Змеёныш. 01. Вступление

Шака - дочь одной из наложниц Лоис Ландийской, капитана личной гвардии лендлорда Альтамана, города-государства в Лекхиме. Когда мать Шаки была на девятом* месяце, её укусила змея во время прогулки в саду. От испуга и боли у женщины начались схватки, и она родила просто на земле. Пришедшему по вызову лекарю осталось лишь обрезать пуповину и передать младенца одной из женщин, прибежавших на крики роженицы. Вскоре после родов женщина умерла, так и не увидев дочь. Девочка родилась слабой и молчаливой, и все думали, что вскоре она отправится вслед за матерью. Ей даже имени не дали, а с лёгкой руки какого-то "умника" прозвали «Змеёнышем». Но малышка, на удивление всем, продолжала жить и набираться сил, и вскоре из сморщенного тщедушного красного комочка превратилась в здорового крепкого младенца с чистой светлой кожей, тёмно-карими глазёнками и каштановыми пушистыми волосиками на круглой головке. Но, в отличие от других младенцев, она была тиха, спокойна, редко плакала, а если плакала, то негромко и жалобно, словно скулила.

Госпожа Лоис только раз взглянула на девочку, сразу после её рождения, и больше не интересовалась малышкой, оставив на попечение лекаря и кормилицы, которую тот нашёл. Слуги, которые, как известно, знают всё, что творится в доме их господ, сплетничали, что госпожа возненавидела девочку, так как она была плодом одного из двух супругов госпожи, а которого, она не знала, так как малютка не унаследовала черт отца. Услугами наложниц пользовались оба господина, когда Лоис была занята или отсутствовала дома. Оба мужчины – и господин Ольд, и господин Элиан – тоже приходили взглянуть на новорождённую, но ни один не признал отцовства, и, по слухам, они даже поспорили, чьё это дитя. В душе каждый хотел, чтобы эта девочка была его, ведь супруга, вопреки всем их стараниям, и несмотря на наличие аж двух мужей, ни разу не понесла и не произвела на свет ни одного ребёнка.

Шло время. Девочка росла. Пока она была крошкой, её опекали три оставшиеся наложницы, а когда подросла настолько, что смогла выполнять посильную работу, её отправили на кухню. Дочь рабыни была рабыней, в независимости от того, кто был её отцом.

Когда девочке исполнилось шесть лет, впервые проявилась натура её отца, поставив точку в споре двух мужчин.

Тихая и замкнутая, как и в младенчестве, девочка держалась незаметно и отчуждённо. Кухонные работницы жалели бастарду и часто баловали вкусными объедками с господского стола. Мужчины-рабы, в основной своей части, не обращали на кроху внимания - лишь бы не путалась под ногами. Но был в доме один раб, который, почему-то, невзлюбил девочку с первого дня её появления на кухне. Поговаривали, что эта ненависть происходила от того, что она была плодом одного из господ, а когда-то господин Элиан очень строго наказал его за какую-то провинность. Этот раб постоянно обзывал малышку разными унизительными словами и насмехался над ней, называя не иначе, как «змеиным отродьем» и «господским ублюдком», при каждом удобном случае отвешивал оплеухи и подзатыльники. К сожалению, он тоже работал на кухне, поэтому девочке было трудно избежать с ним встречи.

Другой бы ребёнок панически боялся своего обидчика, и прятался при одном его появлении. «Змеёныш» же тихо копила злобу, и когда чаша её терпения переполнилась, а ярость перевесила естественный страх и природную сдержанность, она дала врагу достойный отпор. Этот всплеск эмоций полностью перевернул её жизнь, потому что, так вышло, эту сцену наблюдала госпожа Лоис, случайно проходившая мимо.

Однажды утром, когда господа уже позавтракали и слуги вернули на кухню грязную посуду, посудомойка дала девочке тарель с остатками жирного соуса, чтобы она вылила его в собачью миску. Малышка осторожно несла тарель, глядя на её содержимое и стараясь не расплескать, не заметив своего врага, в это время вычищавшего золу из печи. Орудуя в поддоне кочергой, он нечаянно задел тарель локтем, и соус пролился на его и до этого не очень чистую тунику. Разъярённый мужчина вскочил с громкими воплями, сыпя ругательствами, и с такой силой ударил девочку по лицу, что она отлетела в угол, выпустив из рук злосчастную тарель, отчего соус забрызгал его ещё больше.

Девочка сильно ушиблась, к тому же негодяй разбил ей губу, и солёная кровь наполнила рот. Она сглотнула и почувствовала, как где-то внутри её маленького тельца зарождается холодная обжигающая ярость. Не успел никто опомниться, как малышка вскочила и, процедив сквозь зубы: «я убью тебя!», подскочила к печи, где на подставке стояли ухваты, вертела и кочерги, схватила небольшой вертел для жарки кур, и с недетской силой вонзила его в обидчика. Раб выпучил глаза. Поток ругательств замер от перехватившей дыхание боли. Конец вертела вышел из спины и с него закапала густая красная кровь.

Все замерли в ужасе, лишь «змеёныш» оставалась спокойной. И только расширившиеся от ярости глаза и побелевшие плотно сжатые губы выдавали бушевавшие в её душе чувства.

- Святые Небеса! – взвизгнула одна из поварих. – Позовите лекаря!

- О боги, она убила его… - в ужасе прошептала другая, так как глаза раба закатились, ноги подкосились, и он тяжело рухнул на пол, залитый злосчастным соусом. «Змеёныш» стояла над ним, спокойно, даже с некоторым любопытством, глядя на поверженного врага. И вдруг… тихонько засмеялась радостным довольным смехом, счастливым смехом ребёнка, получившего в подарок вожделенную игрушку. И этот смех, впервые прозвучавший с уст замкнутой, редко улыбавшейся малышки, показался присутствующим особенно жутким в этих обстоятельствах. Если бы она заплакала или забилась в истерике – это было бы понятно и естественно. Но она смеялась! Смеялась тихо, радостно и довольно, словно получила долгожданный подарок, а не убила человека.

Женщины в ужасе уставились на малышку. И тут в кухню вступила госпожа Лоис, заглянувшая на шум и вопли. До этого она молча стояла в дверях, никем не замеченная, и наблюдала за происходящим. Госпожа приблизилась к девочке, взяла её за руку, и со словами «тебе здесь не место», увела наверх, в господские покои.

Раньше девочка никогда не была на верхних этажах, и с любопытством смотрела на роскошное убранство лестниц, коридоров и комнат. Она без страха шла рядом с госпожой, хотя и слышала рассказы прислуги о строгом и скором на расправу нраве хозяйки. Она видела её не раз – издали – и эта высокая, сильная, уверенная в себе женщина всегда вызывала в ней смешанные чувства: любопытство, зависть, восхищение, но никогда – страх.

Когда дочери наложницы было около двух лет, Лоис, наконец-то, решилась родить ребёнка – мальчика – от своего первого супруга Ольда. Возможно, к этому её подтолкнул интерес, проявленный её мужчинами к бастарде. Через год она родила ещё одного сына – от Элиана. Младший был похож на отца, как две капли воды, только волосы унаследовал материны – цвета червонного золота. Сейчас сыновьям было три и четыре года, и они находились под опекой нянек и служанок. Сюда же, в детскую, Лоис привела и малышку. Передавая её на попечение нянек, сказала:

- Это моя приёмная дочь. Её зовут… - она на мгновение задумалась. - … Шака. Она имеет с мальчиками равные права. Приведите девочку в порядок и займитесь подобающим её положению воспитанием.

Голос госпожи, как всегда, звучал властно, и никто не посмел ослушаться отданных приказов.

Оставив малышку в руках нянек, она ушла, даже не взглянув напоследок на новоприобретённую «дочь». Служанки тут же занялись Шакой: раздели, выбросив прочь рабские лохмотья, вымыли в душистой воде, натёрли смягчающими кожу маслами и позвали лекаря, чтобы он осмотрел и залечил раны. Затем был вызван торговец, у которого приобрели соответствующие её возрасту и новому статусу наряды. Лекарь проколол девочке ушки, чтобы вставить в них маленькие золотые серёжки, а запястья украсили красивые браслеты. Цирюльник привёл в порядок густые, чуть волнистые волосы, и к вечеру недавняя кухонная замарашка превратилась в настоящую маленькую принцессу с хорошеньким розовощёким личиком, большими сверкающими глазами и красивыми пухлыми губками.

Так неожиданно и радикально изменилась жизнь дочери наложницы. Вместе с именем, она получила и то, чего была лишена с рождения – семью, заботу, детство. Впервые она спала в настоящей мягкой постели, регулярно, сытно и вкусно ела, красиво и чисто одевалась, и впервые у неё появились настоящие игрушки: несколько прекрасных кукол, большая деревянная лошадка-качалка и симпатичный меховой медвежонок, набитый ароматной травой. Ложась спать, она всегда клала его рядом и крепко прижимала к себе, словно боялась, что кто-то его отберёт.

Больше месяца она не видела приёмную мать – госпожу Лоис, хотя в детскую несколько раз приходил господин Элиан, молча смотрел на неё серыми, замораживающими кровь, глазами, и что-нибудь дарил: сладости, украшение или игрушку. Он никогда не заговаривал с ней, и Шака его слегка побаивалась, хотя из разговоров нянек поняла, что господин Элиан признал её внебрачной дочерью.

Но вот однажды Лоис потребовала девочку, и Шаку отвели на половину госпожи. Лоис находилась в любимом будуаре: небольшой уютной комнате, обитой парчой и шелками, застеленной толстым ковром с разбросанными по нему мягкими и жёсткими подушками различных форм и расцветок. Она была почти раздета, и её прекрасное белокожее тело прикрывали лишь украшения и несколько кусочков яркого шёлка.

Отослав сопровождающую взмахом руки, она жестом указала девочке место рядом, и растянулась на ковре, облокотившись на одну из подушек. Шака опустилась на ковёр, скрестив ноги, и молча уставилась на госпожу. Она была уже достаточно большой и разумной, чтобы понять, что та позвала её не просто из любопытства, а для какого-то важного разговора.

Так и вышло.

- Шака, - начала госпожа Лоис, - я назвала тебя дочерью, так как в тебе течёт кровь господина Элиана. А я слишком уважаю супруга, чтобы позволить его ребёнку прозябать среди черни и рабов. К тому же боги послали мне двух сыновей и ни одной дочери, а я больше не могу позволить себе носить бремя… Поэтому я взяла тебя в свою семью и буду воспитывать, как родную дочь… Но сначала ответь на один вопрос: хочешь ли ты стать такой, как я, или желаешь вырасти обыкновенной женщиной и стать подобной твоей умершей матери?

- Я хочу стать, как вы, госпожа, - тут же, без колебаний, ответила Шака.

- Ну что ж… Тогда я лично займусь твоим воспитанием. Но хочу предупредить, что это тяжёлый изнурительный труд. Тебе придётся много заниматься, терпеть жажду, голод и боль… И если ты хоть раз пожалуешься – я отправлю тебя туда, откуда взяла, потому что ты станешь недостойна ни моих трудов, ни имени твоего отца… Подумай и скажи ещё раз: ты согласна?

- Да, госпожа, - твёрдо ответила девочка. – Я буду послушной и терпеливой, вам не придётся стыдиться меня.

Лоис улыбнулась и потрепала её по гладкой розовой щёчке.

- Помни свои слова, Шака. И знай, что я не напрасно дала тебе это имя. По-ассветски оно означает «змея». Будь такой же терпеливой, мудрой, быстрой и смертоносной для своих врагов, как это животное… А сейчас ступай. Занятия начнутся через несколько дней.

Так вновь закончилось детство Шаки. Правда, вечерами она была свободна и могла поиграть с братьями или куклами, но, обычно, была такой уставшей, что тут же ложилась спать. Вставала она рано, вместе со слугами и рабами, шла к госпоже, и они начинали тренировки. Сначала это были упражнения для развития координации, силы, выносливости, ловкости, быстроты. Гимнастические упражнения развивали тело девочки, формировали и укрепляли её мышцы, оттачивали координацию движений, быстроту реакции и другие необходимые качества.

Со временем к ним присоединились сыновья Лоис, и они тренировались уже втроём.

От гимнастики постепенно перешли к фехтованию, затем к рукопашному бою, владению другими видами оружия, верховой езде. Между физическими занятиями дети изучали теоретические науки: обязательный ассветский и несколько лекхимских наречий; чтение, письмо, математику, танцы и игру на музыкальных инструментах. На последних двух настоял Ольд, и лично занимался с детьми.

Незаметно шли годы, насыщенные занятиями, учёбой и играми в немногие свободные дни, путешествиями с родителями и драками с уличными детьми. Шака росла, ни в чём не уступая братьям: ни в росте, ни в ловкости, ни в силе, ни в выносливости. Но всё же она была девушкой, хотя до некоторых пор не осознавала этого. Пока однажды, борясь с Дансом – старшим из братьев – почувствовала, что он как-то необычно сжал её и вдруг неловко поцеловал куда-то в шею. Шака ударила наглеца, вырвалась и сердито спросила:

- Ты чего?

- Ты очень красивая, Шака, особенно когда сердишься… - ответил мальчишка.

- Я твоя сестра и ты не должен меня целовать, - строго ответила девушка.

- Ты же не родная, - пожал плечами мальчик. – Это не грех.

- У нас одна семья, - настаивала Шака.

- Но разные отцы, - не унимался паренёк. – Ты мне не родня, твой кровник Кайл, а мой отец – Ольд. Так что мы можем даже сделать ребёнка…

- С ума сошёл?! – возмутилась девушка. – Этого никогда не будет! – в ярости воскликнула она и ушла с занятий.

До этого она как-то не задумывалась о своём положении в доме Лоис. Госпожа назвала её дочерью и все слуги и рабы восприняли это как должное, и относились к Шаке, как и к юным господам – с подобострастием и послушанием. Но отвечали ли слова госпожи истинному положению вещей? Была ли она законной дочерью Лоис, оформила ли она соответствующие бумаги, или всё держалось лишь на прихоти и её слове? Решив выяснить этот вопрос, Шака начала действовать с хитростью и терпением, исподволь и незаметно расспрашивая приближённых к госпоже людей: управляющего Аймера, лекаря Кресса, жену Аймера и любимицу Лоис певицу Алию… И в конце-концов выяснила, что она не удочерена Лоис, а остаётся рабыней, дочерью рабыни, хотя об этом никто почти не вспоминал. Это известие больно задело самолюбие девушки. И хотя её нежной шеи никогда не касался металл рабского ошейника, она вдруг почувствовала себя несвободной, словно птица, живущая в золотой клетке.

На шестнадцатилетие Лоис подарила приёмной дочери прекрасное оружие в усыпанных драгоценными каменьями ножнах, а отец – небольшую шкатулку с набором всевозможных ядов. Затем он посвятил её в секреты своего мастерства, сказав в самом начале:

- Может, это и не самая лучшая наука для юной девушки, но знания не бывают лишними. Кто знает, возможно, когда-нибудь, ты этим воспользуешься… Надеюсь только, не против своих близких… - с мрачной улыбкой добавил он.

После некоторого раздумья Лоис тоже посвятила Шаку в тайны высшего мастерства своей профессии: умению убивать быстро, незаметно и не оставляя следов.

Когда девушка постигла и эти науки, Лоис сказала:

- Теперь, Шака, ты стала такой, как я… Ну, почти как я. Разве что ты моложе и не имеешь моего жизненного опыта. Я вырастила и воспитала тебя, как вырастила и воспитала бы родную дочь: я передала тебе все свои знания и все свои навыки. Я официально не удочеряла тебя, чтобы ты не была связана семейными традициями, а свободно выбирала свой путь в жизни. Отныне, ты свободна в своих поступках, ибо ты не рабыня – пусть эта глупая мысль больше не точит твою прекрасную головку. – Лоис чуть заметно улыбнулась, намекая, что она знает об изысканиях девушки. – Скоро тебе исполнится восемнадцать, и ты вольна поступать, как хочешь: можешь и дальше жить в моём доме, а можешь взять любого коня на конюшне, необходимую сумму денег, и ехать, куда глаза глядят… Если захочешь выйти замуж – мы с Элианом дадим тебе приданое и сыграем свадьбу. А если захочешь найти службу при дворе – я могу замолвить за тебя слово.

Впервые, с далёких времён детства, на глазах девушки появились слёзы, и она, не сдержав душевного порыва, прижалась к груди госпожи, как дочь прижимается к груди матери.

- Я никогда не забуду, что вы для меня сделали, регина… - пробормотала она.

- Не спеши благодарить, детка, - грустно улыбнулась Лоис, гладя девушку по густым тёмным волосам. – Возможно, когда-нибудь ты пожалеешь, что выбрала путь воина, а не осталась простой нежной избалованной девушкой, чьей-нибудь покорной женой или рабыней-наложницей…

- Нет, нет, нет! Этого не будет! Я ненавижу мужчин, и никогда не стану женой или, тем паче, наложницей! – страстно воскликнула Шака.

- А вот это напрасно! – засмеялась Лоис. – Иногда мужчины бывают полезными, и могут доставить нам массу приятных минут… Не спеши с выводами, детка, ты ещё слишком мало прожила, чтобы что-либо утверждать категорически. И никогда не говори «никогда». Когда-нибудь ты встретишь мужчину, которому не сможешь сказать «нет». Поверь моему опыту… У тебя всё ещё впереди, дитя моё… Запомни только одно, девочка: не позволяй управлять собой. Всегда только сама принимай важные решения. Даже, если они окажутся неверными, – некого будет винить в их ошибочности. Ты можешь спросить совет, выслушать чужое мнения, но решение всегда оставляй за тобой. Это трудно, иногда это больно, но это удел сильных людей. Только так ты сможешь управлять своей судьбой, а не слепо плыть по течению. Никто не знает, какую судьбу послали ему боги, но судьба – не скала, которую нельзя ни обойти, ни сдвинуть. Это большая и глубокая река с сильным течением и проложенным руслом. Но по течению плывут только щепки, а рыба сама выбирает свой путь. Будь же всегда сильной и хищной рыбой, и пусть боги пошлют тебе удачу!

*Беременность на Аквии длится 10 или 10,5 месяцев, в связи с меньшим количеством часов в сутках.