"Люди помнят не саму книгу, но ажиотаж вокруг неё: священники в церквях обличали её непристойность, – и не только в наших краях; библиотеку вынудили убрать её с полок; единственный в городе книжный магазин отказался её продавать. Люди ездили в Стратфорд, в Лондон или даже в Торонто, покупали книгу тайком – как презервативы. Вернувшись домой, задергивали шторы и читали – с неодобрением, с наслаждением, с жадностью и ликованием – даже те, кто никогда прежде не раскрыл ни одного романа. Ничто так не повышает грамотность, как щепотка грязи".


Этвуд Маргарет "Слепой убийца".

Лучше быть головой мухи, чем жопой слона.

"Ять раскланялся и вышел на солнечную, благоухающую улицу.
А в общем, все это соответствовало его представлениям о конце времен:
всеобщая необязательность, леность и даже коллективное безумие, согласитесь, как-то оправдывают нас в наших собственных глазах. Учитель болен или сбежал, все резвятся, — как я в детстве мечтал, чтобы все гимназические наши учителя вдруг не пришли! И не то чтобы я не любил учиться — нет, мне всегда нравилась атмосфера необязательности, атмосфера, в сущности, апокалипсическая. Конец света, а я играю в мяч — помнится, именно на этом перекрестке я говорил об этом с Корнейчуком... Как я мыслю себе конец света?
Да именно так: сидит пролетарий за роялем, и всем уже все равно. Ничто ничего не весит. Мечта релятивиста. И как я смею негодовать, если сам всю жизнь мечтал о чем-то подобном? Мир окончательно сошел с ума, избавился от пут рассудка и именно поэтому так пышно расцвел: глядите, какие листочки! А навстречу ковыляет монстр с бревном на плече — кто бы это был? Впрочем, какая теперь разница: если все сошли с ума, так и этот наверняка тоже..."


Дмитрий Быков Орфография

"Это совсем не случайно, что первое слово в Западной литературе было именно «гнев». Гнев Ахиллеса. Теперь он понял, что это был гнев от того, что ты жив. От того, что у тебя нет выбора. .... «Илиада» — подлинная трагедия: когда ты вынужден драться на войне, которая тебе не нужна, когда тебя окружают редкостные болваны, которые не смогли даже разыскать Трою, когда ты не можешь забыть, что твоя мать тебя бросила за ненадобностью, а какой-то кентавр заставлял тебя есть кишки, когда у тебя нет ни выбора, ни вызова, а есть только уверенность, что ты еще нескоро вернёшься домой и что нет ничего, что могло бы тебя взбодрить."
Тибор Фишер. "Идиотам просьба не беспокоиться"

— Это ужасные создания, Берти. Нужно издать закон. Надеюсь дожить до того дня, когда женщин запретят законом.

— А как же с продолжением рода человеческого?

— А зачем ему продолжаться?

— Что ж, понимаю. В чем-то ты прав.


Пэлем Грэнвил Вудхауз

Наш народ будет жить плохо, но недолго!

(с)
Запомнилось вот)

Мы выполнили все пункты: от А до Б.

А когда политика с инквизицией?
Религия?
Откуда то же она взялась...

- Сволочь он, - с ненавистью продолжал Турбин, - ведь он же сам не говорит на этом языке!
- А?
- Я позавчера спрашиваю этого каналью, доктора Курицького, он, извольте ли видеть, разучился говорить по-русски с ноября прошлого года. Был Курицкий, а стал Курицький... Так вот спрашиваю: как по-украински "кот"? Он отвечает "кит". Спрашиваю: "А как кит?"
А он остановился, вытаращил глаза и молчит. И теперь не кланяется.

(с) М.А.Б.

Спрашиваю: "А как кит?"

Тупой тот Курицкий. Кит по-украински кыт.

Ах, ах, море прекрасных фраз.

Я считаю, что знать что ты завтра умрёшь — роскошь, не проклятье. Знание того что смерть близка даёт свободу…

Я считаю, что знать что ты завтра умрёшь — роскошь, не проклятье. Знание того что смерть близка даёт свободу…

Кстати, да.

Прайс: Макаров, ты слыхал такую пословицу: «враг моего врага — мой друг»?
Макаров: Прайс, однажды ты узнаешь, что этот принцип работает в обе стороны.

Я считаю, что знать что ты завтра умрёшь — роскошь, не проклятье. Знание того что смерть близка даёт свободу…

Ну, да.
Мне вчера дали свободу. Что я с ней делать буду. (с)

По горячей на сегодня теме авторов, читателей и критиков.


"Что касается вопроса, чья интерпретация... "правильнее", то могу лишь сказать, что любой роман (как и вообще любое произведение литературы) представляется мне структурой, выстроенной из возможных смыслов, которые читатель вправе интерпретировать любым угодным ему образом. А, следовательно, иной читатель видит и понимает больше меня".


Чарльз Паллисер. Послесловие к "Квинканкс"


Но при этом каждый имеет право остаться при своем мнении и взглядах.

“Хвала безумцам, одиночкам, бунтарям, белым воронам и тем, кто всегда не кстати и не впопад, тем, кто видит Мир иначе. Они не соблюдают правил, они смеются над устоями. Их можно цитировать, спорить с ними, восхвалять или проклинать их, но только игнорировать их не возможно., ведь они несут перемены, они толкают человечество вперёд. И пусть кто-то говорит «безумцы!», мы говорим – «гении!» Ведь лишь только безумец верит, что ему под силу изменить Мир и потому меняет его! ”

Хорошая цитата.

"Преодолевая свою поверхностность и ограниченность, ты стараешься подходить к людям без надуманных ожиданий, без груза предрассудков, надежд или высокомерия, насколько возможно разоруженным, без пушек и автоматов, без стальных заградительных щитов толщиной в полфута; ты стараешься аккуратно ступать на цыпочках, а не взрывать землю тяжелыми гусеницами, подходить с полной готовностью к пониманию, как равный к равному, как (используя наше любимое изречение) человек к человеку, и все-таки ты обречен на непонимание, не меньшее, чем если бы ты оперировал мозгами танка. Непонимание происходит еще до встречи, в период, пока ты ее ожидаешь, продолжается, пока вы общаетесь, и закрепляется, когда, придя домой, ты рассказываешь кому-то об этой встрече. И поскольку они в основном так же поступают в отношении тебя, любое общение — это сбивающая с толку бессмысленная иллюзия, обескураживающая фарсовая сшибка неверных интерпретаций. И все-таки как же нам обходиться с этой невероятно важной частью жизни, именуемой другие, когда, как выясняется, она значит совсем не то, что мы ей приписываем, а нечто другое, смешное, потому что все мы лишены приспособлений, позволяющих понять невидимые мысли и невидимые цели другого? Неужели всем надо просто разойтись, запереть за собой двери и жить в полной изоляции, как это делают одиночки-писатели, запирающиеся в своих звуконепроницаемых кабинетах и конструирующие людей из слов, а потом проникающиеся уверенностью, что эти люди-слова куда ближе к реальности, чем люди подлинные, с которыми мы сталкиваемся ежедневно и которых никогда не сможем понять? Следует, разумеется, помнить и о том, что правильное понимание людей — это не жизнь. Жизнь — это их неправильное понимание, все большее в него углубление, добросовестный пересмотр своих умозаключений и снова неправильный вывод. Заблуждения — вот что позволяет нам жить дальше. И может, самое правильное — перестать беспокоиться о верности или ложности нашего взгляда на людей и просто продолжать идти по жизни. Если тебе удается такое, ты счастливчик".


Филип Рот "Американская пастораль".

Вообще, странно это, ну, просто странно. Я не могу это ещё раз, я не знаю и не хочу этого. Это не значит, что нельзя никого. Ну, наверное, кого-то, может быть, и нужно.
Витя Ч.

Славно так. Умел Витюша.

Не то слово...

Дмитрий Львович Быков, "Эвакуатор"


— И в сорок первом никуда не поехала, и сейчас никуда не поеду.
— Ладно. А почему?
— А потому что некуда. У меня знаешь как двоюродный брат говорил? С Колымы не убежишь.
— Ты тоже думаешь, что везде Колыма?
— А что такого особенного на Колыме? Холод только, а так — везде люди.


* — Тут какая власть ни начнись — они через три года все то же самое делать будут. Мне мать рассказывала: отец все говорит — новый мир, новый мир! Трех лет не прошло, как все опять завернуло. Посади американца — он через год запьет, через два проворуется, а через три все сделает как было.


Главное же — на Земле все подспудно чувствовали, что их сюда сослали. Слишком много было паханов, надсмотрщиков, шутов — все как в лагере, и здравые социологи давно бы уже заметили это сходство, если бы обладали хоть малой толикой фантазии. Ясно же, что такие отношения могли сложиться только в насильственно созданном коллективе. А земляне все спорили, откуда на Земле возникла жизнь. Неоткуда ей было возникнуть, кроме как из другого, прекрасного мира, где она зародилась естественным путем, — а потому и отношения на Земле были, как во всяком насильственном и замкнутом

Особенно я ненавижу, когда вечностями швыряются. Братья навек. Вечная дружба. Навеки вместе. Вечная слава... Откуда они все это берут? Что они видят вечного?


А. и Б. Стругацкие. Град обреченный

"-- ...Теперь ты знаешь, какой я человек. Из за этого мне много чего пришлось пережить, разные унижения, -- продолжал Осима. -- Только тот, кто через это прошел, понимает, что это и как глубоко оно травмирует человека. У каждого своя боль, и раны у каждого свои остаются. Поэтому уж в чем, а в справедливости и беспристрастности я никому не уступлю, мне кажется. Но еще больше меня достают люди, лишенные воображения. Таких Т.С. Элиот называл"полыми". Нехватку воображения, пустоту они затыкают мертвой соломой и разгуливают себе по свету, сами того не замечая. А свою невосприимчивость,глухоту, прикрываясь пустыми словами, пытаются навязывать другим. За примерами далеко ходить не надо: вот, пожалуйста, наша сладкая парочка... Да будь ты кем угодно: геем, лесбиянкой, нормальным, как большинство людей,феминисткой, фашистской свиньей, коммунистом, кришнаитом. Под любым знаменем, пожалуйста... Меня это совершенно не касается. Кого я не терплю --так это вот таких полых людей. Не выношу, когда эти болваны мелькают перед глазами. Тут же лишнего могу наговорить. Вот с этими тетками надо было поговорить как следует, поставить на место и особого внимания не обращать.Или позвать Саэки сан, чтобы с ними разобралась. Она бы с улыбочкой это сделала. А у меня так не получается. Говорю и делаю, чего не следует. Не могу сдержаться. Это мое слабое место. И знаешь, почему?

-- Потому что если каждого, кому воображения не хватает, всерьез воспринимать -- никакого здоровья не хватит, да?

-- Точно, -- сказал Осима, легонько прижимая ластик на карандаше к виску. -- Так и есть. Но, друг мой Кафка, я хочу, чтобы ты запомнил только одно. В конечном итоге и парня, которого Саэки сан любила с детства, именно такие типы на тот свет отправили. Их ограниченность и нетерпимость.Беспардонная болтовня, слова пустышки, присвоенные чужие идеалы, твердолобая система. Вот что меня по настоящему пугает. Вот чего я боюсь и что ненавижу.Что правильно, а что нет? Безусловно, и это очень важный вопрос. Однако отдельные ошибки впоследствии в большинстве случаев можно исправить. Найдешь мужество признать ошибку -- поправишь дело. Но ограниченность при отсутствии воображения, нетерпимость -- это как клоп, паразит какой нибудь.Перепрыгивает с одного на другого, меняет обличье, может жить где угодно. Спасения от него нет. И я не хочу пускать эту мразь сюда ..."

Х. Мураками "Кафка на пляже"

"Их ограниченность и нетерпимость.Беспардонная болтовня, слова пустышки, присвоенные чужие идеалы, твердолобая система. Вот что меня по настоящему пугает. Вот чего я боюсь и что ненавижу."

Вот точно, Ира! Встречались.

Великие умы обсуждают идеи. Средние умы обсуждают события. Мелкие умы обсуждают людей.
Элеонора Рузвельт. 
"""""""

1901 год, 19 января. Мужчина должен подняться до целомудрия женщины, а не женщина, как это происходит теперь, спуститься до распущенности мужчины

Лева Т.