24. Тайна Белого Братства

Вновь ожившая искорка робкой надежды заставила Валери забыть о страхе и осторожности, прихватив с собой список, оставленный ей Жеромом, она отправилась по указанным там адресам.

С самого утра блуждала среди шумной парижской толпы. Прислушивалась и приглядывалась. Настроение у многих было приподнятым.

- Эй, Альбер! - окликнул товарища молодой человек, идущий рядом с Валери, случайно толкнул ее - извините, гражданка... Альбер, приходи к двум часам в кафе "Режанс", повезут новую партию прихвостней Робеспьера, я займу нам столик у окна, как раз выходящего на площадь Революции!

У моей Аннет чертов прериальский декрет убил брата, она придет со мной, хочет теперь увидеть своими глазами, как их... - сделал характерный рубящий жест ладонью по шее.

Валери нервно вздрогнула и неприязненно отодвинулась, почувствовав внутри зимний холод посреди августовской жары.

Итак, улица Сен-Жак, Анри Леруа. Дверь осторожно приоткрылась, хозяин огляделся по сторонам, но не увидел никого, кроме мертвенной бледной молодой женщины, одетой во всё чёрное. Даже не счел нужным впустить ее на порог. Нервным шепотом выплюнул сквозь зубы:

- Ничего о нём не знаю, гражданка, и не хочу знать. Если у нас и были какие-то отношения, то только служебные, ничего личного. Если бы он даже сам пришел сюда, я бы его не впустил, укрывать пособников Робеспьера я не собираюсь – на том дверь захлопнулась.

Улица Сен-Луи-ан-л,Иль. Антуан Жозеф Лемерсье. Гражданин Лемерсье в отличие от Леруа впустил ее и спокойно выслушал.

- Кто вы ему... извините за бестактность...

Мадемуазель де Марбёф подняла на молодого человека потухшие глаза:
- Мы ... собирались пожениться... вы тоже член Якобинского клуба... у вас же есть связи...

Лемерсье чуть грустно, с сочувствием взглянул на молодую женщину.

- Мои связи... Мне жаль вас... Хотели бы понять, что у нас происходит? Хорошо, постараюсь объяснить. Вы знаете, что 7 термидора депутация от Клуба явилась в Конвент с требованием его чистки... на манер 31 мая 93-го? Нет? Не успели мы среагировать вовремя... А несколько дней назад...уже после 9-го... они устроили чистку нам... и этот «очищенный» клуб выразил благодарность Конвенту... За что спросите вы? Не иначе, как за кровь 9 термидора...

Уже буквально 10 термидора начались многочисленные акты насилия в отношении робеспьеристов и что интересно, и заставляет задуматься, в отношении республиканской символики...

Они нас люто ненавидят и очень боятся... радикально быстро нас уже вытеснили практически из всех органов власти, в Конвенте нас осталось незначительное меньшинство, но у нас есть наш старинный еще с 89-года генеральный штаб – Якобинский клуб и его филиалы по всей стране. Сейчас за нами снова санкюлоты Сент-Антуана, похоже, перед лицом этой явной контрреволюции они, наконец, простили нам Эбера...

И да... вас интересует судьба Анжельбера. Поздно вечером 9 термидора мой старый знакомый Ленорман видел его в архиве Клуба. Если он в такое позднее время все еще был в Клубе, то в Ратушу пробиться он уже вряд ли бы сумел... Очень жаль, но лично я вряд ли могу быть вам полезен... Но я бы порекомендовал вам сходить к Ленорману, он живет на улице Сен-Доминик, дом номер...

- Я знаю... – мягко перебила его Валери – он тоже есть в списке Жерома, Юбер Мари Ленорман, это он, верно?

- Да, но больше я ничем не смогу вам помочь.



Улица Сен-Доминик.

Семья Ленорман встретила мадемуазель де Марбёф вежливо, но в то же время сдержанно и настороженно.

Гражданин Ленорман, хорошо одетый мужчина средних лет показался Валери доброжелательным и хорошо воспитанным человеком. Пропустил ее в гостиную, рядом в креслах устроилась его жена Франсуаза Жаклин и 19-летняя племянница Изабель Жюли.

Юбер Мари Ленорман первоначально, когда баллотировался в Конвент принадлежал к жирондистам, но постепенно проявлял все больше солидарности с якобинцами, сначала это выразилось в том, что проголосовал за высшую меру для Людовика Шестнадцатого, таких, как он было не так мало, даже Кутон поначалу осенью 1792 принадлежал к «умеренным».

Почему это было возможно? Границы между «жирондистами» и «монтаньярами» были весьма размыты, каждую группировку объединяла общность взглядов, но не чётко оформленные структуры партий. Четко оформленным было только членство в Якобинском клубе.

Впрочем, сблизившись с монтаньярами, Ленорман в некоторых отношениях сохранял и прежние симпатии. Его взгляды дрейфовали на грани между жирондистами и «снисходительными» Дантона.

Это ставило Ленормана в крайне опасное и двусмысленное положение. Друг недавно освобожденного жирондиста Масье, арестованного в октябре 1793 года за июньский протест против изгнания жирондистов из Конвента и обязанного жизнью только тихому, но очень влиятельному вмешательству Анжельбера и Куаньяра, приятеля младшего Робеспьера.

Анжельбер дипломатично помешал Ленорману подписать этот протест и помог избежать ареста, но Масье всё же отсидел в Ла-Форс более полугода...но главное, что остался жив...

Сейчас Ленорман мог бы себя назвать «термидорианцем из самосохранения», противник якобинцев-робеспьеристов, но и не брат типам вроде Фуше, Тальена и Ко.

Гражданин Ленорман слушал Валери внимательно и спокойно, с нескрываемым сочувствием, было видно, что молодая женщина совершенно измучена и на грани нервного срыва.

Пожилая служанка Петронелла принесла кофе и десерт.

Через минуту он задумался о чем-то, стиснул руки, лицо от напряжения превратилось в застывшую маску, зрачки расширились. Гражданка Ленорман заметила состояние мужа и сочла необходимым опередить его реакцию.

- Нам очень жаль вас лично, гражданка Марбёф. Но мы не знаем, где этот человек... Анжельбер – неожиданно голос женщины прозвучал жестко и резко – но мы совершенно не сочувствуем побежденным 9 термидора, сейчас об этом можно сказать открыто. Скоро мы увидим новый порядок и торжество закона. Знаете, что 14 термидора отменен проклятый Прериальский декрет? А робеспьеристы заслужили всё, что их еще ожидает...

Позеленев до цвета незрелой оливки, Валери едва не подавилась печеньем и медленно отодвинула от себя чашку кофе, сжала зубы, застучавшие от сильного нервного напряжения.

- Я понимаю, что выгодно теперь утверждать, что всегда были против, и ненавидели их... в душЕ, а теперь вот, можно сказать открыто... А рискни теперь сказать, что не был против... Торжество закона... Если отменен Прериальский декрет, почему по-прежнему людей отправляют в тюрьмы и на эшафот? Заслужили всё, что ожидает?...

Тут к горлу Валери подошел комок, глаза предательски защипало, и она не смогла продолжить то, что хотела сказать. Пошатываясь, мадемуазель де Марбёф поднялась из-за стола. Больше ей здесь нечего делать.

- Жаклин, кто просил тебя...?! – гражданин Ленорман строго обратился к жене, крайне недовольный ее вмешательством – я сам хотел сказать...

- Юбер... у тебя семья... хоть немного подумай о нас... не навлекай на нас новую опасность, мы, чудом не угодившие в тюрьму и не гильотинированные в 93-м, не служба спасения для фанатиков Робеспьера...

- Чудом? Ты совершенно неблагодарна, Жаклин, не вспомнишь, кто совершил для нас это «чудо»?! Разве они оба не якобинцы, Анжельбер с Куаньяром?!

Но Валери не желала становиться свидетельницей их семейных размолвок. Рассыпавшийся в извинениях гражданин Ленорман проводил молодую женщину до дверей.

Список закончен. Ну вот, кажется, и всё, от надежды в душе остались лишь черные, обугленные головешки.

.... ..... ....
Валери почувствовала слабость во всем теле, боль в висках, без сил опустилась она на скамейку и откинулась на спинку. Равнодушная ко всему вокруг, без всяких эмоций провожала потухшим взглядом снующих туда-обратно прохожих, чему-то радуются, о чем-то спорят, что-то им еще интересно.

Внезапно вспышкой возникла мысль, а может пойти и сдаться? Дворянка, нет, хуже, роялистка, ну что вам еще?! Только куда надо с этим идти, где тут ближайший Революционный Комитет... или в тюрьму... в Ла-Форс? Эта мысль придала Валери определенную энергию, она поднялась со скамейки и замерла. Сердце заколотилось.

Она увидела Жанно, санкюлот быстрым, уверенным шагом шёл к подъезду, откуда она недавно вышла. Жанно жив! А ведь он был постоянным спутником Жерома, сколько раз в прошлом, она иронически называла его «верным оруженосцем рыцаря Красного Колпака!» Они всегда были вместе и Жанно жив?! И шёл к Ленорману?!

- Жанно! Гражданин Мариньяк! – вырвался отчаянный вскрик.