21. Террор и Добродетель

В ту ночь в квартиру "гражданки Жюссак" на улице Сен-Жак Данжу не вернулся.

Свинцово-серый холодный ноябрьский рассвет застал Мари сидящей в кресле у окна, Луиза принесла успокоительные капли:

- Ну, что же вы так убиваетесь, барышня! Может просто загулял с приятелями в кафе и спит теперь пьяный, у себя. Мужчины, они такие... Ну почему сразу, убили, замучили... Ладно, хорошо, схожу за Буайе...пусть ищет...

Примерно через полчаса Антуан вернулся, напряженный и мрачный, попросил служанку выйти и не присутствовать при разговоре.

- Он живой?! - синие глаза Мари расширились от ужаса.

- Да. Но сядь, принцесса, и послушай. На них напали... нет... на этот раз не мюскадены, не "золотая молодежь", а явные роялисты...

Не скажи, что это невозможно, у нас Республика и всё такое... в эти несколько месяцев после казни Робеспьера они начали поднимать голову, радуются, что республиканцы убивают друг друга...

У Марселена разбита голова, Данжу ранен шпагой в плечо, там был доктор, он сказал, это очень болезненно, но для жизни не опасно.

Я сам почти ничего не понял, кроме того, что он не желает возвращаться сюда, думает, что ты ему солгала с целью использовать, что, возможно... ты связана с роялистами совсем не только фактом дворянского происхождения...

Синие глаза молодой женщины расширились, она прижала тонкие руки к груди:

- Как он мог так подумать обо мне?! Почему, за что?! Разве я дала повод?!

Буайе с минуту задумчиво смотрел на Мари, а потом вдруг заявил:

- Данжу сказал, что такая история произошла с Марселеном летом девяносто третьего.

Франсуа был влюблен в одну молодую особу... тоже "из бывших"... поверил в ее искренние чувства и невиновность... а она оказалась роялисткой и украла у него бланки пропусков...нужные ее товарищам... дело тогда удалось замять по-тихому, спасибо нужному человеку... из Комитета Общественной Безопасности...

Втерлась в доверие ради своих целей...изображала чувства... А ведь Марселен совсем не наивный юнец и сам работал на Общественную Безопасность.

Этой красотке из бывших было глубоко все равно, что его могли обвинить в предательстве и отправить под нож, если бы всё всплыло...

Оказавшись в тюрьме, она так и сказала ему, зло рассмеялась прямо в глаза...

Ты что, мол, всерьез вообразил, что аристократка и верная дочь церкви может полюбить плебея-республиканца, врага Бога и короля?! Так то...

Эта история, говорит Данжу, так и встала перед глазами после появления этого дворянчика... твоего "бывшего"...как его...

Вот так он сказал... Объясняйся-ка с ним сама, принцесса, если захочешь...

Но я то уверен, что ты не роялистская шпионка... так и сказал сразу Данжу...

Хотя и предупреждал тебя не раз, не надо водить дружбу с этим сборищем "бывших", собирающихся на квартире Жанны д'Амбруаз...

Если честно...Я сам тоже бы подумал самое скверное... если бы не знал тебя так хорошо... - санкюлот замолчал, он ждал ее решения.

- Отведи меня к нему, я хочу услышать все это от него лично... я хочу понять, почему так ... - бледное тонкое лицо Мари ежесекундно меняло выражение, потрясение, боль, обида, возмущение.

... .... ....

Комната Шарля Данжу на улице Сент-Флорантэн была обставлена весьма аскетично, узкая кровать, письменный стол, полки с книгами и несколько стульев, старое кресло в углу, было видно, что хозяин мало озабочен бытовым комфортом, отсутствие женской руки также чувствовалось во всем.

Открыл дверь Франсуа Марселен с повязкой на голове, при виде Мари Жюссак его взгляд сделался мрачным и озабоченным:

- Что ж... проходите... гражданка... не помешаю... я уже ухожу...

Хмурый Буайе уселся на кухне и отказался уходить:

- Я провожу тебя домой... потом...после разговора... не переживай, я ничего отсюда не услышу и вам не помешаю...

Данжу сидел в кресле, при виде Мари он на секунды бросил на нее чужой колючий взгляд и снова неподвижно уставился на шторы.

- Ты ранен?! Расскажи, как это случилось...- она протянула к нему руки, но остановилась, увидев, как он отстранился.

- Вам это не все равно? Что вам нужно, гражданка Жюссак? Или может будет точнее, госпожа графиня?

- Что произошло, Шарль? Я хочу сама это услышать... Что такого могло произойти, чтобы уничтожить то... что между нами возникло... а возникло ли? Или это я... обманула СЕБЯ? - взгляд синих глаз стал печальным и растерянным.

- Это должна быть МОЯ реплика...как говорят в театре... - сквозь холодность и иронию в темных глазах острой искоркой блеснула скрытая боль - тебе следовало бы сначала определиться со своими друзьями и со своими мужчинами...

- С какими мужчинами, Шарль?! С какими друзьями?!

- Вот как... этот жених... этот "бывший" делал тебе предложение... д'Альбаре... или у тебя было так много светских кавалеров, что всех не вспомнить... понимаю...

Каких друзей, спрашиваешь? Затаившихся врагов Республики, один из которых он...возможно, он связан с роялистским кружком, группирующимся в Клиши, который давно уже пора накрыть...и я непременно окажу помощь властям в их уничтожении...

Наконец, я хочу услышать правду...

- Какую правду... Шарль?! Для любящего правда одна... для ненавидящего и подозрительного другая...

Ну, что же, может ты донесешь на меня, как на затаившуюся... опасную заговорщицу роялистку?! - Мари демонстративно вытянула вперед кисти рук.

- Это ты так обо мне?! Это я... ненавидящий... я...подозрительный и разумеется без всяких причин ?! - зрачки Шарля расширились, по горлу прошел комок, он замолчал.

А Мари продолжала, не отводя взгляда:

- Что касается графа д'Альбаре... Анри... Не стану скрывать, я знаю этого человека... Как и я... он сидел в тюрьме Ла Форс до событий Термидора...

Но...помилуй Бог... д'Альбаре никогда не был моим любовником или женихом... у нас никогда не было близких отношений...и да... он действительно делал мне предложение, но я отказалась стать его женой.

Так это он сам... лично... чуть не убил тебя?! Нет... в это мне трудно поверить... он тонкий и культурный... человек чести... не бандит...не палач...

- Он враг Революции и Республики... - зло выплюнул сквозь зубы Данжу.

Трудно было понять, что в нем говорило больше, мучительные подозрения влюбленного мужчины или революционная бдительность республиканца.

- Ты действительно хочешь... чтобы я ушла? - очень нелегко дались Мари эти простые слова, горло сжалось.

Данжу с минуту помолчал, скулы резко обозначились на побледневшем лице, боль, мучительная растерянность и нежность отразились в темных глазах с покрасневшими белками:

- Нет... нет...прости... если сможешь... я... люблю тебя и... хочу лишь полного доверия между нами...

Несколько секунд Мари внимательно вглядывалась в его лицо, чувствуя, как тают и возмущение и обида, затем осторожно протянула руку и погладила по волосам, легко коснулась лихорадочно-горячего влажного лба...

Послышалось деликатное покашливание.

- Я ухожу домой... так понимаю, что сейчас я здесь не нужен...

Когда Буайе осторожно заглянул в комнату, он увидел, что Мари сидит в кресле, а Данжу на полу у ее ног, положив голову к ней на колени.