Ведающая мать

Из-под тяжелых, чуть подпорченных листоедом крон дуба выглядывало солнце. Его последние блики отражались в ледяной воде старого пруда, куда стремительная речушка с древним названием Берлин несла десятки венков.
Лопух, медвежье ушко, тимьян, чабрец. Отдельно выделялся плат папоротника в окружении молодой перелет-травы. Именно они и спасают обладающих словом от лесной нечисти – леших, русалок, оборотней, кикимор, домовых и водяных. Еще утром ведающая мать сама разожгла огромный костер и стала бросать в него крапиву, мать-мачеху, душицу, багульник и полынь. Потом затянула песнь на старинном языке, который стал давно непонятен, и незамужние девушки подхватили его тихими голосами. Слова этого гимна повторялись веками, не понимая смысла. Но это было утром, а сейчас словенки замершими взглядами провожают свои веночки в лужицу(1). Пойдет ко дну – быть беде. Останется девушка одна или попадет ей в мужья человек ленивый, неразумный. Вот и станет мучиться весь свой бабий век, терпеть брань, бой и голод. Оттого и молят Белобога молодухи, просят спасти, уберечь, не отдать русалке на посмеяние.
Ведающая мать поднялась с колен и огляделась. В жарком мареве червонного месяца дышалось трудно, густой лист слегка гасил зной, но только тщетно. Паркий ветерок не дарил успокоения утомленной плоти. Ничего, скоро Даждьбог пойдет спать и его место займет проказник Месяц. Он обольет землю Градичей прохладным лунным светом, оживит поникшую траву, вздыбит зелие, заставит веселей помчать речушку. Тогда девушки станут с визгом бегать по лесу, спасаясь от докучливых парней. Правда, не сильно быстро. Так, чтобы догнали и не утомились.
Милена посмотрела в быструю гладь воды и тихо вздохнула. Из реки на нее смотрела полностью седая женщина. Подлая паутинка морщин расползлась по лицу. Ввалились щеки, обвисла некогда пышная грудь, давно не идет кровь из чрева. Сорок лет большой возраст. А когда-то и она также веселилась в купальскую ночь. Будто вчера это было, а минуло два десятка лет с той поры, как встретился на Купалу-ночь суженый. Муж первый и самый любимый. Потом появились и другие, но жар юной и пылкой любви дарил лишь Брячислав. Рождались дети, появлялись и гибли мужья. Сейчас их было двое, но ни один уже не хочет согреть ее в холодную ночь.
- Матушка, - хриплый голос вывел ее из раздумий. Рядом стоял Зимин, немолодой людин в просторной рубахе. Ее правая рука – хитрый и упертый, будто болотный человек. Появился, как лешак из невода, тихо и незаметно: - Смлояры пришли. Тебя ждут.
- Нашли время, - ожгла льдом взгляда Милена. – Недосуг. Праздник какой, а они за словом явились. Завтрева буду ждать, у волховского клена. Там и вечевать станем.
- Завтра их уже не будет, - Зимин неловко потоптался на месте. – Уходят на сход, железные люди еще одну заимку спустошили, идолов погубили… Беда. Надоть вместе идти.
Ведающая мать сжала сухие кулачки и отвернулась от верного шепталы(2). Сейчас опять за старое примется, уходить, мол, надо, спасаться…
- Что, на сход зовут? – ощерилась полупустым ртом Милена. – Жить аки кикиморам убогим в гнусе и холоде? Вон вести от словен ильменских(3) доходят, шагу без секиры не ступить. От сичневой стужи юноты и мужи зрелые мрут… Кругом леса густые, дебри да зверь лютый!
- Однако никто с тех мест не возвертался, - спокойно известил шептала. – Лучше гнус и топи, чем немые… Да и не только на восход человеки идут. Дорога на полдень есть, в сладкую Лирию(4). Там плоды диковинные растут, земля родит два раза в год. Только далеко. А за Лабой место есть – Само(5) прозывается. Там тоже словом владеют, наши людины обитают, моравами кличутся. Король у них, как у немых, и железные бои имеются… Однако землицы мало…
- Наши предки тут много солнц жили! А нам все бросить, отдать крестоносцам? – последнее слово Милена выплюнула, словно оскорбление. Оставить души родичей одних в священных рощах? Или у тебя, Зимин, не похованы(6) кости батька и матки под порогом дома? Все уже за меня решили на вече?
- Решать тебе, ведающая мать, - чуть слышно сказал шептала. - На то ты и глава рода, да и говоришь складно. Только остаться здесь или на мызу уйти – людинов сгубить. Не сегодня-завтра немые придут, бортники их уже за бурштиновым лесом видели. Те всех под корень изведут. Вспомни, мать, сколько родов на полуночи Полабья жило? Бретичи, Ослочане, Бряговичи, Тутомыслы… И никого не осталось – всех изверги вырезали или полонянами сделали. И поди знай, что хуже.
Зимин заискивающе посмотрел на Милену, но та молчала, отрешенно ловя взглядом последние лучи. Сейчас все зависело только от нее. Заупрямится – все останутся. Никто не посмеет ослушаться ведающую мать, женщину, родившую больше десяти детей и обладающую непререкаемым авторитетом в племени.
Тогда смерть. Продираясь сквозь дебри непроходимых лесов явятся немые - даты, фризы и саксы(7). Закованные в железные доспехи латники на косматых гальских лошадях. Скоро перебьют мужей и юнотов, зарежут стариков и младчиков, порубят и сожгут богов, а остальных потянут на толстой бечеве в Дрезден. Город, основанный на древней земле дрездян, уже давно изгнанных из этих мест.
Натиск с захода Солнца начался давно, но в последние, самые кровавые годы, достиг своего апогея. Все новые волны крестоносцев наваливались на древнюю славянскую землю. Владеющие словом отбивались. Страшно, ожесточенно и без малейшей надежды на победу. Жгли священников и рыцарей живьем. Только тщетно. Враг наступал.
Спасались бегством. Уходили кружным путем на Балканы, в Паннонию и Семиградье. На поля Дакии(, за заброшенные белые подунавские города римлян, в Анатолию и Фракию(9). Самые отчаянные и непреклонные шли на восток, к Славутичу(10). Там в непролазной тайге прозябало редкое угро-финское население, жившее охотой и рыбалкой.
- Урожай в этом годе неплох, - продолжил увещевать шептала. Речь его лилась неспешно, словно прохладная вода в занятой немыми Одре. – Скотину погоним полем, голодать не будет, старчиков и младчиков повезем на волах… А на сходе хорошо, матушка. Народец боры жжет и с того пепла один - семь, один - восемь жита имеет. Инородцев мало, да и дикие все, словом не владеют, зверя бьют, да по лесам шатаются. А как словен видят – прячутся, словно мы немые. Землю не боронуют и в шкуры одеваются.
- Как это все оставить? – ведающая мать подняла сухие руки. Священные рощи, реку и лес. Где дети купалить станут? Где жертву приносить, в тундре?
- На сходе тоже реки есть, - улыбнулся мудрый шептала, - и рощи объявятся, и лужица. Пока жив род – живы и боги. Решай, матушка, время не терпит.
- После солнцеворота пойдем.
- Нет,- покачал головой Зимин, - раньше идти надо. Через седмицу, самое большее две. С завтрева собираться учнем.
Милена только кивнула, не в силах ответить. И совладав с собой, решилась:
- Со Смлоярами сам договоришься. Скажешь – ведающая мать с предками говорит. Иди.
Смешанные чувства переполняли ее. Горечь близкой утраты родины и странное любопытство. Потаенный страх и предвкушение нового. Что ждет племя в бескрайней тайге востока, как встретит их чужой край?
Ведающая мать долго стояла застыв, будто каменный идол. Неслышно растаял шептала, в последних тенях уснувшего дня загорелись робкие звезды. Молодежь разбежалась по бескрайнему лесу, разнося серебряный смех и сея новое семя жизни…
Вскоре затих и он. И только старая ведьма(12) все также неподвижно стояла над темной водой, погруженная в свои мысли.

Лужица(1) - небольшое озеро, пруд.
Шептала(2) - советчик.
Словене ильменские (3) - колонизация славянами Восточной Европы проходила двумя путями. Первый - южный, в районе современного Киева, второй - северный (возможно более ранний), на территориях современных Псковской и Новгородской областей, а также стран Балтии.
Лирия(4) – Иллирия, часть современной Хорватии и Боснии.
Само(5) – первое славянское государство на территории современной Чехии.
Похованы(6) – похоронены. Древние славяне хоронили предков под порогом дома, оттуда и идет привычка не прощаться/здороваться через порог.
Даты, фризы и саксы(7) - германские племена. Стронутые с места Великим переселением народов, начавшемся в 5 веке они выдавили западнославянские народы с мест привычного проживания.
Анатолия и Фракия( – современная Турция. Во времена наибольшей миграции славяне достигали границ нынешней Сирии.
Дакия(9) - современная Румыния.
Славутич(10) - р. Днепр.
Ведьма(11) – за века это слово кардинально изменило свое значение. Раньше именем ведущая мать, ведунья, звали женщину, родившую более десяти детей. Она зачастую была главой рода либо же пользовалась высоким положением в условиях матриархата.