Любимый мужик царя Алексея Михайловича. 15. Два Великих государя

После утреннего заседания в Думе, услышав звон колокола, возвещавшего об окончании патриаршей службы, бояре толпились у дверей нового каменного дворца Никона. Иноземные духовные лица проходили мимо думных людей, неторопливо беседовали с Никоном и выходили от него. Наконец служитель приглашает сановника к докладу. Тот входит, сняв шапку и сгибаясь в земном поклоне. Патриарх не оборачивается прежде, чем прочтет "Достойно есть", возведя очи к иконам, затем садится, благословляет пришедшего, который вновь кланяется до земли. Боярин, имевший право сидеть с покрытой головой в присутствии царя, здесь докладывает и получает распоряжения стоя. Затем Никон вновь читает молитву, благословляет и отпускает посетителя. Бояре, привыкшие свободно держаться с царем, трепещут перед человеком, позволявшим себе заявлять, что ему «и царская помощь негодна и не надобна, я на нее плюю и сморкаю!». Не только Никона, но и посланников его страшатся более, чем царских. Если ранее наместники назначались светской властью, то Никон и их прибрал к рукам, сделав слугами и опорой патриаршего престола.

Круто установил Никон свою власть и среди архиереев. Митрополиты и архиепископы, невзирая на погоду, по два и три часа дожидаются приема. Он, не стесняясь в выражениях, делает разносы и дает указания. Русские архиереи поставляются в сан не иначе, как обещав ни единого дела не решать без патриаршего ведома. Лишь боясь патриарха, архиереи должны блюсти священное достоинство, не кланяясь и не ища чести у царя и князей.

Помня, как, не имея денег, умолял он принять его в Кожеозерскую пустынь, патриарх отменил вклады в подчиненных ему монастырях. Попы тоже теперь не должны были платить пошлины за рукоположение, зато желающие занять приход были вынуждены приезжать в Москву, дожидаться там неделями и давать взятки патриаршим приказчикам. Никон не допускал поблажек, как прежние патриархи, разрешавшие попам ночевать в хлебне и дожидаться приема в теплых сенях: служители безжалостно гнали их с крыльца и из патриаршего двора. Сурово наказывал Никон провинившихся попов, бесчинных игуменов и архимандритов-казнокрадов, и в алтаре, бывало, клобук с виновного сдирал да своей рукой в ухо бил – эти еще легко отделывались.

Традицией для всякого патриарха было основание нового монастыря, Никон и тут отличился – основал три: кроме Онежского Крестного монастыря на Кий-острове были Иверский на острове Валдайского озера и Новоиерусалимский под Москвой. Последний должен был стать подмосковной резиденцией патриарха, а в будущем по замыслу патриарха – ни более ни менее как центром всего православного мира. Задумав создать подобие настоящего Иерусалима; Никон послал на Восток келаря Суханова, чтобы привез точный чертеж иерусалимского храма Воскресения. Пока келарь ездил в Палестину, патриарх дал окрестностям возникающей обители названия святых мест: появились Назарет и Рама, село Скудельничье, горы Елеонская, Фавор и Гермон, а река Истра была переименована в Иордан. Набожный Алексей Михайлович сделал пожертвование Новому Иерусалиму, царица Марья Ильинична тоже.

Алексей Михайлович пробыл на войне с 18 мая 1654 по ноябрь 1655 года, и оказалось, что полтора года лагерной жизни, проведенные вне Москвы, придали ему самостоятельности и превратили в настоящего царя: он перестал доверять пустым сплетням, которых во дворце было немало, реже стал появляться народу, царское жилище постоянно охранялось вооруженными воинами, никто не смел подойти к дворцовой решетке, при выезде царя окружали стрельцы. И еще царь начал понимать свояка Бориса Ивановича Морозова, дядю Степана Лукьяновича Стрешнева и других бояр, намекавших, что Никон вовсе не считает себя вторым Великим государем, а только первым и что крайнее раболепство царю не к лицу. Боярство и родовая знать, ненавидевшие патриарха за то, что он оттер их от царя, и за то, что принуждены в ноги кланяться мужику-монаху, теперь с удовольствием видели, что Алексей Михайлович тяготится суровыми требованиями Никона и старается дела вершить сам и по совету с боярами, а главное, перестал во всем слушать Никона и уклоняется от тех сердечных отношений, которые были между ними раньше.

Трудно установить точную дату, когда Никон перестал быть «собинным другом» царя, но когда это началось и кто в этом виноват можно определить точно. Достаточно вспомнить, как царь уговаривал Никона быть патриархом и как тот вынудил царя пасть перед ним на колени. Тогда дружба и дала трещину, поначалу незаметную. Потому что какая же это дружба, если один из «друзей» становится перед другим на колени! А теперь, когда трещина раздалась, обнаружилось, что два Великих государя для одной пусть даже великой страны – это много.


Новоиерусалимский монастырь, основанный патриархом Никоном в 1656 году