Высота 735

735 высоту накрыли массированным обстрелом. Грохот пулеметов, разрывы гранат, гранатометы засыпают землей, и не дают поднять головы.

Отряд в десять человек атакован превосходящими силами противника. Они отстреливаются. Рожки пристегиваются и пустеют с невероятной скоростью, но этого мало – боевики неуклонно поднимаются, засыпая их свинцом.

Потапыч! Где ''вертушка''?! – кричит командир, отстреливаясь от бандитов.

- Десять минут! – старается перекричать шум Потапов.

Боевики открывают минометный огонь. Рядом падают ребята. И вот их уже трое…раненые, в крови, но еще живые. Капитану Петрову пробило ноги. Шансов на жизнь не оставалось, но сдаваться никто не собирался. До вертолета с подкреплением оставалось не более трех минут. Грохот выстрелов слился в унисон, закладывая уши и не позволяя слышать собственное дыхание и стук сердца. Автомат выплюнул патрон и зашелся пустым ''кашлем''.

-Потапыч! Рожок, - закричал Петров, а в ответ на него смотрели уставшие глаза ребят.

- Извини, Олег, нету, - отбросил автомат Мих и достал оставшиеся гранаты. – Ты был хорошим командиром, - выдернул чеку, зажимая скобы.

- Нет! Не смей!

- Извини, капитан, - горько улыбнулся Михеев.

Он погиб через десять метров, успев унести с собой троих бандитов и ранить еще пятерых.

- Прут, как тараканы, - устало привалился к мешкам Китиж. – Не сдюжим, командир, - ответил он на автоматную очередь двумя выстрелами из пистолета.

- Держись. Надо продержаться. Сейчас ''вертушка'' будет, - приказал Петров, схватив друга за рукав. – Ты слышишь?! Потерпи! Немного осталось!

- Поздно, - тяжело вздохнул Китиж. – Не успеют.

Бандиты, почувствовав, что им ничего не угрожает, полезли вверх, стараясь, захватит солдат живыми. За живого больше давали.

- У тебя жена, дети, - покатились по щекам слезы. – Не смей! Это приказ.

- Все будет хорошо, - похлопал его по плечу Китиж.

Вертолет накрыл 735 высоту плотным огнем, срезая боевиков как гнилую траву. Через пару минут над горой гулял бродяга-ветер, разгоняя запахи крови и боли. Пройдет время, и ничто не будет напоминать, что здесь когда-то шел ожесточенный бой, в котором погибли девять солдат российской армии, защищая высоту от превосходящих сил противника.

Лазарет, приговор врача, больница, похороны матери и бутылка-подруга.

Затем был Кремлевский дворец. Пафос, апломб, чины, ордена, медали, грамоты. Его поздравлял президент, вручив медаль и наградной пистолет с гравировкой «За подвиг». Потом была речь о том, как много делают солдаты на кордонах и еще много слов. А он сидел в инвалидном кресле и плакал: тихо и без слез.

Каждая ночь возвращала его на ту высоту. В мокром поту и с рвущимся криком он вскакивал в постели, судорожно пытаясь пристегнуть рожок. День не приносил облегчения, тревожа память и старые раны. Время не стирало память, не смазывало ее, а губительно напоминало о тех событиях. Он боялся ночи, сна, но каждый раз засыпал, в надежде оказаться на 735 высоте. Только там он расстреливал ''бородатых''. Лишь там его ребята снова были живы, рядом, он был счастлив. Но приходило утро, возвращая его в реальность, где он… майор Петров, бывший спецназовец, ныне инвалид, который с трудом выезжает на улицу, чтобы увидеть, как завидев его, отворачиваются люди, или скорбно глядят, сочувственно кивая головой. Неужели он этого хотел? Разве за эту жизнь бились его ребята: за жалкие подачки пенсии, за поздравления раз в год, за хмурые лица пассажиров, которым мешает его коляска? Нет, не этого он хотел.

А потом наступала ночь, и он был счастлив… опять с РЕБЯТАМИ!