Блог портала New Author

32. Иду на вы. Глава XI. (2)

Аватар пользователя Клавдий Пепел
Рейтинг:
3

Мал очнулся со скрученными за спиною руками. Таким и оставался. Развязывали его лишь по нужде, да когда приходили кормить. Он, впрочем, еды никакой не брал. И не из одной только гордости, а потому ещё, что нутро ничего не приемля, так и норовило изрыгнуть. К тому ж, голова кружилась, будто вода в омуте. Славно горбун обухом приголубил!

Полянский знахарь, что заходил намедни, просил стражу снять с него путы, да приставленные ратники заупрямились — мол, княгиня велела связанным держать. Знахарь забранился даже, да без толку. Почто им супротив княжей воли идти?!

Старый ведун голову князя и так и этак щупал. После примотал к затылку смоченную в пахучем отваре холстину, а уходя, велел лежать.

Князь так и делал. Лёжа с закрытыми очами, голова кружилась, всё ж, не столь сильно. Вот только от круговерти унылых дум сомкнутыми веждами не отгородишься.

Эх, княже-князюшко, что ж ты натворил?! Добро бы единый свой живот загубил понапрасну. Поделом неразумному! Так ведь и детей своих безвинных под нож пустил! Дружину верную всю в поле воронью на радость оставил. Паче же прочего, племя древлян не уберёг. И поди угадай кому боле свезло — тем кто в Навь отправился, или же другим, какие ныне ярмо Киевское на выи примеряют. Видать, потому и отвернулся княжий Бог Перун от древлянского князя, что тот, долг позабыв да разум растеряв, не о сородичах пёкся, а об Ольге-вражине. Вот любушка лютая ныне над ним, дурнем седобородым и потешается! Очи-то прикрыл, а уши не заткнёшь — лежи, скрипи зубами да внемли, как киевляне на победном пиру шумно ликуют.

Мал почуял, как кто-то откинул полог и в шатре стало светлее. Оборачиваться да глядеть не стал, решив поначалу, что стража сызнова снедь принесла. Однако, звона да скрипа броней было не слыхать. И ступал гость неведомый легко.

Шальною стрелой мелькнула догадка — неужто?!.

А ведь, и впрямь она! Как услыхал её голос, сердце замерло. Любовь, обида, гордость и... страх — всё сплелось. Ну-ка распутай!

— Не спишь ли? — увидав, как вздрогнул Мал от её вопроса, Ольга кивнула. — Вижу — не спишь. Вот и ладно.

Пленник не ответил. Не повернулся даже, и княгиня сама обошла его, чтобы оказаться напротив.

Присесть в шатре было не на что, потому осталась стоять, держа в руке запалённую свечу.

— Знахарь поведал, — молвила, — лежать тебе надобно. Добро, что слушаешься.

От таких слов Мал раскрыл очи, подождал чуть, покуда привыкнут к свету, и подтянув колени к брюху, с натугою поднялся на ноги. Стал перед Ольгою прямо. Ещё и плечи расправил.

Долго, правда, простоять не сумел — покачнулся да и завалился бы, ежели б не княгиня. Та едва успела подхватить его под руку и усадить на дерюжку, какая служила пленнику постелью.

Князь прислонился спиной к шесту, что держал свод шатра и вновь прикрыл очи. Потому и не увидал, как улыбнулась Ольга. Увидав же, не поверил бы. Не было в той улыбке ни торжества, ни злорадства.

А что ж было-то? Тревога? Печаль? Или вовсе?..

Да, нет уж! То, верно, пламя дрожит. Тени играют, пляшут, морок наводят. В сумерках чего только не привидится.

— Ох и норовист же ты! — упрекнула Ольга. — Борода седая, а всё, как жеребчик необъезженный. Руки-то, поди затекли до бесчувствия? Убежать у тебя не выйдет. Иного опасаюсь. А вот, дай слово, что не станешь и пытаться живота себя лишить, так я велю снять узы.

Мал не отозвался, будто не о нём речь.

— Молчишь? Ну, стало быть верно мыслю. Слыхала, что ты от угощений моих нос воротишь. Ежели чаешь себя голодом извести, так знай, что не позволю. Сам есть не будешь, против воли кормить станут. Не то, этак ты вовсе ослабнешь.

Тут уж Мал не утерпел, подал голос, хотя из пересохшей глотки показался он ему чужим, сиплым словно у Вышаты.

— Эк ты обо мне печёшься! Видать лютую да нескорую погибель мне уготовила. Страшишься, что ослабшим-то всех мук не вынесу, околею до срока?

Ольга протянула было руку, словно хотела коснуться его увечной головы, волос заплетенных прежде на висках в косицы а ныне растрёпанных, но не донеся ладонь, отдёрнула.

— Дурень ты. Кабы погубить тебя замыслила так на казни твоей и повстречались бы. Почто мне теперь к тебе приходить?

— Как почто? Поглумиться.

— Вот упрямец! — княгиня аж притопнула в сердцах. — Да не надобно мне ни живота, ни чести лишать. Тебя, и детей твоих тож!

— Детей?! — не поверил Мал, но глянув на Ольгу да поняв, что не кривит она про детей-то, волком взвыл. — Ох Вышата, Вышата! Что ж ты! Как же ты так!..

— Не убивайся! — едва не крикнула княгиня. — И гридня верного не кори! Он мудрее тебя оказался, коли княжича с княжною сберёг. Небось, поживут ещё. Да, и ты с ними заодно.

Ольга перевела дух, глядя на притихшего да замершего князя и молвила уже спокойно:

— Гордыню-то умерь, хоть до поры, да выслушай с чем пришла. Мира я ищу. Не желаю боле крови.

— Неужто упилась наконец?! — не сдержался Мал.

Ольга же продолжала, будто не услыхав обидных слов:

— Молви княжее слово древлянам. Вели им добром покориться. Не мне, но Киеву. Довольно уж нам вороньё кормить. Я же, и тебе, и детям твоим животы сохраню. И нужды знать не будете.

Всякого ожидала Ольга, но не такого. Мал засмеялся. Хрипло и безудержно. Неведомо сколь трясся бы от хохота, да ушибленным затылком ударился о шест. Зашипел от боли сквозь зубы, но придя в себя, ответил:

— Не ты ли прежде уверяла, что бесчестья моего не ищешь? Что ж предлагаешь мне свой живот неволею соплеменников купить?! Самому на сородичей ярмо надеть?! Ты, верно княгиня ума лишилась! Да и кому мне ныне княжее слово молвить? Ты ж извела древлян! Я — князь без роду, без племени. Бабой битый! Таким и останусь в памяти, ежели будет кому помнить. Слышь, как дружина твоя ликует? Моими медами, поди, упились. А с кровушкой-то моей псам твоим медок вдвое хмельней покажется. Зови ратников, княгиня. Вели им отвести меня на ваш пирок Свенальду на потеху. Пусть потрошит на радостях, но пособником тебе в коварстве я боле не буду!

Сказав, хотел еще и плюнуть, да не вышло — пересохло во рту.

Ольга выслушала не обронив ни единого слова, а после долго молчала. Когда же повела речь, то без злобы. С укоризною, разве.

— Ты, Мал, меня нарек безумной, а я гляжу, то у тебя разум помутился. Уж не секира ли горбуна тому виной? Верно, что из твоей дружины лишь гридень Вышата остался, а боле ни единого ратника. И то верно, что Искоростень сгорел, а с ним заодно многие горожане. Прочие же мною полонёны. Однако разве древляне в едином стольном граде обитали. Племя ваше числом не велико, но по лесным погостам да городкам людей наберётся поболе чем в Искоростене. И я так мыслю, что сами они власти моей не примут. Желаю иль нет, а придётся мне будущим летом воротиться — огнём да железом непокорных усмирять. Сколь ещё твоих соплеменников костьми ляжет? Я тебе и детям твоим животы сохранить обещала. От слов своих не отрекаюсь и дурного в том не вижу. К чему вам погибать зазря? Но ты, однако, меня не дослушав, взъярился. Не разум, но обида в тебе вопит. Выслушай же! Не тебе одному только, а племени древлянскому мир да покой предлагаю. Города да веси впредь зорить не стану. Урок укажу не боле, чем поляне дают. Торговать в чужих землях древляне под рукою Киева смогут, а от соседей недобрых моя дружина будет им защитой. Худо ли?

Мал сидел, склонив чело, и спросил, очей не подымая:

— Тиуном здесь Свенальда оставишь?

— Воеводе своему, — усмехнулась княгиня, — муж мой, умом не богатый, верил, покуда вы его меж берёз не растащили. Ты, чай, не запамятовал, еще, что без Свенальда тогда не обошлось? Мне алчность его, коварство да честолюбие ведомы, потому в древлянских землях крепнуть да мошну набивать я ему не позволю. Тиуна найду верного и достойного.

— Сладки твои речи, да хмельны будто мёд. А похмелье-то горше полыни.

— Что же огорчает тебя? То ли, что сородичей не уберёг? Ведаю, что волчицей да упырихой меня зовёшь. Оправдаться не смогу, кабы и желала. Только в чужих землях упыри пострашней меня водятся. Не отсидитесь по лесам, как в гости пожалуют. А под рукою у Киева сможете. Ты ведь и сам разумеешь — права я. Или то гнетёт, что бабой бит оказался? Так не я тебя одолела, а Свенальд — воевода искусный. Мужу от мужа поражение потерпеть не срамно. К тому ж, слыхала что в поединке ты, почитай, одержал верх над ним. Хускарл Спегги только Свенальда и выручил.

— Свенальд, и впрямь, воевода в битвах искушенный, — согласился Мал. — И в коварстве многих превзошёл. Однако ж не тебя. Так что, гордость мою не щади.

Ольга сощурилась хитро и уперла кулаки в бока.

— А коли и так, то что? Сам же помянул — баба я. Не мечами ж мне с вами, воями, звенеть. Вот я коварством, да кривдой и беру. Мне, бабе, лукавить не зазорно. Однако, верь-не верь, а с голубями не моя, но воеводы задумка. Да, ведь и ты не прост, Мал. Искал же союза с печенегами.

— Всего не ведаешь, — отозвался князь. — Затем искал, лишь, чтобы ты восвояси ушла. Иначе, пришлось бы мне ватаги по лесам подымать. А зажми мы вас с двух сторон, ныне ты бы на моём месте сидела. Только, у меня твой живот сберечь вряд ли б вышло. Уж больно полютовала ты прежде-то!

Княгиня, склонилась, поставила наземь, возле пленника, свечу и отошла в дальний угол. Отвернувшись, охватила ладонями локти, да и замерла так в раздумье.

Мал её не тревожил. Когда же поворотилась, наконец, то лика её во тьме было не видать, но князь почуял, что на него она не глядит, прячет очи.

— Прежде ты уверял, что люба я тебе. А нынче, должно, меня ненавидишь?

Мал вздохнул, и помедлил с ответом.

— Желал бы я тебя ненавидеть, да не умею! Пытался, чего уж там. Даже Перуну жертвовал, чтоб научил. Не принял, видать, Бог жертвы. Нет у меня к тебе ненависти.

Ольга чуть приблизилась. Стало заметно, что она и впрямь, опустив долу, очей не подымает, словно стыдится.

— Не того молил, — молвила она едва слышно. — Ладу нужно было. Она любовь дарует, она же и забирает. И ратный Бог ей в том — не указ. Не даром у Фреи свой чертог в Асгарде. И сказывают, будто она со всякой битвы из павших героев свою долю берёт. И сам Отец дружин ей не перечит. А ещё сказывают...

— Ольга! — перебил её Мал. — Те не о том, ведь, желаешь поведать.

Княгиня подошла совсем близко и встретилась теперь взором со своим пленником.

— Не о том, — согласилась и вдохнула поглубже, собираясь с духом. — Знай же, что повстречайся мне тогда не переправе, не Игорь, а ты, всё по-иному у нас сложилось бы. И была бы я тогда счастлива. А ныне — нет! Боги по-своему судили. Они всякий раз по-своему судят, о чём ни моли, чего ни жертвуй... Но, как вышло, так вышло. Я — княгиня Киевская и мать Рюриковича. Тебе ли не ведать, что князья над собою не властны? Не от лютости я лиходеяла, а то лишь творила, чего от меня ожидали. И ныне не в силах тебя с собою на Киевский стол усадить не оттого, что единственно править алчу, а потому, что не попустят мне такого поляне. Прочь погонят, ежели и вовсе в Славутиче не утопят. Да ладно бы меня одну. За Святослава страшусь. Как разойдутся, то разбирать не станут. И Свенальд постарается. Я прежде много с тобою лукавила, но теперь правду реку. Прости, коли сумеешь!

Мал нахмурился, было, но после улыбнулся не весело, а ласково.

— Не винись, княгиня. Виниться, да отпускать вину — то для скудных духом утеха, чтоб дале жить, будто и не случилось ничего. Мы с тобою крепки, нам в том нужды нет. Как вышло, так вышло... Ты спросила — люба ли мне. Боле живота тебя желаю! Однако, честь дороже. Довольно я ей пренебрегал. Согласись ты ныне моей стать, и даже кабы сама просила, то полонённый тобою, замуж бы тебя не взял. Милостей мне не надобно, и стол Киевский дарёный не нужен! Что же до речей твоих, то хоть и не по сердцу мне такое, но признаю их разумными. Против воли, но признаю. Себе живота не прошу, но коли оставишь в живых, слово даю, что людей на тебя подымать не стану, а древлянам велю, чтобы приняли власть Киева. Вот только, не ведаю, послушают ли. Кабы со мною заодно старейшины с волхвами были, вернее вышло б.

— Гордый. Без меры гордый. Но, будь другим, я бы на тебя, поди, и не поглядела...

Княгиня тряхнула головой, будто отгоняя незваные думы и повела речь уже об ином:

— Где волхвов искать не ведаю, а со знатью вашей, какую сумела взять живыми, я уже сговорилась. Они со мною согласны.

— Ну, эти и с самою Марой сговорятся, — не выказал удивления Мал, — ежели та посулит, что куры нестись не перестанут. Поведай, однако, как мыслишь слово моё да старейшин до племени донести. Рассеяны древляне по лесам — не вдруг сыщешь. Гонцов пошлёшь — убьют. А, не убьют, так всё одно к тебе не явятся. Не поверят, уж не взыщи.

— А ежели старейшин и послать?

Князь поморщился, будто от боли.

— Воля твоя, вестимо, однако я б тебе того не присоветовал. Покуда они с тобою рядом, да в неволе, то и послушны, и согласны, а как подале очутятся, могут и смуту затеять. От чего уйти пытаемся, к тому и воротимся.

— Я схоже мыслю, — кивнула Ольга. — Как по мне, так весь бы полон отпустила, но дружина заропщет. Даже моя, а свенальдовы, так и вовсе могут за мечи взяться. Отпущу старых, увечных да хворых. Может баб ещё с малыми детьми. Всё одно им до Киева не дойти. Не сдюжат. А тут разбредутся по весям, разнесут весть.

— Добро, — согласился Мал. — Только, вот что. Разыщи пяток мужей зрелых, но не старых. Из тех, что в полон к тебе вместе со сродниками угодили. Их тож отпусти.

— Почто? — удивилась княгиня.

— Так ведь, кто ж из древлян по своей воле согласится к тебе посольством ехать? Чай, не запамятовали как ты послов привечаешь — кого не спалишь да не зароешь живьём, того зарежешь. А эти к жёнам да детям воротятся, и тебе волю племени скажут.

— Не ты ли меня коварной величал?! — рассмеялась Ольга.

Мал не смеялся, глядел угрюмо. На него глядя, и княгиня веселилась не долго.

— Ладно, — отсмеялась она. — Отчего ж о себе не справляешься? Хотя, вестимо отчего... Ну, коли так, сама поведаю. Есть у меня в Любиче верные люди. Там тебя поселю. С гриднем твоим и детьми. Их, как подрастут, ко двору в Киев позову, а покуда приставлю к вам ратников числом с десяток.

— Не веришь?! — возмутился князь — Я слово дал!

Ольга в отвел махнула рукой.

— Не ярись понапрасну. Слову твоему верю, да Свенальда опасаюсь. Трое нас ведает почему Игорь за второй данью в ваши земли воротился. Коль прознают в Киеве правду, и мне, пожалуй не поздоровится. Но, я-то уж как-нибудь, да извернусь, а на нурманов-чужеземцев люд и без того недобро глядит. Разумеешь? Не надобен ты живым воеводе.

Мал пожал плечами.

— Твоя воля, княгиня. Поступай как решила.

Ольга не ответила. Глядела молча на Мала и тот, сам не ведая почему, оробел вдруг от её взора. Оробев же на себя озлился.

— Ну, чего ожидаешь-то? Всего, о чём желала, кажись добилась уже от меня. Прощай теперь, что ли!

Княгиня помолчала ещё немного и вытянув из ножен на поясе коротки кинжал, молвила:

— Добилась, да не всего.

Завидев клинок, Мал не испугался. Удивился только — неужто зарезать удумала? А княгиня, меж тем, ловко, будто куница, скользнула к нему, опустилась рядом на колени и задула свечу.

Во тьме Мал почуял как обняла его Ольга. Вострое железо разрезало путы. Ладони закололо иглами, а дыхание, вдруг, перехватило. То жаркие уста Ольги накрыли его уста.

Непослушными руками Мал попытался её обнять в ответ. Вышло неуклюже, словно у отрока юного с невинной девкой, и он услыхал как Ольга весело зашептала ему на ухо:

— Ишь резвый какой! На ногах не устоял, а руки тянет. Герой! Ты — Ольга ткнула князя пальцем в грудь, — мой пленник. Иль запамятовал? Ныне я в тебе властна, а твоя доля — слушаться. Знахарь тебе лежать велел, вот и лежи.

Княгиня стащила с Мала рубаху и мягко уложила на спину.

— Лежи, любый. Не заботься ни о чём. Я сама позабочусь.

— Не сон ли?! — только и сумел вымолвить князь.

— Так, — отозвалась Ольга. — Просто снится он нам обоим...

Примостившийся снаружи Спегги, огладил задумчиво безволосый свой подбородок и довольно оскалился. Рядом не нашлось никого, кто оторопел бы от его улыбки. А, кабы и оказался, всё одно не разглядел бы. Ночь надёжно укрывала горбуна от чужих взоров, но полотняная стенка не скрыла от него ни единого слова. Будто сам был в шатре.

С ловкостью, какой никак не ожидаешь от горбатого, Спегги поднялся и в два тихих шага растаял во тьме. Чего потребно, то услыхал. До утра хорониться за шатром нужды он не видел.

* * *

Рейтинг:
3
СИРена в чт, 10/11/2016 - 23:42
Аватар пользователя СИРена

Ай да княгиня, ай да развратница! Большая улыбка

__________________________________

События не всегда подконтрольны нам. Но мы всегда можем контролировать свое понимание этих событий и свою реакцию на них. "Iuppiter iratus ergo nefas".

федот в пт, 11/11/2016 - 05:57
Аватар пользователя федот

Интересно.

__________________________________

в мире есть чему удивляться

Клавдий Пепел в пт, 11/11/2016 - 11:26
Аватар пользователя Клавдий Пепел

Ай да княгиня, ай да развратница!

Так ведь, молодая, здоровая вдовушка. Даром, что княгиня. А тут... и для организма полезно и для политики. Подмигивание
Если серьёзно, то интересно получилось. Изначально задумывал, что Ольга казнит Мала. Со способом душегубства, только, до конца не мог определиться. Начал писать, а вышло вот что. Каким образом меня так занесло, сам не пойму.
Спасибо Ирена!
Валерий Фёдорович, спасибо!

__________________________________

Клавдий
"...А я и сам когда-то был самым главным королём. А теперь гоняю дым. Дым и пепел..."
"Крематорий"

ласточка_85 в Пнд, 13/08/2018 - 19:18
Аватар пользователя ласточка_85

Эх, и печаль и радость!

__________________________________

Hе тoт нacтoящий мyжчинa, кoтopый cpaжaетcя c дpaкoнoм зa тебя, a тoт, ктo ocтaётcя c тoбoй, кoгдa дpaкoн этo и еcть ты ("Рассказано").