Джеральд Мюррей и обитатели холмов 01

ГЛАВА 1
Джеральд Мюррей, темноволосый мужчина в хорошем твидовом костюме, стоял у подоконника, задумчиво барабаня пальцами «Правь, Британия» по раме открытого окна.
Утренний Стрэнд под ним постепенно наполнялся цокотом копыт и скрипом кэбов, газетчики размахивали свежим выпуском «Таймс», с Темзы привычно несло рыбой и гнилыми водорослями, а пароходы гудели, расходясь встречным курсом.
Город встречал привычной суетой очередное, самое обычное утро. Казалось, ничто в мире не способно нарушить устоявшийся размеренный уклад жизни старого доброго Лондона.
Мюррей отвернулся от окна, смахнул несуществующую пылинку с лацкана пиджака, глубоко вздохнул и продолжил прерванный рассказ.
— Утром следующего дня дядюшка ушел, взяв ружье и запас еды. Кухарке сказал, что пойдёт охотиться и что на ужин будут рябчики. Слуге велел вычистить конюшню и починить двуколку. Сказал, что следующим днем поедет в город к профессору, и вышел за ворота усадьбы. Больше Ангуса Догерти никто не видел.
Мюррей устало потёр виски, подошел к столику и достал что-то из портфеля.
— К вечеру кухарка обеспокоилась, к полуночи уже места себе не находила. Как рассвело, она побежала в деревню к олдермену. Тот поднял на ноги всех, к полудню селяне прочесали весь лес до самого тракта, что милях в сорока от поместья. Не нашли ничего.
— Вот его дневник, Генри, судите сами.
Мюррей положил перед Гастингсом толстую тетрадь в сафьяновом переплете, затем пересек кабинет и опустился в скрипнувшее кресло.
— Первые страницы можете пропустить: там описания неземных красот графства, счета за провизию, внесение платы арендаторами и прочие бытовые мелочи. Дядюшка Ангус весьма скрупулезен, как и полагается истинным ирландцам.
— Был скрупулезен, вы хотите сказать, Джеральд? — Гастингс взял тетрадь и провел рукой по обложке.
— Ах, Генри, я всё ещё не могу думать о дядюшке в прошедшем времени. Конечно, уже не осталось надежды, что дядюшка Ангус найдется живым и в добром здравии. Он всегда был забавным и безобидным стариканом. — Мюррей откинулся на спинку кресла, взял из коробки сигару, обрезал кончик и закурил. — Верите, Генри, до сих пор не могу себе простить, что не откликнулся на его просьбу приехать. Как знать, может быть, я сегодня не сидел бы в вашем роскошном кабинете, а попивал бы виски с дядюшкой в его поместье, слушая его старческую болтовню. И не было бы у меня сейчас этой занозы в сердце.
Мюррей поднялся с кресла, махнул рукой, разгоняя сизый дым, и опять подошел к окну.
— Видите ли, Генри, дядюшка Ангус фактически заменил мне и отца, и мать. Их унесла оспа, а дядюшка взвалил на свои плечи воспитание такого сорванца, как я. И, надо сказать, легким это дело не было. — Мюррей повернулся спиной к уличной суете и слабо улыбнулся. — Читайте же, Генри. Открывайте там, где закладка. Там немного, всего несколько записей.
Гастингс задумчиво открыл тетрадь, исписанную аккуратным старческим почерком.


***


13 января
Сегодня необычайно чудесный день. Небольшой морозец, на небесах ни облачка. Пэдди О’Брайен принес арендную плату. Надо заметить, этот молодой человек несколько ограничен, если не сказать туповат, но плату вносит всегда аккуратно и своевременно.
Мэгги испекла вкуснейший пастуший пирог. После обеда я написал письма стряпчему в Дублин, отправил Финча оплатить четыре шиллинга молочнику и вышел немного прогуляться.
В лесу со мной произошел интересный случай: краем глаза я заметил на опушке нечто похожее на зайца, но необычного золотисто-зеленоватого цвета. Забавный феномен, особенно если учесть, что зайцев в наших краях не видели со времен короля Конхобара. Тем более зелёных. Видимо, мои старческие глаза уже начинают меня подводить.
Отведав на ужин творожных оладий, я со спокойной душой отправился спать.
25 января
С утра опять светило солнце, но к обеду набежали тучи и повалил снег. Деревенская детвора с криками носилась по снегу, прыгала с амбаров, валялась в сугробах, не слушая моё брюзжание о том, что можно подхватить простуду! Все дети такие непослушные, я с теплотой вспоминаю маленького Джерри, несмотря на его постоянные проказы…
После ужина я выпил рюмку кларета и вышел подышать свежим воздухом. Странное дело: на выпавшем снегу рядом с поленницей я заметил четкие отпечатки маленьких лапок. Скорее даже ножек, весьма напоминающих босую ступню ребенка. Было темно и я не смог разглядеть след повнимательнее, поэтому пришлось вернуться на кухню за лампой.
К сожалению, мой лентяй слуга Финч не удосужился её заправить, а пока я искал керосин, снаружи началась настоящая метель и след наверняка замело.
Надо будет выяснить при случае, какому умнику пришло в голову отпускать детей бегать зимой босиком по сугробам.
2 февраля
Сегодня крестьяне празднуют языческий праздник Имболк. Все вяжут фигурки богини Бриды и крестики из соломы. Я не поклонник подобных ритуалов: считаю, в наш современный, просвещенный век для подобных пережитков старых времен места уже не осталось.
Однако с удовольствием наблюдаю за их торжественными и какими-то одухотворенными лицами.
Кухарка Мэгги с Финчем вынесли на двор старый плащ, куртку и штаны. Торжественно разложили их рядом с конюшней и три раза обошли вокруг. Любопытно, раньше я не наблюдал за моими домашними такой истовости.
Зато вечером Мэгги состряпала чудеснейшее рагу, которое мы съели с огромным удовольствием. После ужина она собрала оставшуюся еду в миску и понесла ее во двор. На мой вопрос, что она делает, Мэгги предпочла сделать вид, что не слышит, и быстро шмыгнула за дверь. Ох уж эти суеверные крестьяне! Я более чем уверен, что эта простая женщина понесла угощение мифическим духам холмов или кому-то подобному. Будь здесь Джеральд, он бы поговорил с ними и убедил в полной бессмысленности подобных действий. К сожалению, малыш Джерри давно вырос и, наверное, считает мои старческие разговоры слишком неинтересными для бесед долгими вечерами.
Я скучаю по нему, хотя и не всегда нахожу силы признаться себе в этом.
16 февраля
Весна пришла в края святого Патрика! Звенят окрестные ручьи, птицы начинают щебетать свои песни, деревенские жители готовятся к работам в поле. Всюду пахнет весной.
Наверное, мне надо показаться доктору. Зрение стало часто вытворять со мной странные вещи, вчера днем я видел над холмами вдали какое-то странное марево, воздух дрожал и расплывался. Обычно такое бывает только в сильную жару, а пока на дворе довольно прохладно.
К сожалению, нашего врача мейстера Фланагана прошлой осенью унесла лихорадка, а нового доктора до сих пор нет. Да и то верно, кто из нынешней молодежи поедет жить в такую глушь?
Вечером над теми же холмами заметно было неяркое приглушенное сияние. Опять меня, старика, подводит зрение или это какой-то неизвестный доселе феномен? Ни Финч, ни Мэгги ничего подобного не видели, но посматривали на меня с некоторым страхом, видно, думая, что у старого хозяина становится плохо с головой.
2 марта
Я всерьез обеспокоен собственным душевным здоровьем. Над холмами вечером снова наблюдал пляску света. Как назло, Мэгги я отпустил — у ее внучки сегодня первое причастие. Пройдоха Финч тоже отпросился с Мэгги, хотя я подозреваю, что этот плут проведет день не в молитвах, а в вознесении хвалы Бахусу в деревенском пабе.
А еще я иногда краем глаза вижу маленькие темные фигурки, снующие туда-сюда по двору. Что бы это ни было, я никак не могу это разглядеть.
20 марта
Слава святому Патрику, глаза меня не подводят! Сегодня приходил молодой О’Брайен, и я попросил его остаться к ужину. Как собеседник он, конечно, оставляет желать лучшего, но мне были нужны не его речи, а его молодое зрение.
Вечером после ужина я позвал его на улицу, подышать свежим воздухом и выкурить трубочку-другую. Сначала мы беседовали о видах на урожай и ценах на ячмень, как вдруг Пэдди сбился с речи и уставился мне за спину. Я заранее поставил его лицом к холмам и сейчас наблюдал, как недоумение на его широком лице сменяется страхом, а потом и в буквальном смысле ужасом.
— Пэдди, мальчик мой, что такое? У тебя такой вид, как будто сам Кухулин стоит за моей спиной! — подначил я его.
— Мастер Догерти, вы тоже это видите? — Пэдди ткнул пальцем мне за спину и начал быстро креститься, бормоча «Отче наш».
Я обернулся. Над далекими холмами было зарево. Настоящее буйство красок, феерия света. Красные пучки огня, изгибаясь, плясали на вершине одного из холмов, тут же становясь то бледно-зелеными, то фиолетовыми. Они менялись местами, удлиняясь и укорачиваясь, извиваясь и огибая друг друга. Это не было похоже ни на что, мне известное. Это не могло быть отсветом костров, но не было и новомодным электрическим свечением. Это не могло быть и огнями святого Эльма — на тех холмах почти нет деревьев.
Внезапно все пропало. Молодой О’Брайен стоял, раскрыв рот, его лицо побледнело.
— Пэдди, что с тобой? Я уверен, в науке есть разумное объяснение этому природному явлению. Ты же напуган, как будто дикарь, впервые увидевший паровоз. Тебе не стыдно?
О’Брайен уставился на меня, как на того самого дикаря.
— Мастер Догерти, это не природа. Это вернулись хозяева этой земли. Старики говорили, что их не встречали уже давно. А сейчас, получается, вернулись они. Вот так!
— Пэдди, ты ничего не путаешь? Хозяин этой земли я, Ангус Догерти. Мой род владеет этими землями несколько столетий.
— Нет, мастер, это другое. Ну, вроде как они не люди. Ну, или не совсем не люди. Ну, как вот в этих ваших мудреных книжках, вы еще давали их моей сестре, ну, как их там… — молодой человек шмыгнул носом, не в силах подобрать слова. — Не люди они, и всё тут.
Помолчав, Пэдди глухо сказал:
— Пойду я, пожалуй, мастер Догерти. Благодарствую вам за ужин. Чую я, не к добру это вот. Как бы нам всем это боком не вышло. Вы тут человек, стало быть, новый, еще и двадцати лет нет, как вы в наследство вступили. А старики наши знают. Сначала приходят ихние слуги, потом они сами, значит.
— Что они знают, молодой О’Брайен? И чего не знаю я о своей земле? Какие «ихние» слуги, Пэдди?
Пэдди с досадой махнул рукой:
— Не так язык у меня подвешен, чтоб рассказывать. Не умею я. Да и третьего дня ночь Эостры была. Не дело сейчас вслух говорить об таких вещах. Пойду я, мастер, лучше. Доброго вам здоровья.
С этими словами Пэдди ушел.
Ночь Эостры? Что это? Надо всё-таки размять свои старые косточки и съездить в Дублин, поговорить по душам со старым другом, профессором МакЛинном. Уж он должен разбираться во всех этих замшелых сказках, как этнограф.
Потом я успокоил расшалившиеся нервы рюмкой хереса и отправился спать.
Как же мне не хватает твоего острого ума, мальчик мой Джерри!
Пожалуй, завтра напишу ему письмо и попрошу приехать повидаться со стариком. В конце концов, только Господь знает, сколько мне еще отпущено.
17 апреля
Вот и пришло долгожданное письмо от Джеральда. Он пишет, что дела компании мешают приехать ему в ближайшее время, но он постарается освободиться и посетить меня так скоро, как только это представится возможным.
Двумя днями ранее я видел стайку детишек, бегущих к лесу. Странные дети. Одинакового роста, одинаково одеты в зеленые одежды. Жаль, они были далеко и подробно я их не разглядел.
Вчера опять заметил огни над холмами, но в этот раз все было по-другому. Как будто уставшие призраки вальсировали друг с другом, меняясь парами. Завораживающее зрелище.
После этого я принял решение.
Завтра я возьму с собой провизию, ружье, надену крепкие сапоги и пойду к холмам. Все-таки любопытство во мне не угасло с годами. Если моя экспедиция не принесет успеха, хотя бы настреляю рябчиков к ужину.


***


На этом записи в дневнике обрывались.
— Как я понимаю, поиски результата не принесли? — Гастингс аккуратно закрыл тетрадь, отложил её в сторону и вопросительно посмотрел на Джеральда.
Мюррей кивнул.
— Вы правильно понимаете, Генри. Поиск не дал ровным счетом ничего. Ни самого дядюшки, ни клочка одежды, ни стреляных пыжей, ни одной рваной ниточки. Ничего. И ни единой капли крови. Финч привез из города констеблей с собаками. Вы знаете, Генри, сейчас в полиции специально держат спаниелей с прекрасным нюхом. Так вот, все собаки уверенно взяли след от крыльца и, не останавливаясь, вели поисковый отряд до самых холмов. Почти.
Дальше все эти специально обученные собаки как с ума сошли. Бросили тропить, взвыли дурным голосом. Одни начали скулить и валяться по земле, другие рычали и, поджав хвост, пятились от каждого куста. Пришлось их увести. Что примечательно, стоило оттащить псов подальше от холмов, как истерика тут же прекратилась.
Все это рассказал мне дядюшкин поверенный, которого привез вместе с констеблями слуга. Поиски продолжались еще несколько дней, затем постепенно сошли на нет.
Стряпчий сразу же телеграфировал мне, а подробности отписал письмом. Но, как вы знаете, Генри, в то время я находился в Бомбее по делам компании. Вернулся несколько дней назад. Письмо лежало у дворецкого. А телеграмма так и не дошла до меня. Дворецкий же здраво рассудил, что я вернусь быстрее, чем письмо найдет меня в наших заморских владениях. Стряпчему я протелеграфировал по приезде, он-то и привез дядюшкин дневник.
И вот я у вас, мой друг.
— А что вы сами думаете обо всей этой истории, Джеральд? — Гастингс, прищурившись, смотрел на своего друга, барабаня пальцами по сукну стола. — Может быть, волки? Или медведь? А кровь слизали. Хотя я, кажется, сморозил глупость. Наверняка вы рассматривали такой вариант. Опять же, съесть ружье даже медведю не по зубам.
— Генри, дорогой, в наших лесах давно уже нет зверя крупнее тетерева. И не забывайте, что найдено не было ни-че-го. Никаких следов борьбы тоже нет. Дядюшка просто растворился со всем, что было на нем. Причем во всем графстве нет ни ущелий, в которые можно упасть и сломать себе шею, ни глубоких рек или озер, в которых можно утонуть.
Джеральд Мюррей устало опустился на подоконник.
— Было поднято на ноги все графство, шутка ли — бесследно пропал майор Ирландского Королевского полка, пусть даже и отставной! Результатов нет. Допросили всех слуг, кухарок, молочника, кузнеца, викария. Ничего. И еще эти огни над холмами. И эти «хозяева земли».
— Те хозяева, Джеральд, это просто суеверия невежественных крестьян и ничего более, — Гастингс продолжал постукивать по столу, бездумно уставившись на пресс-папье. Потом поднялся, с шумом отодвинув кресло, и подошел к Мюррею. Внимательно посмотрев Джеральду в глаза, приятель участливо положил руку тому на плечо.
— Мой друг, насколько я вас знаю, вы уже приняли решение поехать и разобраться на месте. Тем более вам все равно придется вступать в наследование, ведь прямых наследников у Ангуса Догерти не было?
Гастингс щелкнул крышкой карманных часов.
— Если хотите отправиться немедля, то еще успеете на десятичасовой с Чаринг-Кросс до Ливерпуля. Там сядете на какую-нибудь посудину до Дублина, еще немного — и вы уже в Догерти-манор. Впрочем, вы лучше меня знаете, как туда добраться.
Мюррей прикрыл глаза и попробовал вспомнить, когда он последний раз навещал дядюшку. Память услужливо подсовывала зеленые холмы, залитые солнцем, уютный дядюшкин дом на пригорке, запах дёгтя и промасленной кожи в конюшне, вкус пирогов Мэгги. Лицо дядюшки почему-то ускользало, Джеральд никак не мог представить себе его черты.

— Я знал, что вы меня поймете, Генри. Дневник я хочу оставить у вас, кто знает, как всё сложится. В компании я уладил все дела, дорожный саквояж уже со мной. Обязуюсь присылать вам отчет о каждом дне. Когда, а вернее, если я вернусь, вы сможете его опубликовать.
— Ну-ну, мой друг, к чему такой пессимизм? Я более чем уверен, что вы с присущей вам тщательностью разберетесь в этом странном деле и не уроните честь выпускника Сэндхёрста. Хотя история, конечно, загадочная. Если не сказать таинственная. — Гастингс задумчиво покосился на коричневую тетрадь.
— Ну а сейчас остается сказать вам, Джерри: в добрый путь! И берегите себя, мне бы не хотелось лишиться такого замечательного партнера по бриджу!

Продолжение следует