Ольга Волоцкая

Моя кровь похожа на джем...

Моя кровь похожа на джем

Джем-сейшн в полночь из валторны и альта

Мой приятель сегодня бармен

Он смотрит на мир как витязь из смальты

Он любитель рок-фронта желе

И большой знаток десертных романов

А те кто ползут по земле

Присыпают тальком струи джема из раны

Тот кого я жду уже мертв

И ему не найти ни меня ни мой столик

Мужчина пошел по любовь

Также как по грибы, только с разницей в стольник

Одиночки сидят на столах

И глушат стаканы как рубят поленья

Здесь деньги не держат в руках

А сразу сплавляют на кофе бармену

И какое мне дело до дел

Я еще удержусь чтоб не двинуть всех к черту

Я мишень для отравленных стрел

Я ступень на олимп ресторанных рекордов

Мой приятель дурак и бармен

Хотя он читает Кортасара и Кристи

Так не трогайте кровь моих вен

Я хочу до утра сохранить ее чистой

И есть шанс сорваться к тебе

Но тебя как всегда не найти в полночь дома

Вместо гимна на ржавой трубе

Я люблю блок-флейту и гитару подполья

Эй приятель виски и джем

Будем пить до утра за нелепость историй

Делать вид будто жизнь это крем

Доподлинно зная, что - крематорий

О.Родионова
Китай

1
а мне говорят: в Китае снег - и крыши, и весь бамбук
мне нравится один человек, но он мне не друг, не друг
столкнет и скажет - давай взлетай, - а я не могу летать
и я ухожу внутри в Китай, и там меня не достать


я там сижу за своей Стеной, и мне соловей поет,
он каждый вечер поет весной, ни капли не устает
у соловья золоченый клюв, серебряное крыло
поэтому мне говорить "люблю" нисколько не тяжело


внутри шелкопряд говорит: пряди, - и я тихонько пряду
снаружи в Стену стучат: приди, - и я, конечно, приду
в груди шуршит этот майский жук, хитиновый твердый жук
и я сама себя поддержу, сама себя поддержу


стоишь, качаешься - но стоишь, окошко в снегу, в раю
на том окошке стоит малыш и смотрит, как я стою
за той Великой Китайской Стеной, где нет вокруг никого,
стоит в рубашечке расписной, и мама держит его


2


колокольчик - голос ветра - на китайском красном клене
мне сказал татуировщик: будет больно, дорогая
он собрал свои иголки, опустившись на колени
на его лопатках птица вдаль глядела, не мигая


он достал большую книгу в тростниковом переплете
будет больно, дорогая, выбирай себе любое:
хочешь - спящего дракона, хочешь - бабочку в полете:
это тонкое искусство именуется любвью


я его коснулась кожи, нежной, смуглой и горячей
точно мёд, в бокале чайном разведенный с красным перцем
будет больно, дорогая! - я не плачу, я не плачу,
я хочу такую птицу, на груди, вот здесь, над сердцем


...колокольчик - голос ветра - разбудил нас на рассвете
алым, желтым и зеленым дуновением Китая
было больно, больно, больно!.. но, прекрасней всех на свете,
на груди горела птица, никуда не улетая

Пишем о том, что ни дня покоя, пишем о том, что мы все — изгои.
Если рискнёшь написать другое — я у тебя в долгу.

Георгий,нет слов.

Сергей Калугин

Ступени

Слепое время меркнущих зеркал

Мое дыханье водами объяло,

Дремавшего зерна не достигал

Хрустальный возглас Горнего Кимвала.

Но у Креста распластанных веков

Мне резал веки луч Альдебарана, -

Я ведал тайну сопряженья слов

В кровоточащих сумерках обмана...

Приемля смерть я трудно прозревал,

Губами лбы остывшие тревожа,

Что дерзноложен пасмурный оскал

Суглинком распахнувшегося ложа.

Превозмогая полночи покров,

Я размыкал трепещущие вежды.

Я ведал тайну сопряженья слов

В благобагряном облаке надежды -

И я прозрел, но страшно осознал

Свой мрак во свете Преломленья Хлеба,

И в первый раз мучительно сказал:

"Господь мой Бог! Я недостоин Неба..."

В пролитый час, пересеченный в кровь

Минутной стрелки черным ятаганом,

Я вырвал тайну сопряженья слов

Из мертвых рук того, кем был и стану.

А кровь стекает из отверстых ран,

Ликуя в небе пламенем рассвета,

Повелевая мертвенным губам

Коснуться Жертвы Нового Завета.

Обороненный святостью Даров,

Мой дух разрушит плотское заклятье -

Я выйду к тайне сопряженья слов,

Ложащихся к подножию Распятья...

Зоряна

Я любила сказки страшные...

Я любила сказки страшные

с непредвиденным концом...

Все нарядны и накрашены,

только я с таким лицом -

словно снегом припорошенным,

бледным, как сама земля...

Я на бал пришла непрошенной -

что ж, смотрите на меня.

Вы ведь ждали возвращения,

вы закрыли зеркала...

Но пришла я не за мщением -

за прощением пришла.

Перед тьмою предрассветною

засияет полоса -

станет ночь такою светлою,

что ослепнут небеса.

Между верой и неверием

поплывет моя ладья...

Это я прощаюсь с временем,

в безвременье уходя.

Я - судьбу свою нашедшая

и раздавшая ветрам,

в сказку страшную вошедшая

и оставшаяся там

без веревки и без лезвия,

без креста и без кольца...

В сказке страшной нет возмездия,

нет начала и конца...

Петля

Здесь стерты все следы -

улик найти нельзя.

Лишь призраком беды -

на потолке петля.

Ее повесил тот,

о ком я знаю быль-

кто жил здесь целый год,

не вытирая пыль,

кто не снимал сапог

и на пороге спал,

кто был красив как бог,

и мерзок как шакал,

кто превратил в тюрьму

чудесный райский грот,

кто вел с собой войну

на десять лет вперед,

кто в черном декабре

пришел на этот свет

и в мусорном ведре

оставил свой портрет...

Уже тринадцать дней

портрет - в моей руке.

И манит все сильней

петля на потолке...

Предназначенье

Не суждено ни музой, ни творцом…

Наедине с невысказанной тайной

Бездонным нераскрывшимся ларцом,

Случайностью , такой как все случайной,

Мне появляться в срок- из века в век,

Из мира в мир просачиваться снами

Сквозь розовый пергамент птичьих век

Исчерченных святыми письменами…

Не суждено ни солнцем, ни венцом -

Лишь снежною пыльцой в изгибах веток,

Бессонницей с фарфоровым лицом,

Расколотым на тысячи рассветов,

Быть архаичной тьмой внутри ядра

Мифической планеты пилигримов,

Тревожным колыханьем звездных трав

В космических садах необозримых…

Не суждено ни царством, ни царем,

Я только дань поверженному трону -

Болезненно-зеленым янтарем

Впечатанная в ржавую корону.

Я ожиданье, помнящее страх

Того, что снова небо мне готовит -

Быть стрелкою на солнечных часах

В тот самый миг, когда их остановят…

Шел казак куда-то вдаль.
На груди была медаль:

«За отвагу», «За победу»,
«За приятную беседу»,
«За научные труды»,
«За охрану всей среды»,
две медали космонавта,
орден игрока Варкрафта,
символ сдачи ГТО,
«Прохождение ТО»,
Клуб беременных «Журавлик»,
Гардероб ДК «Гидравлик»,
«Альтависта точка ком»,
«Общество больных грибком»,
Капитан игры «Зарница»,
«Гомельская психбольница»,
табакерка, и огниво,
восемь крышечек от пива,
«Фестиваль цыганской пляски»
«Крановщик, работай в каске!»
«Берегись велосипеда»,
«Тридцать восемь лет Победы»
Орден РСФСР,
тайный орден «Тамплиер»,
вкладыш жвачки «Лёлик-Болик»,
«Анонимный алкоголик»,
«Клуб ценителей вина»,
Символ панков из говна,
«SUSE-Linux», «Бизнес-тим»,
«Тында — город-побратим»
«Самый опытный водитель»
«Лучший хряк-производитель»,
знак «Почетный водолаз»,
стикер «Путин-пидарас»,
Октябрятская звезда,
«Героиня мать труда»,
группа крови, и Ай-Пи,
и пацифик на цепи.

Поскользнулся вдруг казак...
И медальками — херак!
И теперь медальки все
раскатились по шоссе.

Ребятишки! Дяди, тёти!
Если где-нибудь найдете:

Орден Славы, Орден Мира,
пуговку с гербом Алжира,
фенечку, консервный нож,
малахитовую брошь,
Красный крест, Петровский крест
«Город Прага», «Город Брест»,
«Полковая медсестра»,
«Детство — чудная пора»,
«Эсперанто», «ЦСКА»,
личный номер лесника,
запонки к военной форме,
«Лучший токарь», «Выхлоп в норме»,
«Похудей за пять минут»,
Молодежный клуб «Сохнуд»,
«КГБ», «Почетный донор»,
«Частный фонд Елены Боннер»,
«Фестиваль чеченской моды»,
номерок фидошной ноды —

хоть медалькой, хоть значком
поделитесь с казачком!

Леонид Каганов

Уписялась от смеха!

/Александр Блок/

О, я хочу безумно жить:
Всё сущее - увековечить,
Безликое - вочеловечить,
Несбывшееся - воплотить!

Пусть душит жизни сон тяжёлый,
Пусть задыхаюсь в этом сне, -
Быть может, юноша весёлый
В грядущем скажет обо мне:

Простим угрюмство - разве это
Сокрытый двигатель его?
Он весь - дитя добра и света,
Он весь - свободы торжество.

Эстер Вандраг

***

Ночи свинцовое ложе,

Хрусткие хрипы ворон, -

Что Вас гнетёт и тревожит,

Мой заскучавший барон?

Синие тени живые

Лягут на веки. Скрывать -

Поздно. Продолжу на Вы я

Нежно и трепетно звать

Старого грустного друга.

Шёлка увядший лоскут

Бьётся. Скажите, не туго?

Руки устали от пут?..

Нет? Так давайте сначала!

Горький нажим каблука...

Вспенится ласково-ало

Загнанным зверем тоска.

Будут хмельные русалки

Виться у голых столбов.

В теле обугленной палки

Каменный оттиск зубов

Россыпью жемчуга... Я Вам -

К сердцу - заряженный кольт.

В этом жилете дырявом

Стыдно любить, Леопольд...

В маленьком логове боли

Застлана снегом кровать.

Милый, скажите, давно ли

Вы научились страдать?

Что Вам? Не слышу, простите.

Смерти слепого вина?

Хватит! Меня пощадите,

Я заскучаю одна...

Борис Пастернак

Гамлет

Гул затих. Я вышел на подмостки.

Прислонясь к дверному косяку,

Я ловлю в далеком отголоске,

Что случится на моем веку.

На меня наставлен сумрак ночи

Тысячью биноклей на оси.

Если только можно, Aвва Oтче,

Чашу эту мимо пронеси.

Я люблю твой замысел упрямый

И играть согласен эту роль.

Но сейчас идет другая драма,

И на этот раз меня уволь.

Но продуман распорядок действий,

И неотвратим конец пути.

Я один, все тонет в фарисействе.

Жизнь прожить - не поле перейти.

Ольга Волоцкая

Но кто из вас мне запретит?

Я научился помощи

Не ждать

И сетью стало

Право и бессилье

И пламя снов

Покрывшееся пылью

Но кто из вас мне

Запретит дышать

Закрытые глаза

Почти полет

В руках сжимая

Бесполезный посох

Вы знаете ответы на вопросы

Но кто из вас

Мне горло оборвет

Змея свернулась

Нет конца пути

И слезы ветра

Станут мне молитвой

Я проигравший

Встану после битвы

И кто из вас мне

Запретит уйти

А руки помнят

Струн скользящих нить

И с каждой каплей

Тяжкого безумья

В глазах все ярче

Пляшет полнолуние

И кто из вас

Мне запретит любить

Беспомощная пытка

Не успеть

Я отдал крылья

Вашему пожару

И звезды опадают

На гитару

(И кто из вас

Мне запретит взлететь)

...

И кто из вас

Не знает слово «Смерть»

Яна Чернявская
Моя королева


Моя Королева... на город спускается тьма, и край Вашей мантии пойман уже полнолуньем - бегите, пока ещё силу имеют слова... пока ещё правите Вы, не равняя влеченье с безумьем. Что власть Ваша мне - я сильнее на тысячу лет... Вы только лишь девочка в пурпуре, в старой короне. Всё это вернет Вам, возможно конечно, рассвет... и край Вашей мантии ляжет небрежно на троне.
Но, чёрные шахматы белыми бредят уже - я Ваш офицер, только масть моя Вам незнакома... Вы были беспечны, читая стихи Беранже, тая под подушкой сиреневый томик Дрюона.
Так падают звёзды, порвав бесконечности нить... так листья срываются ветром... так царствует осень... так хочется мне в полнолуние с Вами уплыть, и в тёмные воды пурпурную мантию бросить.
Моя Королева... на город спускается ночь. Вы пойманы мной, этот плен будет долгим и нежным... и власть Ваша вряд ли Вам сможет сегодня помочь... А утром - казните... на площади людной и снежной.

Иван Андреев

***

Рассвет приходит к тем, кто видел тьму

Во всём её убийственном величии....

Кто плакал от людского безразличия,

Но безразличным не был ни к кому!

Рассвет приходит к тем, кто был в пути,

Не зная ни усталости, ни лени.

Кто, обессилев, падал на колени,

Но поднимался. Продолжал идти!

И, зажимая волю в кулаки,

Вдруг находил ромашковое поле,

И, задыхаясь от щемящей боли,

Свои ладони прятал в лепестки!

К тем, кто, похоронив свои мечты,

И, помянув их, устремлялся дальше.

Кто смог среди предательства и фальши,

Не растерять душевной чистоты!

Нечаянно в небесной синеве,

Вдруг распахнутся солнечные двери.

Рассвет приходит к тем, кто верил в свет.

Абсурдно, до последнего. Но — верил!..

Прекрасные стихи!! Спасибо, Ирина!

Стихи Оли Лекач

Песня менестреля

На закате раскрылась луна

Словно око сердитого бога.

Молчаливо впитала стена

Тень последнего единорога.

Дева спит в окружении роз,

Аромат свой дарящих напрасно.

Серебро ее дивных волос

Разлилось по подушкам атласным.

Неспокойные тайные сны -

Словно в омуте тихом волненье.

Может быть, на закате весны

Неслучайно его появленье?

Где-то там, на холодных ветрах,

Пали рыцари гордые наземь.

Смешан с горькими травами прах

Тех, кто бился за светлого князя.

Не оплакан и не погребен.

Стая птиц его плоть подбирает.

И пустыми глазницами он

Удивленно на Бога взирает.

Мерзнет замок, окутанный сном

От потрепанных крыш до подвала.

Он вернулся в обличье ином,

Но она его сразу узнала.

И озябших не чувствуя ног

На витках нескончаемых лестниц,

За последний ступила порог

Безоглядным движением грешниц.

Не страшны ей теперь голоса.

Отыскав дорогую потерю,

Все целует в слепые глаза

Молчаливого белого зверя.

На мгновенье теплом одарить,

А уж после - костер или дыба...

Жить в любви... или вовсе не жить -

О, Господь! это даже не выбор.

И глумилась над нею толпа,

Распаленная запахом гари.

Рог чудесный был срезан со лба

Удивительной сказочной твари.

И стелилась по площади вонь,

И роились над площадью мухи.

Ел тела деловитый огонь,

И смеялись торговки-толстухи.

Но замолкли орущие рты,

Побледнели багровые лица:

Из горячего пепла, чисты –

Вдруг порхнули две белые птицы.

Покружив, поднялись в небеса.

Обомлели на площади люди

И шептали, прищурив глаза:

«Пусть летят… а от нас не убудет!»

Этот город стоял сотни лет,

А они никогда не узнали

Ни надежды, дарующей свет,

Ни дарующей мудрость печали.

Богу

Ты, швыряющий стаи птиц

В ярко-синий цвет,

Отражен в миллиардах лиц,

Но Тебя в них нет…

Открывая глаза цветов,

Остаешься слеп.

Прячешь Землю в кулак ветров,

Словно черствый хлеб.

Твои слезы дрожат росой

На ресницах трав.

Вечность – мертвою полосой…

Но и Ты не прав!

Я Тебе расскажу, изволь…

В хрупких руслах вен

Умирая, взрывает боль

Свой непрочный плен…

Белых стен мне не обмануть,

Хрустко смяв года.

Для чего этот вязкий путь,

Если – в никуда?

Кто Ты? Истина или ложь

У петровых врат?

Но – по зеркалу только дрожь…

И почти закат…

Боль

Белые, белые сны.

Снова звенит колокольчик.

Мне бы дожить до весны…

Я умоляю – укольчик!

Черная, черная ночь.

Пусто в глазах. Только слезы.

Если ты хочешь помочь,

То помоги – дай мне дозу!

Алая, алая кровь.

Кубик, другой – и довольно.

Я улыбаюсь вам вновь.

…Господи… как же мне больно…

http://stihi.ru/avtor/viggo

Моя кровь похожа на джем

Фу.

Шел казак куда-то вдаль.
На груди была медаль:

«За отвагу», «За победу»,
«За приятную беседу»,
«За научные труды»,
«За охрану всей среды»,
две медали космонавта,
орден игрока Варкрафта,
символ сдачи ГТО,
«Прохождение ТО»,
Клуб беременных «Журавлик»,
Гардероб ДК «Гидравлик»,
«Альтависта точка ком»,
«Общество больных грибком»,
Капитан игры «Зарница»,
«Гомельская психбольница»,
табакерка, и огниво,
восемь крышечек от пива,
«Фестиваль цыганской пляски»
«Крановщик, работай в каске!»
«Берегись велосипеда»,
«Тридцать восемь лет Победы»
Орден РСФСР,
тайный орден «Тамплиер»,
вкладыш жвачки «Лёлик-Болик»,
«Анонимный алкоголик»,
«Клуб ценителей вина»,
Символ панков из говна,
«SUSE-Linux», «Бизнес-тим»,
«Тында — город-побратим»
«Самый опытный водитель»
«Лучший хряк-производитель»,
знак «Почетный водолаз»,
стикер «Путин-пидарас»,
Октябрятская звезда,
«Героиня мать труда»,
группа крови, и Ай-Пи,
и пацифик на цепи.

Поскользнулся вдруг казак...
И медальками — херак!
И теперь медальки все
раскатились по шоссе.

Ребятишки! Дяди, тёти!
Если где-нибудь найдете:

Орден Славы, Орден Мира,
пуговку с гербом Алжира,
фенечку, консервный нож,
малахитовую брошь,
Красный крест, Петровский крест
«Город Прага», «Город Брест»,
«Полковая медсестра»,
«Детство — чудная пора»,
«Эсперанто», «ЦСКА»,
личный номер лесника,
запонки к военной форме,
«Лучший токарь», «Выхлоп в норме»,
«Похудей за пять минут»,
Молодежный клуб «Сохнуд»,
«КГБ», «Почетный донор»,
«Частный фонд Елены Боннер»,
«Фестиваль чеченской моды»,
номерок фидошной ноды —

хоть медалькой, хоть значком
поделитесь с казачком!

Леонид Каганов

Жжёте, девушка!)))

За что
Мы бросаем сухие цветы
Прошедшими днями на мостовую?
К киоску подходим
И тут же - другую
За рубль покупаем себе красоту.
Бросаем друзей.
Что было вчера,
Спешим позабыть -
Лишь бы не было больно,
И ненависть я
Выпускаю на волю -
Ловите, кто хочет,
Она не моя.

(1983)
Автора все знают.

Графит
Жизнь моя – словно тракт, по которому я проходил...


Жизнь моя – словно тракт, по которому я проходил
То легко и вприпрыжку, то ноги едва волоча,
Песни пел, в меру небом подаренных сил,
И, конечно же, многих на этой дороге встречал.
Самых лучших друзей, и смешных и заклятых врагов.
Осыпающих золотом или дающих под дых,
Прогоняющих в ночь и в ночи принимавших под кров.
И конечно же, женщин. Красивых. Не очень. Любых.
И любая была, как судьбою ниспосланный дар,
Я вручал им букеты и пару придуманных крыл,
А потом уходил на рассвете. Но я никогда
Поцелуев и песен без капли любви не дарил.
Я влюблялся – на миг, на песчинку из колбы часов,
На отрезок, достаточный, чтобы сложить пару рифм,
И все музы мои были лучше подаренных слов,
И я честно и страстно об этом им всем говорил.
Я влюблялся в изгиб их запястий и волны волос,
В горсть веснушек и в легкий подол, пристающий к ноге,
В простоту от природы и тщательно созданный лоск,
Но ни разу – в богатство и в древний и вычурный герб.
И когда в зал суда после смерти мне дверь отворят,
И все ангелы скажут: ты что же, кобель, натворил?
Я отвечу: без таинства брака, обрядов и клятв,
Что любил, как умел. И от сердца любовь раздарил.

Настя, отличные стихи!

Александр Башлачев

Петербургская свадьба

Звенели бубенцы. И кони в жарком мыле

Тачанку понесли навстречу целине.

Тебя, мой бедный друг, в тот вечер ослепили

Два черных фонаря под выбитым пенсне.

Там шла борьба за смерть. Они дрались за место

И право наблевать за свадебным столом.

Спеша стать сразу всем, насилуя невесту,

Стреляли наугад и лезли напролом.

Сегодня город твой стал праздничной открыткой.

Классический союз гвоздики и штыка.

Заштопаны тугой, суровой, красной ниткой

Все бреши твоего гнилого сюртука.

Под радиоудар московского набата

На брачных простынях, что сохнут по углам,

Развернутая кровь, как символ страстной даты,

Смешается в вине с грехами пополам.

Мой друг, иные здесь. От них мы недалече.

Ретивые скопцы. Немая тетива.

Калечные дворцы простерли к небу плечи.

Из раны бьет Нева в пустые рукава.

Подставь дождю щеку в следах былых пощечин.

Хранила б нас беда, как мы ее храним.

Но память рвется в бой, и крутится, как счетчик,

Снижаясь над тобой и превращаясь в нимб.

Вот так скрутило нас и крепко завязало

Красивый алый бант окропленным бинтом.

А свадьба в воронках летела на вокзалы.

И дрогнули пути. И разошлись крестом.

Усатое "ура" чужой, недоброй воли

Вертело бот Петра, как белку в колесе.

Искали ветер Невского да в Елисейском поле

И привыкали звать Фонтанкой - Енисей.

Ты сводишь мост зубов под рыхлой штукатуркой,

Но купол лба трещит от гробовой тоски.

Гроза, салют и мы! - и мы летим над Петербургом,

В решетку страшных снов врезая шпиль строки.

Летим сквозь времена, которые согнули

Страну в бараний рог и пили из него.

Все пили за него - и мы с тобой хлебнули

За совесть и за страх. За всех за тех, кого

Слизнула языком шершавая блокада.

За тех, кто не успел проститься, уходя.

Мой друг, спусти штаны и голым Летним садом

Прими свою вину под розгами дождя.

Поправ сухой закон, дождь в мраморную чашу

Льет черный и густой осенний самогон.

Мой друг "Отечество" твердит как "Отче наш",

Но что-то от себя послав ему вдогон.

За окнами - салют. Царь-Пушкин в новой раме.

Покойные не пьют, да нам бы не пролить.

Двуглавые орлы с побитыми крылами

Не могут меж собой корону поделить.

Подобие звезды по образу окурка.

Прикуривай, мой друг, спокойней, не спеши.

Мой бедный друг, из глубины твоей души

Стучит копытом сердце Петербурга.

Вот, очень сильное стихотворение.

Константин Батюшков

К ДАШКОВУ

Мой друг! я видел море зла
И неба мстительного кары:
Врагов неистовых дела
Войну и гибельны пожары.
Я видел сонмы богачей,
Бегущих в рубищах издранных,
Я видел бледных матерей,
Из милой родины изгнанных!
Я на распутьи видел их,
Как, к персям чад прижав грудных,
Они в отчаяньи рыдали
И с новым трепетом взирали
На небо рдяное кругом.
Трикраты с ужасом потом
Бродил в Москве опустошенной,
Среди развалин и могил;
Трикраты прах ее священной
Слезами скорби омочил.
И там,- где зданья величавы
И башни древние царей,
Свидетели протекшей славы
И новой славы наших дней;
И там,- где с миром почивали
Останки иноков святых,
И мимо веки протекали,
Святыни не касаясь их;
И там,- где роскоши рукою,
Дней мира и трудов плоды,
Пред златоглавою Москвою
Воздвиглись храмы и сады,-
Лишь угли, прах и камней горы,
Лишь груды тел кругом реки,
Лишь нищих бледные полки
Везде мои встречали взоры!..
А ты мой друг, товарищ мой
Велишь мне петь любовь и радость
Беспечность, счастье и покой
И шумную за чашей младость!
Среди военных непогод,
При страшном зареве столицы,
На голос мирный цевницы
Сзывать пастушек в хоровод!
Мне петь коварные забавы
Армид и ветреных Цирпей
Среди могил моих друзей,
Утраченных на поле славы!..
Нет, нет! талант погибни мой
И лира, дружбе драгоценна,
Когда ты будешь мной забвенна,
Москва, отчизны край златой!
Нет, нет! пока на поле чести
За древний град моих отцов
Не понесу я в жертву мести
И жизнь, и к родине любовь;
Пока с израненным героем,
Кому известен к славе путь,
Три раза не поставлю грудь
Перед врагов сомкнутым строем -
Мой друг, дотоле будут мне
Все чужды Музы и Хариты,
Венки, рукой любови свиты,
И радость шумная в вине!

Максимилиан Волошин
Ангел мщенья


Народу Русскому: Я скорбный Ангел Мщенья!
Я в раны черные - в распаханную новь
Кидаю семена. Прошли века терпенья.
И голос мой - набат. Хоругвь моя - как кровь.
На буйных очагах народного витийства,
Как призраки, взращу багряные цветы.
Я в сердце девушки вложу восторг убийства
И в душу детскую - кровавые мечты.
И дух возлюбит смерть, возлюбит крови алость.
Я грезы счастия слезами затоплю.
Из сердца женщины святую выну жалость
И тусклой яростью ей очи ослеплю.
О, камни мостовых, которых лишь однажды
Коснулась кровь! я ведаю ваш счет.
Я камни закляну заклятьем вечной жажды,
И кровь за кровь без меры потечет.
Скажи восставшему: Я злую едкость стали
Придам в твоих руках картонному мечу!
На стогнах городов, где женщин истязали,
Я "знаки Рыб" на стенах начерчу.
Я синим пламенем пройду в душе народа,
Я красным пламенем пройду по городам.
Устами каждого воскликну я "Свобода!",
Но разный смысл для каждого придам.
Я напишу: "Завет мой - Справедливость!"
И враг прочтет: "Пощады больше нет"...
Убийству я придам манящую красивость,
И в душу мстителя вольется страстный бред.
Меч справедливости - карающий и мстящий -
Отдам во власть толпе... И он в руках слепца
Сверкнет стремительный, как молния разящий, -
Им сын заколет мать, им дочь убьет отца.
Я каждому скажу: "Тебе ключи надежды.
Один ты видишь свет. Для прочих он потух".
И будет он рыдать, и в горе рвать одежды,
И звать других... Но каждый будет глух.
Не сеятель сберег колючий колос сева.
Принявший меч погибнет от меча.
Кто раз испил хмельной отравы гнева,
Тот станет палачом иль жертвой палача.

Отрывок из ненаписанной поэмы

…а жили вы еще сто тысяч лет,

все в том же доме, траченном лепниной,

лелея будуар и туалет

и привыкая к боли нестерпимой,

которая жила у вас в углах

и извивалась в душевой кабине,

теперь вас уже нет – увы и ах!

Но, впрочем, ладно. Что я о лепнине!

Ты не носила мини, в тот же год

под сердцем не лелеяла дитяти,

а милый говорил, что устает

и что зима приходит так некстати,

зачем, мол, сыплют соль на тротуар,

потом про то, как он устал, как мало

спасут и туалет, и будуар

от пошлости, что снова вас поймала.

И лифт не приносил в себе уют,

урча из-за далекого порога;

консьержка говорила, что блюют

в подъезде и на крыше слишком много,

что вряд ли это чьи-нибудь друзья,

поскольку так не поступают гости…

2

…Сентябрь начинался не с копья,

а кончился щитом. Набравши в горсти

в пропорциях и крови и воды,

ты погнала сестричку на последний,

как трепетность – полярников во льды…

Шмелиный, глупый фон соседских бредней

тебя уже не злил, не раздражал.

Ведомая звездою и привычкой,

ты исподволь бросалась на кинжал

и вечером встречала электричку,

но милый тебя ждал и потому

ты неизбежно приходила в красном,

и даже недоступное уму

в постели становилось слишком ясным.

И сном не замутненные глаза

немного чувств, но все же отражали,

и боль ждала, свернувшись, как гюрза,

и ты уже жалела о кинжале.

Родители пихали свой блицкриг

сквозь окна консультации и ЗАГСа, –

так точно они делали парник

на даче. Ну а ты, все та же плакса,

все та же, словно много лет назад

(не зная: еще больше предстояло!),

в тетради рисовала слово «ад»

и улетала жить под одеяло.

Подробностей – прошу меня простить –

не знаю, но догадываюсь смутно…

Ты с вечера в иголку вдела нить,

а пряжу обнаружила наутро;

пусть милый опалит свои крыла, –

подумавши, ты выплыла за дверцу,

не зная, что отселе перешла

навечно в эротическое скерцо.

А милый как бы видел, он питал

фосфатами чужие черноземы,

и впереди маячил капитал,

уже маячил, был уже… Истома

внезапно изменила свой оскал,

крапивой передернула все тело,

и вдруг поняв, как МНОГО одеял,

ты вышла на карниз – и полетела…

…летя, успела в кадрах угадать

соседний дом и жилы телеграфа…

Потом ты поняла: глагол «страдать»

совсем не то же самое, что «suffer».

Твой милый все не верил, все кричал,

как ты давно грозилась утопиться,

как в эту ночь он десять раз кончал,

не зная, что пролистаны страницы,

но чувствуя шальную глубину

в твоем плече и замутненном взоре…

А после, закурив, пошел к окну,

с усмешкой прошептав: «Какое горе!»

Договорившись с выпившим дьячком…

/@@Но, впрочем, ладно. Что я о лепнине!@@/

Лишь милый все еще лежал ничком,

не находя утехи в переклине,

прокручивая в памяти опять

подробности предсмертного романа,

он, как ни бился, не сумел понять,

что время – время, как это ни странно, –

сворачивалось болью и гюрзой,

таилось подлой, мнительной пружиной,

и там, где зимовал палеозой,

настало время песни лебединой,

ведь, скомкав грани спаса на крови

и в нежности доверчивой погрязнув,

сто тысяч лет равнялись не любви,

а самому простому из оргазмов.

(с)Леня

С детства любил песню "На поле танки грохотали". И недавно нашёл песню под ту же музыку. Спёр с сайта kamrad.ru. Написал некий гросс-адмирал Траун (реальный Траун увлекался психологией, а этот вот стишками балуется:)


Смерть Дарта Моула


На поле танки грохотали,
Гунганы шли в последний бой,
А молодого Дарта Мола
Нашли погибшим под землёй.
А молодого Дарта Мола
Нашли погибшим под землёй.


Бум-бумы вдарили по танку-
Прощай, родимый экипаж.
Четыре дройда возле танка
Украсят утренний пейзаж.
Четыре дройда возле танка
Украсят утренний пейзаж.


СтанцИя пламенем объята-
Вот-вот рванёт, и всем конец.
А жить так хочется, ребята,
А бить гунган уж мочи нет.
А жить так хочется, ребята,
А бить гунган уж мочи нет.


Нас закопают под обломки,
Сломают, гады, в тот же час.
Песнь похоронная джедаев
В последний путь проводит нас.
Песнь похоронная джедаев
В последний путь проводит нас.


И полетят тут телеграммы,
Чтоб Палпатина известить,
Что ученик ваш не вернётся
И не приедет погостить.
Что ученик ваш не вернётся
И не приедет погостить.


В углу заплачет наш сенатор,
Смахнёт слезу Ситх, как отец.
И Амидала не узнает,
Какой у Мола был конец.
И Амидала не узнает,
Какой у Мола был конец.


И будет карточка пылиться
На полке древних ситских книг.
Рогатый череп в балахоне-
Теперь он больше уж не Ситх.
Рогатый череп в балахоне-
Теперь он больше уж не Ситх.




Ностальгия по "ЗВ", однако

Забавно:-)

Отличный сетевой поэт: http://stihi.ru/avtor/stmasterix

угу...
взяла в закладки...

Его "Усталые боги" не устаю перечитывать.

супер дядька...
и эта работа - великолепна.
забрала его к себе.
спасибо Гео.