В свете луны

- Не понимаю, почему лунный свет именуют мертвенным, - будто спрашивал Инквизитор у ночной тишины. Эхо каменного зала благоговейно вторило размышлениям его. - Он ведь приятно бледен, схож с благородным серебром. Но мертвенен? В нем больше жизни, чем в солнце, выжигающим поля и лица. Луна – солнце мертвых… Нелепость! Луна – солнце истинных живых, бесконечно живых. Ты согласна со мной, Изабелла?

Девушка молчала. Тогда стражник тряхнул ее за волосы и швырнул к ногам Инквизитора.

- Почему ты ушла с казни сегодня? И что это за послание ты мне оставила, – вернулся к столу Инквизитор и зачитал вслух: – Я устала. Больше так не могу. Я разрываю договор… Изабелла, дитя мое, неужели я заслужил не личное объяснение, а эти невнятные истеричные строчки?.. Видит всевышний, я хотел поговорить мирно, а ты попыталась бежать. Пришлось послать за тобой. Разве это дело?

Девушка съежилась. Темные волосы были растрепаны и липли к заплаканному лицу.

- Он любил меня по-настоящему, - проскулила она и вновь не смогла сдержать слез. - Предлагал бежать. Он обещал принять меня любую… Я же предала его… Он был так молод…

Инквизитор зажег свечу и помог подняться едва державшейся на ногах девушке.

- Несчастное запутавшееся дитя... Посмотри на огонь. Он может быть приятен, - приблизил он ее руку к пламени. - Чувствуешь, как согревает кожу? Я считал, что тебе так же приятно быть возле меня. Но я могу быть и не столь ласковым. Что если я буду таким? – и ладонь девушки оказалась прямо над пламенем. - Любовь растрогала тебя, да? – прошипел Инквизитор, крепко держа визжащую девушку. – Считаешь, это главное чувство и дарит всепрощение? А ты показала ему свои шрамы? Как, зажили они?

Вырвавшись, не помня себя от боли и страха Изабелла смотрела на сгибы рук: бледные, едва различимые шрамы вдруг начали багроветь, набухать и, вскрылись, как кровоточащие нарывы. Далекая забытая жизнь вновь всплыла в самых ярких и отвратительных картинах. Казалось, Господь отвернулся от нее.

Чума в тот год унесла почти всю семью Изабеллы, пожар, уничтоживший и без того ничтожное хозяйство, обезобразил тело, а предательство двух самых дорогих ей людей окончательно разорвало сердце. В гневе Изабелла оклеветала горячо любимого жениха и старшую сестру, обвинив любовников во всем, в чем возможно. Когда же пришло осознание рокового поступка, было поздно - Алонсо скончался от пыток, участь признавшейся в ведовстве Анны так же была решена. Позже, наедине, Инквизитор заметил с ухмылкой, что Анна ждала ребенка.

Изабелла не вынесла тяжести загубленных жизней, и следующим воспоминанием было то, как она очнулась на дне ямы: ничего не чувствовавшая, не имеющая возможности пошевелиться, видевшая над собой лишь прямоугольный кусок звездного неба в обрамлении неровных краев могилы. Несколько темных фигур по чьему-то приказу подняли ее тело. Именно Инквизитор тогда показал ей Ад и все, что ожидает там ее нечестивую душу… Представшее зрелище решило дальнейшую судьбу Изабеллы.

- Я вернул тебе жизнь, подарил молодость, красоту, а ты хочешь уйти от меня? – черным маятником ходил перед несчастной Инквизитор. - Тогда ты вернешься туда, где тебе самое место. Ты ведь этого хочешь?

Как только память возвратила Изабеллу в то место, ужас которого не поддавался описанию, как и страдания, претерпеваемые там грешниками, стало тяжело дышать.

- Прости меня, - припала девушка к ногам Инквизитора и стала целовать полы его одежды. - Я раскаиваюсь в своих словах, я бы просто не смогла уйти от тебя. А этот монах – это все глупость. Прости! Ведь я… люблю тебя! Ты – единственный, кого я люблю, - с заискивающей надеждой она вглядываясь в мраморное лицо и неподвижные глаза, жгущие гневным презрением, и Инквизитор позволил ей встать. Он всмотрелся в заплаканные глаза Изабеллы, словно проникая вглубь ее сердца.

- За что я люблю людей, так за гибкость души, - остался довольным он. - Не любовь правит миром. А страх и пороки. Так что, не обманывай меня. Ты просто боишься расплаты, от которой я – твое единственное спасение. Но хорошо. Я буду великодушен. Но запомни, это было в первый и в последний раз.

Коснувшись порезов, он исцелил ей руки и, благодарная, она прильнула к груди Инквизитора.

- Ладно, забудем эту историю, - снисходительно поглаживал ее по спине Инквизитор. - А ведь я хотел тебя похвалить. Ты быстро соблазнила этого «святошу». Меньше месяца назад уважаемый человек, священник, праведник, верный слуга Господа, а обуглился, как пережаренный поросенок. Таков финал праведной жизни – обвинение в одержимости и костер!

Девушка приподняла уголки губ.

- Он сказал на допросе, что я сама соблазнила его? – опасливо спросила Изабелла.

- Нет, он полностью взял вину на себя. Сказал, что поддался искушению и страсти, помимо твоей воли, – ответил Инквизитор, и, помолчав, добавил. - А смотрел этот ублюдок на тебя вовсе не с любовью. Даже на костре он хотел тебя. Впрочем, как и все до него. Он оказался порочен, как и вся порода человеческая. А порок нужно выжигать. Первым делом тех, кто это умело скрывает и строит из себя праведника. Кстати, в соседнем городе аббат, судя по слухам, прямо-таки «святой». Местные его при жизни канонизировали, на проповеди народ стекается с окрестных городов. Знакомая история. Надо будет посмотреть, если он и в самом деле такой безупречный, ты им займешься.

- Я совращу его гораздо быстрее, обещаю, - заверила девушка, и циничная жестокость так не подходила ее чистому, еще совсем юному лицу. Ей и самой теперь казался абсурдным порыв выйти из-под крыла темного покровителя, и уж тем более пожертвовать вечной красотой и жизнью.

- Иногда я начинаю ревновать тебя ко всем этим старым девственникам, - заметил Инквизитор и сделал страже жест уйти.

«Сворачивать в пропасть глупо, если есть только одна дорога, какая бы она не была» - эту фразу когда-то сказал Инквизитор, и теперь она окончательно успокоила Изабеллу.

- Тогда удели остаток этой ночи мне, - промурлыкала девушка и, сев на стол, дразняще расставила прелестные ножки.

Когда Изабелла сняла с шеи Инквизитора крест. На долю секунды в памяти возник монах в огненной пелене и губы, прошептавшие последнее «люблю». Но теперь девушка лишь усмехнулась и небрежно швырнула распятие на пол, сверкнувшее в свете полной и безразличной луны.