01. Проушина

Не бойся смерти, тогда наверное победишь. Двум смертям не бывать, а одной не миновать.
Александр Васильевич Суворов

Мы теперь в одной упряжке - оголенной веной пульсировало в мозгу у Линка. Он думал только об Эн, которая сидит где-то в сыром подвале, или в заброшенном складском контейнере в ожидании чуда. Одному богу известно, жива она или нет, и какие мысли одолевали сестру, когда этот мерзавец вломился в дом и выдернул ее спящую из постели. Если хоть один волос упадет с ее головы, если он ее хоть пальцем тронет!

Свирепствовал сезон дождей, и хлёсткие капли полосовали лицо будто лезвием. Линк взбирался все выше, цепляясь закоченевшими пальцами в прохудившихся перчатках, за землистые выступы, скользкие и мокрые, оплывающие вниз селевыми потоками. Счесывая кожу на ладонях, ломая и срывая ногти, он как дикий зверь, рывками продирался к пункту назначения.

Где-то в отдалении выли сирены, и рыли носами землю полицейские псы, исходя пеной рвались по свежему следу. Хоть уровень преступности и значимость криминальных единиц в местном самоуправлении зашкаливала, но отдельно взятые преступления разбирали с особым рвением, когда над отщепенцем никто не стоит. Самосуд в этих местах тоже процветал, а власти на него закрывали глаза.

Оступившись, Линкольн поскользнулся на округлом выступе, и в последний момент схватился за торчащий корень, повиснув над пропастью. Вся жизнь промелькнула перед глазами и надменный смех Эрла зазвенел в голове - не вздумай смыться, я знаю, где она живет.

Конечно знает, сукин сын, они росли в одном районе, ходили в одну школу. За тем лишь различием, что Эрл со старших классов подворовывать начал, в поисках легкой наживы, а Линк с сестрой пошли работать на каучуковую фабрику отца. Друг детства быстро нашёл себя в местном гетто, и все время твердил, что они связаны и однажды тот попросит его об услуге, чем пугал Эн до чертиков.

Ночную тишину пронзили просвисты выстрелов и что-то нестерпимо обожгло бедро, заставив заскорузлые пальцы разжаться. Линкольн сорвался в ущелье, и последнее, что он успел осознать - удар такой силы, что казалось все нутро его перевернулось, а тело приземлилось раньше внутренностей. Вспышка боли, сдавленный крик и темнота. Даже в эту последнюю минуту он думал о том, что если упасть как можно тише, его могут потерять из виду, и это выиграет для Эн время, которого нет.

Сырой землистый запах витал в ущелье, под перезвон барабанной дроби дождя.

Линкольн пришёл в себя, когда прерывистый вызов радиотелефона эхом начал раздаваться вокруг. Свинцовая боль в голове туманила разум, и веки было не разомкнуть, каждая попытка вызывала острый приступ тошноты. Он не мог перевернуться, и не рискуя захлебнуться содержимым желудка стал нащупывать телефон вслепую. Голова гудела и точно установить источник звука после такого сотрясения было трудно. Осклизлая грязь, мелкие камушки, разорванные клочья штанины, какая-то тёплая вязкая лужица. Чувствительность осталась хоть в этой руке - точно. Наконец пальцы нащупали деформированный, но ещё живой радиотелефон, и Линкольн нажал на кнопку, с титаническим усилием доправив трубку к уху.
- Ну и что все это значит? Клиент будет здесь через полчаса, где тебя черти носят? - Гнусавый голос на том конце провода негодовал.
- У меня возникли трудности, Эрл, - чуть слышно выдавил из себя Линкольн пересохшим голосом, - дай мне ещё немного времени. Повисла тишина, прерываемая потрескиванием помех радиорубки и дождевым плачем.
- Это последнее, что я прошу, Линкольн, мне нужно продать этот чертов свёрток чтобы свалить, наконец из этой дыры, ты что издеваешься надо мной? - Прошипел Эрл, явно закипая.
- Тяни время, налей ему выпить, поговорите о погоде, мне ли тебя учить, - едва ворочая языком проговорил Линк, - если сказал сделаю, значит так и будет.
- Это в наших общих интересах, друг мой, и молись, чтобы этот янки был сегодня в хорошем расположении духа.

Сигнал прервался, и Линкольн провалился в пустоту. Он не знал, сколько времени провёл в отключке, но когда пришёл в себя, тут же раскрыл глаза, за что поплатился приступом головокружения. Вода постепенно заполняла ущелье и уже дошла до уровня ушей, начиная оглушать и давить.

Едва пересилив себя, он приподнял голову, жадно всматривался в темноту и глаза постепенно привыкали. Каждое движение отдавалось болью в ребрах, которыми он приложился на каменистом отвесе. Вокруг начали проступать нечеткие своды, пахло сыростью, железом и чем-то тухлым, а полицейские псы затихли, не давая о себе знать.

Превозмогая боль, Линкольн сгруппировался и сел, вцепившись пальцами в бедро, потерявшее чувствительность. Едва различимо в полумраке, вокруг него был темный ореол собственной крови. Судорожно ощупывая разорванную штанину пальцы Линка наткнулись на бугорок со входным отверстием, но он как будто касался камня. Живые ткани можно было ковырять, кромсать, резать, при желании даже ампутировать – никаких ощущений. Мужчина ничего не чувствовал кроме липкой крови, понемногу сочившейся под пальцами.

Сколько же времени прошло с тех пор, как он сюда рухнул? Силы неблагосклонно покидали его. Голова кружилась, во рту пересохло, а движения получались нездоровыми и неуверенными. Непослушными пальцами, с третьей попытки Линкольну удалось расстегнуть ремень, вынуть его, и перетянуть бедро чуть выше ранения. Может даже в этом не было особого смысла, но нужно сохранить те частицы жизни, которые не успели выйти в грунтовые воды.

Выходное отверстие нащупать не удалось, но если бы коп попал в артерию, все бы закончилось не успев начаться. Значит шанс ещё есть. Но нет чувствительности в ноге, и это пугало его. Как выбираться из этой дыры об одной ноге?

Кое как поднявшись, Линкольн оценил своё плачевное положение. Своды расщелины, в которую он рухнул, тянулись на метры вверх, смыкаясь проушиной, через которую едва пробивался лунный свет. Другого выхода не было, как и шанса подняться туда с одной ногой.

Схватившись за радиотелефон, как за лучик надежды, Линк безуспешно пытался привести его в чувство, обычными манипуляциями и ничего не мог понять. Кнопки вдавлены, экран разбит во время падения, но как же тогда с ним связался Эрл? Этот бесполезный кусок пластика должен работать, может батарея отошла - подумал Линкольн и повернул трубку обратной стороной. Пазы под аккумулятор были пустые. В полном непонимании и почти кромешной темноте, Линкольн снова осел на землю от упадка сил и неверия собственным глазам. Вслепую принялся шарить на небольшом пятачке свободного пространства, в которое провалился, скользя руками под водой.

Осклизлая грязь, его собственная кровь, мелкие камушки. В голове роились мысли, невидящим взглядом он буравил темноту, надеясь хоть что-то разглядеть и нащупать чертовы батареи, но безуспешно. Как же они тогда связались с Эрлом? В отчаянии Линк принялся колотить трубкой радиотелефона о каменные своды, пока та окончательно не раскололась и обломки не ушли под воду, которая все прибывала. Наверху лило как из ведра, а его шансы таяли с каждой минутой.

В ушах горячими толчками пульсировало. Холодный пот горошинами проступил на лбу. Потеря крови и обезвоживание дали о себе знать полным изнеможением. Мысли путались. Сознание вот-вот готово было покинуть Линкольна, но он мыслями цеплялся за Эн. Этот мерзавец ни за что ее не пощадит, если Линк не успеет доставить этот свёрток, будь он проклят. Внутренний карман куртки оттопыривался, извещая о том, что товар на месте, в целости и сохранности.

Собрав последнюю волю в кулак, Линкольн поднялся на ноги, устремив взгляд вверх. Вот она, проушина, та самая, которая отделяла его от целого мира. Своеобразный коридор, лучик света, через который ему предстоит пройти, словно рождаясь заново.

Как далеко он от города, куда увели преследователей их псы-ищейки, сколько у Эн осталось времени и как, в конце концов, он будет добираться до места, ковыляя на одной левой?

На каменистых сводах были выступы, торчали такие же ворсистые лианы корней как тот, за который Линк ухватился перед падением с обрыва. Проушина манила рассеянным светом и легким сквозняком ночной прохлады.

Медлить нельзя, и Линкольн ухватился за ближайший корень. Колючие ворсинки впились в содранные ладони, отозвавшись саднящей болью. Второй рукой, чуть подтянувшись, Линк схватился за выступающий камень, едва держась, осклизлая грязь медленно съезжала под напором его веса.

Правая нога висела отяжелевшим грузом и использовать ее нет возможности. Должно быть задет нервный ствол, она стала полностью бесполезной.

Перехватив чуть выше корень, Линкольн титаническими усилиями поднимался все выше. С каждым движением, сил оставалось все меньше. Во рту пересохло, ладони горели огнём, пот градом катился, заливая глаза и смешиваясь с грязью. Мысли обгоняли одна другую. Прежде чем силы окончательно покинули Линка, он все глядел в жерло проушины, отделявшей его от внешнего мира.

Последний рывок, всего чуть-чуть. Дрожащими руками, он схватился за край, но поднять свой вес у него уже не было сил. В глазах потемнело и сознание покинуло его.

Продолжение следует...