Концерт
"Концерт"
Основано на реальных событиях.
- Ваня, берегись! – раздался голос средь свиста пуль и осколков от мин.
Немцы вели заградительный пулемётный и минометный огонь по наступающему отряду партизан под командованием товарища Грабчака. Командование Красной Армии поставило задачу – уничтожить железнодорожный мост на реке Уборти, что северо-западнее Киева. Немцы превратили этот мост в неприступную крепость.
Партизаны пытались взять точку с боем уже во второй раз, но им противостояли четыре дзота с пулемётами, зенитная батарея, три полковых миномета и несколько рот немецких солдат. Берега ко всему прочему были заминированы, а мост прикрывали четыре ряда колючей проволоки и мощные металлические ворота.
- Ваня, Ваня! – продолжался слышаться крик.
Прячась за камнем, сидел молодой парень, держа в дрожащих руках свою винтовку. В его глазах не осталось ничего человеческого – всё съела война. Он быстро шевелил губами, то ли читая молитву, то ли призывая маму на помощь.
"Свжииииууу-бум!" - раздалось рядом с камнем, за которым прятался парень – упала мина, разорвалась и осыпала всё горячей землей. Парнишка дёрнулся и повалился на землю. Из виска торчал осколок.
- Ваня, Ванечка!
- Слушай мою команду! – кричал товарищ Грабчак своим людям, сидящим перед ним за относительной безопасностью ржавого остова машины. – Евсеев, Лопаченко, Груздя, Матко, Горлынько – попытайтесь обойти слева вдоль берега и закидать гранатами пулемётный дзот. Только помните о минах!
- Есть, будет сделано! – ответили хором мужики. Евсеев и Лопаченко были простыми колхозниками, никогда не проходившими военной службы, Груздя раньше был цирюльником – над ним всегда смеялись в отряде, но когда он в одиночку убил пятерых немцев, пытавшихся увести его в плен, смеяться перестали; Матко и Горлынько были друзьями со школы, всегда державшиеся вместе. Эти двое прекрасно сработались в дуэте – как-то раз, они напали на склад боеприпасов, который обустроили фашисты в бывшем здании главпочтамта, и уничтожили его.
Пять человек отделились от общей массы и двинулись выполнять поставленную командиром задачу. "Пила Гитлера", которую партизаны позаимствовали у фрицев, быстро "заговорила" по дзоту, что позволило на какое-то время подавить сопротивление немцев и дать шанс товарищам прорвать вперед. Пулемётный расчёт партизан расположился чуть левее Грабчака на изгибе склона – попасть по ним было сложно, но они имели прекрасный обзор.
Затем пятёрку увидели немцы, послышались предупреждающие крики, раздался сильный ружейный и автоматный огонь. Одного из партизан скосило пулей, и он упал на холодную землю, проливая горячую русскую кровь. Оставшиеся были вынуждены оттесниться за склон ближе к берегу – прямо туда, где немцы установили свои мины. Все четверо держали по гранате в каждой руке.
- Ребята, прикройте их! – кричал Грабчак, высунувшись из-за остова машины и поливая немцев огнем из ППШ.
- Ваня, Ванечка! – опять раздалось над полем боя.
Четвёрка по-пластунски пробиралась вперед, готовясь пустить своё смертоносное оружие в ход, чтобы дать шанс другим партизанам прорваться и захватить мост. Неожиданно, Горлынько напоролся на что-то вкопанное в землю – он придавил это левым локтём.
- Ребята, мина! – закричал он.
А затем Алексей Горлынько резко подался вперед и влево, чтобы накрыть мину своим телом. Раздался оглушительный взрыв, разорвавший смелого мужчину на части.
- Леша! – исступленно проорал Матко.
- Дальше, дальше идём! – подгонял Евсеев.
Так они проползли ещё метров десять, пока не добрались до места, с которого можно кинуть гранаты. Дистанция великовата, но делать нечего – нужно попытаться. Как по команде, трое мужчин выдернули чеки из гранат и кинули в направление дзота. Раздалась серия взрывов, но пулеметный огонь немцев не прекратился – не докинули.
- Надо встать и бросить посильнее, - предложил Матко. Из его глаз ручьем текли слёзы по погибшему другу, но он, ни на секунду не забывал свою задачу.
Взяли ещё по гранате. Затем посмотрели друг на друга – каждый видел одно и то же. Все трое понимали, что не вернутся назад к своим. Резко выдернули чеки и вскочили, чтобы посильнее кинуть, но на них тут же обрушился пулеметный огонь, продырявив тела. Мужчины стали походить на решето, а на их лицах застыла гримаса гнева и злобы.
Грабчак увидел со своей позиции подвиг людей. Они не успели осесть на землю, как гранаты разорвались в крепких руках. Серия взрывов задела близлежащие мины, что привело и к их подрыву.
"Свжииииууу-бум!" - мина упала прямо на головы пулеметного расчета партизан.
- Уходим, отступаем! – кричал Грабчак партизанам.
И под плотным огнём немцев, оставшиеся в живых партизаны начали отступление. Нужно было отойти на свои позиции, располагающиеся в трёх километрах от моста. Неся большие потери, отряд всё же сумел вырваться и спастись под прикрытием деревьев и камней.
Через несколько часов они дошли до лагеря. Сегодня погибло столько хороших людей, что у товарища Грабчака ныло сердце. Люди падали на землю от усталости – все в грязи и крови. Кто-то кричал:
- Ваня, Ванечка!
- Угомоните его, ей-Богу…
- Ранен он, чего ты хочешь?
- Устал от криков его, прости Боже.
- А что предлагаешь? Убить его что ли?
Грабчак растолкал людей и нашёл молодого парня, который постоянно звал какого-то Ваню. У парнишки ещё усы не проросли, ему было лет пятнадцать от силы. Фашистские пули ранили его в правое бедро и в живот.
- Ваня!
- Успокойся, всё будет хорошо, вылечим, залечим… - пытался успокоить парнишку седовласый дед.
- Товарищ командир! – обратился к Грабчаку мужчина в подранной форме. – Что прикажете делать? Лекарств нету, как помочь?
Грабчак внимательно осмотрел парня – рана в бедре была пустяковой, ибо пуля прошла навылет, но вот ранение в живот… Пуля разорвала пупок, и парень, закатив глаза, придерживал вываливающиеся внутренности рукой.
- Ваня… - опять послышался слабый голос парнишки.
- Кого ты зовёшь, сынок? – спросил Грабчак.
- Братика своего, брата. Брат у меня есть, Ванечка зовут, - чуть приоткрыл глаза парень.
- А тебя как зовут?
- Егор. Братика моего не видели? Ванечку, брата моего.
- Видели, видели. С ним всё хорошо, он за Урал уехал, - отвечал Грабчак, расположив свое лицо напротив лица Егора.
- Как хорошо, слава Богу! – облегченно выдохнул Егор. – Я боялся, что его убили, представляете, брата моего убили?
- Успокойся, всё хорошо.
- Я боюсь умирать, - потекли слёзы по щекам.
- Умирать не страшно. Страшно думать о смерти.
- Не хочу, не хочу умирать…
- Ты не умрёшь, всё будет хорошо, - ласково говорил Грабчак. Люди вокруг них столпились и, молча, смотрели. Одни тихо плакали, сняв свои головные уборы, иные просто стояли, думая каждый о своём.
- Так страшно…
- Всем страшно. Всегда страшно.
- Очень болит, товарищ Грабчак…
- Сейчас всё пройдет, закрой глаза и всё пройдёт, - сказал Грабчак.
Парнишка закрыл глаза и тихо застонал. Он скоро умрёт, но перед этим будет страшно мучиться - боль должна была быть невероятной. Люди поняли, что дальше будет, и никто не хотел этого видеть, а потому все ушли или отвернулись. Грабчак достал пистолет и расположил его напротив виска Егора.
- Ты жил достойно, Егор, ты был храбрым. Умирать не страшно, - тихо произнёс Грабчак. А затем выстрелил, оборвав молодую жизнь.
- Похороните его, - бросил железным голосом командир партизан, уже убирая пистолет в кобуру.
Третьей атаки на мост партизаны не предпринимали. Разведчики Грабчака выяснили, что местный комендант совершает инспекции на мост два раза в неделю. Дождавшись дня, когда намечался очередной визит коменданта, партизаны соорудили "железнодорожную торпеду" – они нашли мотодрезину и установили на неё пять неразорвавшихся авиабомб с хитроумным взрывателем. Подрывники укрепили среди бомб жердь, нижний конец которой соединили проволокой с чекой взрывателя в подрывном заряде. Подойдя на расстояние километра от позиции фашистов, Грабчак и его люди установили чучела, наряженные в офицерские мундиры немцев, на дрезину, запустили двигатель и подтолкнули её.
Было тридцать первое октября тысяча девятьсот сорок третьего года.
Ни один немец не открыл огня по приближающейся дрезине. Ворота стояли распахнутыми. Дрезина беспрепятственно на полной скорости ворвалась прямо в сердце фашистского лагеря, а затем взрыватель был приведен в действие. Раздался оглушительный взрыв, серьёзно повредивший мост и лишь через четверо суток немцы частично смогли восстановить движение поездов через этот важный участок.
Лишь хитрость и остроумие позволили командиру Грабчаку выполнить приказ.
А "концерт" продолжался – не только здесь, но и по всему фронту тысячи партизан взрывали мосты, склады, автомобильные и железнодорожные пути. Они готовили основу для наступления Красной Армии, которая собиралась отбросить немцев с оккупированных территорий Украины, Белоруссии, Прибалтики, Ленинградской области и многих других.
Русские наступали.
Коли какие ошибки опять вылезут, то говорите сразу, я буду признателен
С уважением, Воронин Александр Юрьевич.
"Тихо-тихо ползи,
улитка, по склону Фудзи, вверх,
до самых высот"
Недурно! +
Такое ощущение, что временами слышал свист пуль.
С уважением, Алексей.
прекрасный рассказ!
спасибо
Люба
justed, Любовь - спасибо за то, что прочитали
С уважением, Воронин Александр Юрьевич.
"Тихо-тихо ползи,
улитка, по склону Фудзи, вверх,
до самых высот"
Хороший рассказ.
Он, видно, в ссоре с головою.
Видно, сам себе он враг.
Надо ж выдумать такое...
Во дурак!
НА что-то вкопанное.
Как кино про войну посмотрела.
Люди как реки (Лев Толстой)
Reactor, Инесса Мартын - спасибо, что прочитали
Исправил. Пропустил нечаянно
С уважением, Воронин Александр Юрьевич.
"Тихо-тихо ползи,
улитка, по склону Фудзи, вверх,
до самых высот"
Пришел зачитывать рассказы в журнал. Добрался. Зачел. Вы не будете в обиде, если немного расскажу, что мне конкретно не понравилось?
1. Название. Недоумение. Почему? Концерт в моем понимании немного фривольно для определения боев и человеческой трагедии.
2.
Не мог себе представить этой фразы для ситуации, подумал, что он жестокий... А он испугался. То бишь, это перефразирования "животного страха"?
3.
Звуки не обозначаются прямой речью, насколько мне известно.
Ну и по мелочам.
Рассказ требует серьезной корректуры стилистически. Сюжет хорош. Маладца! Спасибо. Плюсану, хоть и нашел недоработанным.
*censored*