Вологодский вор и мошенник Тимоха. 12. Сколько стоил Тимофей Анкудинов

Договор 1634-1635 гг. Голштинии с Россией о «персидской торговле», крайне невыгодный для первой стороны, в исторической литературе называют несостоявшимся, но не упоминают или глухо упоминают, что этот договор стал несостоявшимся по вине Тимофея Дементьевича Анкудинова.

Торговля с Персией была очень важна для западных государств Европы (в том числе и для Голштинии), которые стремились прорваться на восточные рынки, а наиболее удобный путь в Персию проходил через Россию. В 1634 г. заключать договор о торговле с Персией прибыло в Москву голштинское посольство во главе с Брюгеманом. Правительство Михаила Романова поручило вести переговоры князю Борису Лыкову-Оболенскому, окольничему Василию Стрешневу и думным дьякам Ивану Грамотину и Ивану Гавреневу. Эта комиссия выработала довольно жесткие условия договора. Голштинским купцам давался проезд через территорию России в Персию. Правительство разрешало купцам строить гостиные дворы, но категорически запрещало постройку католических церквей. В качестве транзитных пошлин устанавливалась довольно солидная сумма – 600 тысяч больших любских ефимков ежегодно. По Договору, содержащему 17 статей, одну половину этой суммы Голштиния уплачивала весною, когда купцы привозили свои товары в Ярославль, а другую половину – в конце года. В случае задержки уплаты пошлины удваивались. Договор, подписанный обеими сторонами, входил в силу через шесть месяцев и был действителен на протяжении десяти лет. Условия договора, явно невыгодного для Голштинии, настолько раздосадовали ее правительство, что глава посольства Отто Брюгеман был казнен, как только вернулся из России.

Восемнадцать лет голштинские дипломаты добивались изменения договора, и теперь представилась возможность, используя Анкудинова, аннулировать старый договор и начать переговоры о новых условиях торговли. Акт аннулирования состоял не только в возвращении Россией писем и ратификационных грамот, но и неоплаченных векселей, т. е. аннулирования долга. Те читатели, которые не любят подсчеты, могут сразу перейти в конец абзаца, а мы не поленимся и подсчитаем. За 18 лет от начала действия договора голштинцы должны были выплатить 18х600000 = 10600000 ефимок, а не выплачено было и половины, что, учитывая двойной тариф, давало не менее двенадцати миллионов. Пролонгация старого договора на следующее десятилетие давала России еще 10х600000 = 6 млн. ефимок, голштинцы же требовали сократить эту сумму до 1 млн., т. е. на 5 млн. ефимок. В итоге затребованная цена самозванца оказывалась не менее семнадцати миллионов ефимок. Стало быть, не зря Фридрих затягивал его выдачу.

Тем временем в Голштинию направили со всеми необходимыми полномочиями нового гонца, каковым оказался пострадавший когда-то от действий Тимохи его кум Василий Шпилькин. В наказе Шпилькину было сказано: «А будет ево Шпилькина неостерегательством и простотою государеву делу учинитца какая поруха, и ему за то от государя царя и великого князя Алексея Михайловича всея Русии быти в смертной казни». Такова была постановка вопроса.

Узнав о таком гонце, Тимоха стал опасаться, что на этот раз может и не выбраться, и послал Шпилькину челобитную на имя Никона, прося у того заступничества перед царем и прощения вины. Это было равносильно признанию в самозванстве, поэтому Шпилькин челобитную Никону не отослал, а предъявив ее герцогу, потребовал очной ставки с самозванцем. Встреча кумовьев произошла в присутствии самого герцога и его ученого секретаря и переводчика Адама Олеария. «Важной поступью» выступив навстречу Шпилькину, Тимофей представился, будто его никогда не видел, и на вопрос о его имени ответил, что, может быть, какой-то негодяй по имени Тимошка и обокрал казну великого князя, но его это не касается, так как он есть Иоанн Шуйский. Заявил также, что сам гонец – самозванец, а грамота у него подложная, так как на ней нет подписи царя, но Олеарий тотчас объяснил, что подпись царя на грамотах всегда заменяется приложением большой печати. Затем гонец и Олеарий предъявили Тимохе его злополучную грамоту Никону и спросили, он ли писал ее. Тимофей стал категорически отрицать свою причастность к этому посланию. Фридрих спросил мнение Олеария и тот подтвердил, что почерк Анкудинова. Тогда самозванец разразился отчаянной бранью по адресу гонца, ругал его «всякою скверною лаею и называл шпаком». Василий Шпилькин не выдержал оскорблений, плюнул в грамоту и бросил ее в лицо Тимофею, который тут же схватил ее и изорвал. Дело чуть не кончилось рукопашной схваткой. Однако при наличии неоспоримых фактов Тимофей был вынужден признать, что грамота его и что он «худыя природы», а не наследник Шуйских.

Тимофей Анкудинов в роли Иоанна Шуйского (парсуна)