Приработок 07

- Осади, - распорядился верховой, перегораживая дорогу.

Пётр натянул поводья.

- Кто такие, откуда? - начал спрашивать служивый.

Мужики переглянулись.

- Случилось чего, мил человек? - вопросом на вопрос ответил Кулаков.

- Я спрашиваю, кто такие? - надавил голосом верховой.

- Путники, по своим делам едем, - доложился Жуков. - Никого не трогаем.

- Ты что, морда, - вскипел представитель власти. - Отвечать как положено!

- Шой-то это ты, господин дорогой, кричишь? - снова заговорил Трофим. - Мы не разбойники ни какие. Едем себе.

- А ну, - жандарм наклонился с коня и схватил Зимку за недоуздок, как бы говоря, что уехать не получится, - показывайте, что везёте.

- Чиво нам везти, нетути ничего, пустые, - пристально глядя на жандарма отчетливо выговорил Пётр.

Трофим, зная, что такой голос у друга бывает, когда он очень зол и может вспылить в любое мгновение, привстал в санях на одно колено, готовый вскочить.

- Сейчас ты у меня всё покажешь, - жандарм потянул из ножен шашку. - У нас тут есть информация, что оружие и литературу везти должны. Может вы и есть бунтовщикам подмога. Вороши сено, падла!

- А ты не спеши падлой крыть, - Пётр вскочил на ноги. - Я тебе не кобель безродный, чтобы попусту меня хаять. По людски надоть.

- Кто ты, лапотник, чтобы с тобой по людски? - поморщился жандарм и концом шашки начал ворошить сено.

- Убери железку, - с угрозой в голосе выдавил из себя Жуков.

- А то что? - покривился в ухмылке служака.

- А вот, - Пётр схватил дубину и отбил полотно шашки в сторону.

Жандарм оскалился и снова махнул шашкой. Теперь он целил по человеку, но больше пугал. Не в замах бил, а для острастки чиркнул, концом. Полушубок на груди Жукова с треском расползся. Пётр охнул, провёл рукой, ощупывая грудь, и снова поднял дубинку. Трофим также встал в полный рост с другой стороны.

- Зарублю, - зарычал жандарм, заводя руку для удара.

- Как бы самому не остыть, - укрожающе ответил Пётр.

Завязалась драка. Короткая, яростная. Жандарм ловко управлял конём, тесня мужиков, и одновременно старался полоснуть их шашкой. Но мужиков было двое, они наскакивали с разных сторон, это давало определённое преимущество. Тем не менее, после нескольких выпадов жандарма, Жуков кривился и уже не поднимал левую руку, с кончиков пальцев на снег падали капли крови. У Трофима горела щека и кровь текла на воротник, шашка плашмя ударила по лицу и концом зацепила ухо. На жандарме следов ущерба не было заметно. Но тут Кулаков увидел, что жандарм готов нанести Пётру решающий удар, и бросился вперёд, чтобы сбить руку с оружием, но не успел. Шашка вскользь коснулась дубины, выставленной слабеющим Жуковым в защиту, и опустилась ему на шею с хрустом, от которого стало ясно, что ничего хорошего уже не будет.

- А-а-а, - заорал Трофим и изо всех сил ударил верхового по голове.

Жандарм кулём свалился на истоптанный и в пятнах крови снег.

- На! - ещё раз ударил Кулаков поверженного всадника и бросился к другу.

Поздно. Пётр лежал на спине, голова повёрнута на сторону, к плечу, а из широкой раны мощными толчками вытекала густая темная кровь.

- Петька, Петька, - завыл Кулаков, падая возле друга на колени, понимая, что уже ничем не поможет. - Как же это?

Рядом судорожно дёргал ногой жандарм с проломленной головой.

Тело жандарма Трофим оттащил с дороги в недалёкий овражек и присыпал снегом. Казённого коня расседлал и ударил по крупу, отпуская в путь по его собственной воле. Седло и шашку Кулаков, подумав, тоже спрятал в посадке, но отдельно от тела. На удачу, пока Трофим устранял следы кровавого сражения, по дороге никто не проезжал.

Погрузив Пётра на дно саней и укрыв сеном, Кулаков, не останавливаясь, проехал Рыльск. Зимка, понимая ответственность, тянула безропотно, но по тому, как грызла удила, хрумптя зубами по железу, как старалась через оглобли повернуть голову, чтобы взглянуть на хозяина, запах которого она чуяла, а голоса не слышала, Трофим видел, что лошадь обеспокоена и растеряна. А тут ещё и запах крови, незнакомый, кислый, щекотал трепещущие ноздри. Лошадь часто всхрапывала, однако ни разу не сделала попытки остановиться самостоятельно, и отмеривала версту за верстой.

Дав короткий передых Зимке в Стрелецком лесу, на следующий день приехал ко двору Жуковых. Сказал сразу всё понявшим родителям своего друга, что в лесу на них лихие люди напали, хотели лошадь забрать и ограбить, что частично являлось правдой, и что пришлось отбиваться дубинами. А вот про то, кто нанёс страшный удар, умолчал. К чему она теперь, эта подробность. Ведь нешуточное дело, жандарма прибили. И без того вон, беда какая.

Описывать горе стариков, потерявших любимого сына, не будем, нет в этом ничего хорошего – почернели лицами и осели на лавках, словно из них воздух выпустили.

- Простите, что так вышло. Не уберёг, - проговорил Трофим, не зная, что он должен ещё делать, чем помочь.

Да и чем теперь поможешь. Вздохнул, смял и дернул ворот рубахи – ощущение было такое, что сердце расширилось, распирало грудь под левой ключицей и било в горло, мешая дышать – и не прощаясь, вышел за ворота. Нашли мужики приработок… Так его перетак!

Трофим Кулаков на родине не задержался, распродал почти всю свою скотину, корову Зорьку только оставил и Бурана, дом тоже продал и, погрузив семью на сани, уехал из села. Сначала и вправду хотел в Малороссию двинуть, и даже поехал на юг, но, посоветовавшись с женой, прямо на ходу решил наоборот, на север направиться. После Тёткино взял правее, на Путивль, переправился через Сейм, но от Юрьево ещё раз повернул направо и поехал до того места, которое понравилось: лес недалеко, луг, речушка изгибом. Тем более, что решил, что уже далеко от Алексеевки отъехал. Так он и осел под Хомутовкой. И сторона своя, и в случае чего родственники не так далеко, и хутор у него тоже называется Алексеевка. Не найдут. Мало ли этих Алексеевок в Курской губернии? Да и переселенцев на Руси немало.

(конец)