзительный взгляд, с нотками благородного превосходства, немного гордый, возможно выдержанный в традициях того светского общества, которого можно назвать отголоском позапрошлой эпохи.

– Лекса.

– А меня Эдди.

– Да, Эдди, тебе повезло, – шутливо сказала девушка.

– С чем же это?

– У тебя хорошее имя. А могли назвать Рудольфом. Или Адамом...

– Чем тебе не нравится Адам? – искренне удивился парень.

– Нет, Адам клевый, мне нравится, он клевый чувак.

Они вместе засмеялись.

– Да уж... – Эдди поднял глаза к небу и вздохнул, – хотя родители хотели назвать меня Джином. Но я им не позволил.

Какое-то время они сидели молча, вдыхая сладкий запах прохлады. Слушали стрекот сверчков. Совсем как в лесу, пришло в голову Эдди, он словно перенесся в то место и зябко повел плечами. Лекса продолжала бесцеремонно его оценивать, словно подопытного зверя в момент эксперимента, когда с ним обязательно должно что-то произойти.

– А я тебя знаю, – наконец произнесла она, сощурившись. – Мы с тобой оба ходим на языковые курсы по изучению иврита. Ты с факультета философии?

– Да, точно.

– Что ты здесь ищешь?

– Я не знаю, я был с другом в баре, но потом ушел. Мне... мне, типа, нужно было побыть одному.

– Тебе не обязательно быть одному, Рудольф, – сказала Лекса таким серьезным тоном, что он невольно издал смешок.

– Перестань, умоляю, у меня от этого складывается ощущение, что я долбаный помощник Санты!

– А ты хочешь быть сам по себе?

– Возможно.

– Так не бывает, Эдди. От этого никуда не деться. Мы все олени, запряженные в повозку Санта Клауса, тянем эту повозку с его жирной задницей куда он прикажет.

– Это бессмыслица какая-то, ты веришь в Санта Клауса?

Ее зеленые глаза холодно сверкнули в темноте, как у кошки. Он понял, что она вовсе не шутит. Ему стало не по себе.

– Может быть, я одна из его помощниц.

– В таком случае, я бы тебе только посочувствовал.

– Почему?

– В детстве мне довелось увидеть Санта Клауса... Когда мне было четыре, у моей матери обнаружили рак последней стадии. Врачи сказали, что излечить ее нельзя никоим образом – слишком поздно – и она не выживет. Поможет только чудо – представляешь, услышать такое ребенку о том, что его мать скоро умрет, исчезнет навсегда и больше ее не будет... Это было в канун Рождества. Я просил Санта Клауса исцелить мою больную мать. А через пару месяцев она скончалась... Однажды, когда мы гуляли с отцом по улице, я увидел в переулке Санту, вернее это был человек в костюме Санты. Пользуясь случаем, пока папа общался с кем-то по телефону, я подошел к нему, хотел спросить, почему он не спас мою маму... Санта стоял у стены с чуть спущенными штанами. Он сквернословил. Я тогда думал, что это нормально – ну да, обдолбанный и бухой Санта, у него тяжелая работа, разносить подарки детям по всему миру и... от него жутко несло табачным дымом и мочой. Я тихо позвал его и он повернулся ко мне. Его лицо... оно было каким-то... нечеловеческим! Борода и шрамы. Все лицо в шрамах. И сухой злобный голос: что, парень, думаешь, что ты особенный? Хочешь подарков? Отец не знал, что у него есть нож... нет, у него была разбитая бутылка. Он шел на меня с этой бутылкой, а я стоял, как вкопанный, и не знал, что делать. Он уже протягивал ко мне свою руку, когда на него набросился папа и он ударил острым краем горлышка моему отцу в живот... от крови земля стала красной, как запачканный пуховик того Санты. И он скрылся... Санта Клаус убил моего отца.

«Зачем он это все ей рассказывает? – Эдди задавался тем же вопросом. Сейчас, в данную секунду, он был готов раскрыться ей, обнажить свои тайные страхи, выговориться, но не находил причины такой эмоциональной встряски. Как будто дерьмо прошлого заново всплыло наружу, но от слишком длительного промежутка времени стало смердить еще ужаснее, еще невыносимее. И удерживать его внутри было все равно что предпочесть прозрачному чистому озеру вонючую городскую канализацию. Он доверился ей и она внимательно его слушала.

– Это жестокая история. Тебе нелегко пришлось.

– Да, Санта Клаус убил моих родителей... но на самом деле он убил меня.

Сначала Эдди пожалел о том, что так разоткровенничался с малознакомой девушкой, но беспокойство исчезло так же мгновенно, как и возникло.

– Мой отец покинул меня, когда я была еще маленькой.

– А что здесь ищешь ты? – поинтересовался он.

– Спокойствия. Там где нет человека – там обычно царит спокойствие и порядок.

– Люди непредсказуемые существа...

– На самом деле это не так. Если взглянуть на мир от начала времен вплоть до нынешнего его состояния, сопоставить все исторические факты, отбросить некоторые ненужные вещи, можно прийти к выводу, что человек нисколько не изменился.

– Возможно. Но ведь и ты человек.

– Верное замечание, ты очень наблюдательный, – хмыкнула Лекса, быстро облизнув губы.

– Да, я... лучший на курсе.

– А вот в остротах тебе еще нужно попрактиковаться.

Эдди виновато усмехнулся:

– Я учту, скажу об этом своему тренеру.

Лекса нахмурилась, откинула волосы за спину и поднялась со скамейки.

– Пойдем, – сказала она, протягивая ему руку, – не хочу провести всю ночь в этом парке. Я тебе кое-что покажу.

В ее глазах блеснули нотки озорства.