Царица престрашного зраку. 27. Судьба Бирона и Курляндии

Каких только глупостей ни писали современники о Бироне, не говоря уже о том что все жестокости Анны Иоанновны объясняли дурным влиянием временщика (самих монархов ругать не полагалось). Например, княгиня Наталия, вдова казненного Ивана Долгорукова сообщала в своих «Своеручных записках», что Бирон до своей курляндской службы занимался сапожным ремеслом и даже шил сапоги её дяде. Такого же сорта и описание некоторыми современниками ареста Бирона Минихом в ночь на 9 ноября 1740 г., воспроизведенное в 6-м томе «Нового энциклопедического словаря» (1912 г.) и ныне прочно перекочевавшее в «Википедию»:

«Они (супруги Бироны – Ю. К.) так крепко спали, что не слышали шагов фельдмаршала. Он подошёл к ним и крикнул «Проснитесь!» Бирон проснулся и сердито сказал «Что? Что тебе нужно? Как ты смеешь?» Но увидев входивших в комнату солдат, понял всё, закричал от страха и полез под кровать».

На самом же деле Миних к Бирону не пошел, а послал во дворец гвардейцев, и Бирон не только не полез под кровать, но, судя по рапорту их начальника, оказал при аресте отчаянное сопротивление. Сил у герцога было много, его пришлось утихомиривать ударами прикладов, а когда тащили в карету, чтобы отвезти на гауптвахту, он лягался и вырывался. Тащили, кстати, мимо покоев, где лежала еще непогребенная императрица. Таким образом, регентство Бирона, запланированное на 17 лет, продолжалось всего три недели.

На состоявшемся суде были предъявлены обвинения: «захват» регентства, «небрежение» о здоровье покойной государыни, притеснение русских, намерение низложить «царскую фамилию» (Анну Леопольдовну с супругом?) и прочий вздор. Кончилось дело тем, что Бирон был отправлен в ссылку в Пелым за три тысячи верст от Петербурга.

Похороны императрицы состоялись 23 декабря 1740 года уже при регентстве Анны Леопольдовны. Первым делом она позаботилась, чтобы Саксония вернула ей своего посла графа Линара, а мужа, чтобы не сильно огорчался, произвела в генералиссимусы. Чем, однако, огорчила фельдмаршала Миниха, предназначавшего этот высокий чин для себя.

Анна Леопольдовна пробыла регентом гораздо дольше Бирона – аж целый год. В это время Елизавета неумело плела свой заговор, поила гвардейцев на французские деньги, а Анна Леопольдовна отмахивалась от предостережений Миниха и Остермана, требующих ссылки Елизаветы и ареста главного зачинщика и организатора хирурга Лестока. Когда, наконец, Остерман представил Анне Леопольдовне убедительные доказательства, она вызвала Елизавету на разговор. Елизавета, поначалу ошеломленная, сумела заговорить правительницу и убедить в своей невиновности, проявив немалый артистический талант. Она расплакалась и Анна расплакалась, а перед расставанием дамы обнялись и поцеловались. Вот тогда Остерман, наконец, понял, что Анна Леопольдовна непроходимо глупа, да было уже поздно. Елизавета Петровна, воцарившись, сослала его в Березов, а Миниха – в Пелым, где до того находился Бирон. Самого же Бирона Елизавета, помня оказанные им услуги, перевела на житьё в Ярославль, но предоставить полную свободу не решилась – она ведь освобождала страну от «немецкого засилья». Так Бирон во все правление Елизаветы Петровны и просидел в Ярославле.

Свободу и ордена возвратил Бирону уже Пётр III, а затем Екатерина II восстановила его и на курляндском престоле. Он появился в Курляндии, которую, сделавшись ее герцогом, еще ни разу не посетил, и стал проводить активную прорусскую политику. Это вызвало величайшее недовольство Курляндского дворянства и в 1769 г., решив, что с него хватит, он отказался от власти в пользу сына Петра. Умер Бирон в 1772 году, имея от роду 82 года, и был погребён в Митаве в герцогском склепе. Курляндия же после третьего раздела Польши стала еще одной губернией Российской империи.

Конец повести.