Исторические рассказы

С кухни доносился приятный запах специй, там суетилась Луиза Каброль, еще в первые годы революции девушка была служанкой в семье де Жюссак, сейчас она оставалась с бывшей госпожой добровольно.

— Нет, Холмс, Вы не человек, Вы арифмометр! — воскликнул я.

Артур Конан Дойл. «Знак четырёх»

Краснодар с лёгкой руки писателя Виктора Ивановича Лихоносова ласково именуют маленьким Парижем. И это правда! Ведь с тем, большим, много общего. Судите сами. Оба города расположены на одной и той же сорок пятой параллели.
Их Елисейские поля и местная красавица, улица Красная одинаковой протяжённости — пять километров. А наши Чистяковская роща, парк имени Горького и Солнечный остров, на мой взгляд, ничуть не хуже тамошнего Булонского леса.
***

- Бабушка, это же ты?

Повсюду, на темном ковре и светлом паркете, лежали открытки. Они не были разбросаны то тут, то там… Отнюдь! По левую сторону лежал веер из карточек с изображением цветов и животных, по правую сторону – с изображением городов, машин и самолетов, а в центре - аккуратно разложены художественные портреты великих людей.

Жара и мерная тряска кареты на ухабах дороги вгоняла старших путников в сонно-вялое состояние, только младший Рысаков иногда отодвигал занавеску и выглядывал в окно.

- Что читаешь?

Влад Дракула – образ, четко ассоциирующийся у большинства читателей с вампиром, описанным в одноименном романе Брэма Стокера. Как вариант – с кровожадным колосажателем, недалеко ушедшим от вампира.

Так вышло, что герб США активно заработал на советскую разведку. Прием, расшифровка и запись на магнитную ленту возвращающихся колебаний осуществлялись уникальным устройством, расположенным на достаточно большом расстоянии от передающего генератора...

(на основе реальных событий)

Поздняя осень 1952 года. Ночь. Петропавловск-Камчатский.

Общежитие Петроморфлота.

Комната команды траулера «Имени второго партсъезда»

Механик Андрей Сковорода и рулевой матрос Сергей Ворсклин в ожидании старенького вахтенного автобуса забивали доминошного «Козла». Костяшками старались не стучать, ибо стены в общежитии, построенного наспех ещё в довоенные годы, были не бумажные, но тонкие, и звук из комнаты в комнату передавался почти без искажений.

(на основе реальных событий)

Конец ноября 1901 года. Санкт-Петербург.
Дом миллионщика и мецената, кавалера ордена Белого Орла
Эдуарда Абрамовича Надымова.

Хозяин кабинета морщась, словно от зубной боли, слушал очередного просителя. Тот, по третьему разу, излагал проект привлечения посетителей в Михайловский манеж:
— Уверяю это будет нечто невиданное. Такого ещё не было. Народ валом повалит. Вот увидите.

- Ну, пошли, Жером... - мягко подтолкнул Анжельбера Сергей Александрович - с чего такой мрачный? Не на казнь же его уводят. Три дня проведет с семьей, а потом в Брюссель...

Наш столик накрыт на веранде. Погода-то прекрасная, чего сидеть в помещении?

На веранде, увитой плющом стояло всего несколько столиков и почти все они были еще свободны.

Отсюда открывался чудесный вид на Невский проспект, проезжающие экипажи и гуляющих горожан. Это мирное зрелище и особенно свежий воздух чувствительно оживили Жерома и ослабили действие вина.