24. Террор и Добродетель

Стемнело. Золотисто засветились окна домов, но непривычное затишье на улицах обычно оживленного рабочего квартала давило на мозг, в этом затишье чувствовалось нервное напряжение, ожидание недоброго, страх, а не умиротворение после долгого трудового дня.

Редкие прохожие нервно оглядывались и торопились укрыться в подъездах домов или в ближайшем кафе.

Изредка проезжала телега, груженая рабочим инструментом, товарами... но чаще трупами, прикрытыми холстиной, с восставшими рабочими эти "новые республиканцы" церемонились не многим больше, чем "добрый старый королевский режим"...

Жители рабочих кварталов, Сент-Антуанского предместья и в Сен-Марсо ощущали себя пойманными в ловушку зверями, за которыми в любой момент нагрянут вооруженные до зубов безжалостные охотники.

Люди из Общественной Безопасности зачастили сюда с приказами на арест то одних, то других предполагаемых участников рабочих апрельско-майских выступлений...

Антуан болезненно поморщился и прижал ладонь к раненому боку, другой рукой оперся о стену дома.

Резкий свист кучера и топот конских копыт по мостовой заставили его оглянуться.

Прямо на него из-за угла неслась карета... кучера не особенно смутило неожиданное препятствие в виде одинокого прохожего, по виду простолюдина, Буайе отбросило в сторону, он остался неподвижной массой лежать на мостовой...

- Пьеро! Ты с ума сошел! Санкюлоты вооружены, они порвут нас в клочки! - раздался из темноты кареты рассерженный молодой женский голос - взгляни, если он жив, ему нужна помощь...

Карета остановилась. Пьеро спрыгнул с козел и нехотя подошел к раненому, наклонился над ним. Антуан скорчился на мостовой, под головой на камнях расплылось пятно крови.

- Живой он... - и глухо, неприязненно продолжал - вон... на черепе красный колпак с кокардой... карманьолка, длинные рабочие штаны... "сентябрьский убийца"...тьфу, нам надо уехать отсюда и как можно быстрее, пока его собратья не вылезли на шум из своих нор...

Госпожа, на кой нам сдался этот санкюлот?! Он навлечет на нас беду...Я бы так вовсе добил его!

- Пьеро, извини, приятель, но с такими друзьями, как ты, и врагов не надо! - женский голос зазвучал более властно и жестко, и обращаясь к кому-то еще, уже иным, мягким тоном - помогите, пожалуйста, Анри...и прошу... не возражайте мне...

Над Антуаном склонилась молодая женщина в темном плаще:

- Открытое привлекательное лицо и так еще молод... Обычно рожи у этих санкюлотов, как у бандитов с большой дороги...непохож он на сентябрьских убийц... а мерзкий головной убор его явно не красит... - осторожно и брезгливо, как дохлую тварь, она стянула с головы Антуана фригийский колпак с национальной кокардой.

Буайе плохо помнил, как двое мужчин его подняли с окровавленных камней мостовой, усадили в карету и куда-то повезли по темным, притихшим улицам.

В эти страшные дни весны 1795 буйный прежде на эмоции, победоносный Сент-Антуанский квартал было не узнать...

... ... ...

Антуан проснулся рано утром от боли в разбитой голове, коснулся длинных спутанных волос и обнаружил на голове аккуратную повязку.

Пошарив рукой под одеялом, обнаружил, что до пояса обнажен и бок также аккуратно перевязан. Коснулся рукой простыни... шелк?! Какого чёрта... и где это я?!

Приоткрыл глаза, солнечный свет, проникавший в комнату через неплотно закрытые шторы, заставил невольно сощуриться.

Услышав скрип двери и мягкие, осторожные шаги, Антуан в первые секунды сделал вид, что спит, но любопытство всё же взяло верх, он открыл глаза.

- Доброе утро, ГРАЖДАНИН, честное слово, я рада, что вам уже лучше, чувствую себя невольной виновницей вашего несчастья... - красивая молодая женщина, шатенка лет двадцати трех, стоявшая перед ним и дорогим костюмом и манерами, напомнила гражданину Буайе ненавистных аристократов, но была при этом так скромна, мила и любезна...- мы сбили вас вчера на перекрестке... привезли ко мне домой, вам вызвали врача... понимаю... не помните...

Меня зовут Изабель Ромёф, вы в моем доме... в Сен-Жермене...И можете находиться в моем доме до полного выздоровления...

- Антуан Буайе... бывший председатель секции Пик... -сузив глаза от боли, по-военному жёстко отчеканил молодой санкюлот - в жемчужно-серых глазах гражданки Ромёф он ясно увидел мелькнувший страх...

Подумалось невольно... гражданка Ромёф... хм... как бы не так...скорее мадемуазель ДЕ Ромёф... И вы боитесь, боитесь...что я подам жалобу куда следует...не хотите, чтобы ваше имя где-то всплыло.

Почему? Выкресты Термидора, к вам, бывшим, и так относятся неуместно, подозрительно терпимо, лишь бы не воевали против Республики...тогда они вас не тронут... а если ты всё равно боишься... то кто же ты, красавица?!... И зачем я тебе?

Боль в голове прервала все мысли, вырвался глухой стон. Он прикрыл глаза.

Тонкая изящная рука мягко коснулась горячего влажного лба Антуана.