60. Тайна Белого Братства

13 июня 1812 года.

- Жак-Анри, Максимильен, вас долго еще ждать?

За стол уселись два подростка двенадцати и пятнадцати лет, старший вежливо поклонился Рысакову и блеснул миндалевидными зеленоватыми глазами.

На веранде, оплетенной вьющимися растениями, был накрыт изящно сервированный стол.

Девять утра. День обещал быть жарким, листья деревьев и кустарников лениво колыхались на горячем, словно из печки ветру.

Сергей Александрович вытер платком влажный лоб, слабо улыбнулся, взглянув на старшего сына Анжельбера:

- Максим с каждым годом всё больше похож на вас, Жером... А ведь я помню его совсем младенцем... А где Валери, надеюсь, она здорова? Почему ее нет за столом? – Рысаков поправил пышный кисейный галстук.

- Она заночевала в гостях у подруги, мадам Фернекс...будет чуть позже... Но что случилось, Сергей Александрович, у вас очень мрачный вид? – при этом Жером отлично знал, что именно он услышит и всё-же задал этот вопрос.

За долгие годы отношения Рысакова и Анжельбера приобрели причудливый смешанный характер взаимовыгодного сотрудничества и приятельских чувств.

Влияние обоих Рысаковых – старшего и младшего защищало Жерома от враждебных выпадов графа Сабурова и его товарищей.

В новых условиях, Сабуров и Ко пытались выставить Анжельбера и Фернекса «шпионами Бонапарта», очень тяжелое и опасное обвинение.

Сергею Александровичу даже в мыслях было неловко сознаваться себе, что ему нравится этот явный республиканец и враг самодержавия. И неловко за эту слабость и скрыть от самого себя невозможно...

- Ну, может это и к лучшему, что Валери отсутствует... – Рысаков резко отбросил салфетку, выражение его лица сделалось суровым и жёстким - беда, Жером... я пришел с дурной вестью, между нашими странами началась война...
Вчера пришло известие, войска Бонапарта форсировали Неман...

Анжельбер встал, нервно закурил и отвернулся в сторону цветущего луга, поднял глаза к безоблачному ярко-голубому небу, вдалеке темнел лесной массив, благостная тишина, нарушаемая только птичьими голосами, дарила редкое умиротворение и внутренний покой, неужели этому скоро наступит конец?!

Бросил Рысакову мрачно, не поднимая головы:

- Якобинская Республика в 93-м лишь боролась за свое право на жизнь, которое за ней не признавали окружавшие нас королевства и империи, а бонапартистский режим угрожает другим странам и народам... добрался он и сюда...до страны, которая теперь не чужая и мне...

Героем и гением диктатор может быть только в глазах наивных юнцов, которые мысленно примеряют его карьеру на себя, вот бы мне так, вот это жизнь, сегодня лейтенант артиллерии, завтра генерал, послезавтра император... До того факта, что их «гений» политический преступник этим юнцам дела нет...

Тем удивительнее, что не только в нашем, но и в русском обществе есть его поклонники и их не так мало...

Уважали его и некоторые наши роялисты, именно такой концентрации власти и деспотичной жестокости они ждали от своих «легитимных» Бурбонов, но так и не дождались, слабы те оказались, бесхребетны... змея за древностью лет пережила свой яд?...

Не хмурьтесь, Сергей Александрович...переживайте за Романовых, а Бурбонов следует предоставить их судьбе...

Да, наши роялисты уважали якобинцев в грозном 1793, да-да, ненавидели люто, но уважали... им вообще импонирует любая жесткая централизованная власть... претила лишь ее идейная суть, республиканская и демократическая...

Сейчас, мне трудно разобраться в своем отношении к происходящему...в чем-то тяжело, в чем-то больно. Я - француз и патриот... но не бонапартист... и не враг России...

Война... К этому всё шло давно, и мы это знали. Не будем делать вид, что это «внезапно, вдруг». Вы позволите мне высказаться?

В годы правления императора Павла Петровича корсиканец стал считать Россию возможным союзником, но... после... всё изменилось.

Император Александр...во многом сам спровоцировал агрессию корсиканца... – сделал предупреждающий жест, - Сергей Александрович... если вам всегда было интересно моё мнение, так позвольте мне высказаться и сейчас...

Первое: нарушение соглашений Тильзита. Прорыв континентальной блокады в пользу Англии.

Второе: вызывающие отказы в династическом браке, Наполеон стремился породниться с российской императорской семьей.

Третье: переброска русских войск к польской границе в прошлом году. Понимаю, правительство опасалось восстания Польши, которое может перекинуться на исконно русские земли, понимаю, но этот шаг, корсиканец расценил как акт агрессии, начало борьбы за польские территории, которые на тот момент уже подчинились Франции...

При этом я не бонапартист...- Жером замолчал и отвернулся в сторону цветущего луга.

Сергей Александрович откинулся в кресле и слегка покачал в руке бокал с золотистым вином:

- Только честно, вы до сих пор убежденный республиканец? Буду с вами честен... в меру разумного... я совсем не слеп, Жером, и отследил кое-какие ваши связи... далеко не все и в этом, видимо, ваше счастье, но не пресекаю ваши многолетние каналы связи с Францией...с Парижем... хотя мог бы это сделать, у меня в этом есть свой деловой интерес... Знаю, что одни каналы закрылись, но появились взамен другие...

Мой совет, Жером, держитесь поближе ко мне, как тогда, в 1796-м, сейчас в русском обществе возникла определенная и объяснимая неприязнь ко всем французам, проживающим в России... кроме представителей высшей знати, чей анти-бонапартизм бесспорен...

Вот недавно был случай...в одной из западных губерний...когда крестьяне напали на экипаж, только потому, что услышали, как пассажиры говорили по-французски...

Но в экипаже сидели русские люди, вы знаете, что у наших дворян французский язык такой же родной, как и русский... И это только начало...

Жером опустил голову, чтобы скрыть лукавую искорку в глазах, только ли потому напали, что приняли за иностранных захватчиков? Или была еще иная причина?

Он слышал характерную поговорку русских крестьян: «Цени рожь в стогу, а барина в гробу»...

Вот он, воспеваемый монархистами социальный мир «с молочными реками и кисельными берегами», понимание и любовь между господами и народом...

Опустив голову, Анжельбер некоторое время молчал и думал.

Он приехал в Россию осенью 1796 года, главным образом, как политический эмигрант, многим робеспьеристам после Термидора грозила тюрьма и гильотина, а то и бессудная уличная расправа.

Эту правду он и не думал скрывать от Рысакова, он слишком опытный умный человек и не потерпит прямой лжи...

Единственной скрытой целью в эти годы было обнаружение членов Белого Братства и нейтрализация по возможности их контрреволюционной деятельности в отношении Французской Республики.

Но даже эту часть правды он не слишком настойчиво скрывал от Сергея Александровича, нажимая на то, что прежде всего, защищал безопасность и интересы своей страны.

Лишь позднее, «брат Филомен», то есть Филипп Буонарроти нашел ему новую задачу.

( Его работа есть политическое просвещение молодых русских разночинцев при условии личного невмешательства в политическую жизнь России...)

Извините, господин Рысаков, ничего личного. Анжельбер метнул на того быстрый взгляд из-под полуопущенных ресниц и продолжал думать о своем.

( Я также максимально честен с вами, в меру разумного, но этого вам знать совершенно не нужно... А ведь коли узнаете всё точно, так пожалуй, и пристроите под топор? )

Сергей Александрович встал из-за стола и подошел к Анжельберу, положил руку ему на плечо:

- Чего же вы молчите? Я повторю свой вопрос, Жером. Так есть ли еще республиканцы в реальной сегодняшней Франции?

Разве не все они за эти двенадцать лет либо стали бонапартистами, либо отошли от политики вообще, вернувшись к прежним дореволюционным занятиям и профессиям?

Знаю точно, что есть затаившиеся роялисты, честно ждущие возвращения к власти Людовика Восемнадцатого и... есть бонапартисты, состоящие частью из бывших республиканцев, частью из бывших роялистов...

По моему мнению, в лагере Наполеона сошлись карьеристы и предатели из обоих лагерей, люто воевавших в гражданской войне 1790-х...

А существуют ли они еще, эти ваши республиканцы, якобинцы, «люди 1793 года», в сегодняшней Франции 1812 года, Жером?! Не миф ли они в наши дни?

Бледное лицо Жерома осталось бесстрастным, но слегка дернулась щека, словно от нервного тика:

- В ваших профессиональных достоинствах, Сергей Александрович, я никогда не сомневался. В наивности и доверчивости вас упрекнуть не сможет никто, но и о себе могу сказать то же. Одни каналы связи у меня закрылись, верно, но другие возникли, и это так.

Но это происходит потому, что мои информаторы – противники корсиканца, но при этом они и противники возрождения монархии Бурбонов. И кто же они, по-вашему?

Могу лишь повторить то, что уже было сказано, я не бонапартист и не враг России, что касается французских республиканцев - ОНИ ЕСТЬ. Они реальные люди, а не тени прошлого, пугающие наших роялистов...

Они также надеются, что корсиканец, наконец, сломает себе шею в одном из очередных безумных проектов и они помогут ему в этом...

Я против французского вторжения в Россию, и соответственно.. не желаю в ответ видеть русских солдат в Париже...за которыми тащатся в обозе Бурбоны... Своя логика в этом есть?
... ..... ....