Сезон масок. Часть 06. В поисках случайного знакомого (16+)

В самом знаменитом театре страны этим вечером собрались все сливки общества. Всем не терпелось посмотреть премьеру новой оперы — «Королевская невеста». Поговаривали, что певица, исполняющая роль бедной девушки, в которую влюбился король, на генеральной репетиции сцепилась с «невестой короля». И сегодня все ожидали увидеть на сцене особое представление — войну между двумя соперницами, вышедшую из стадии вооружённых манёвров.

Несмотря на все неотложные дела, Алиэмун аш Дортмунд всё же сумел выкроить сегодняшний вечер, чтобы воспользоваться полученным приглашением. Едва успев прибыть в театр, он немедленно ощутил на себе сотни опасливых и даже несколько заинтересованных взглядов. Герцог Кассарийский стойко переносил их, отдавая слуге своё роскошное пальто — на этот раз явно не предназначенное для верховой езды.

Обычно Мун не любил все эти излишне декоративные, неудобные наряды. Но этот вечер был особенным, и по такому поводу магистр был одет в элегантный чёрный костюм. Края и отвороты камзола украшала искусная вышивка, гармонично сочетавшаяся со светлой жилеткой. Белый галстук он повязал самым модным на данный момент узлом, который заколол изящной золотой булавкой. Хотя аш Дортмунд и пренебрегал светскими развлечениями, он всё же оставался высокопоставленным аристократом, что с лёгкостью доказывало его внезапное преображение.

— Мун! — вдруг окликнул герцога знакомый голос.

Обернувшись, тёмный увидел Никариуса, держащего под руку своего супруга — Зейнорда аш Мискондзе, уже давно знакомого герцогу. Стройный блондин с аккуратно уложенными длинными волосами, несмотря на схожий с мужем оттенок шевелюры, порядком контрастировал с Ником, успевшим отрастить заметное брюшко. И хотя супруги аш Мискондзе были почти одного роста — на полголовы ниже Муна — за счёт телосложения и статной осанки Зейнорд казался немного выше огневика.

— Добрый вечер, Ник, Зейн, — поприветствовал их тёмный магистр, пожав обоим руки.

— Рад снова вас видеть, Алиэмун, — приветливо улыбнулся ему Зейнорд, отвечая на рукопожатие.

— Уж прости, пришлось взять его с собой, — посетовал огневик, искоса поглядывая на своего спутника. — Хотел было затащить тебя в бар перед началом, но… видать, не судьба. Кое-кто не одобряет, что я, видите ли, «не просыхаю», и напросился составить нам компанию.

— Всё в порядке, я не возражаю, — вежливо улыбнулся тёмный, но уже вскоре отвёл глаза, принявшись осматривать прибывающих на представление людей.

— Представление скоро начнётся, пошли! — жестом Никариус пригласил проследовать за ним. — В этой толпе ты всё равно никого не найдёшь. Лучше поищем вместе во время антракта!

В его словах был резон, так что спорить Мун не стал. В ложе он вежливо поздоровался с её хозяином, учтиво раскланялся с ещё несколькими гостями и присел на одно из мест в переднем ряду. Не питая ни малейшего интереса к этому представлению, он бы предпочёл сэкономить время и направиться на поиски уже сейчас, но это было бы неуважительно по отношению к пригласившему их приятелю Ника.

Тем временем Альту тоже приходилось участвовать в этом великосветском фарсе. С начала зимы он почти каждую неделю был вынужден посещать всевозможные спектакли, оперы и балеты, и уже давно понял, что никто не приходил на них ради спектаклей. Кроме, разве что, простолюдинов, не понимающих, что настоящее представление разыгрывалось в ложах и коридорах театра между актами режиссёрской постановки. И одним из любимых героев этого действа неизменно становился сам Альт. К счастью, выведенные потом и кровью правила спокойной жизни в поместье барона действовали и здесь. Не желая становиться невольным участником изощрённой травли и сплетен о самом себе, бастард всегда старался покинуть ложу за минуту до объявления антракта и вернуться в числе последних.

Вот и сегодня Альтириус шестым чувством почуял начало драматической паузы, после которой должны были опустить занавес, и шмыгнул из ложи, оставив пригласившего его за компанию с остальными дебютантами графа рукоплескать артистам. Полукровка спустился по лестнице в фойе театра, где между актами толпились простолюдины. На него и здесь будут коситься, как на чужака, но среди простых людей по крайней мере можно было не бояться злых насмешек. В большинстве своём они не замечали пропасть, разделявшую Альта и других аристократов: он был для них всё тем же без малого «бессмертным» магом.

Молодой человек успел спрятаться за одну из колонн, пока из зала не хлынул поток людей, бурно обсуждавших первый акт. Как же разительно отличалась атмосфера первого этажа от верхних лож! Этих зрителей действительно интересовала постановка, красота голосов и актёрская игра. Альт подозревал, что кичащиеся своей утончённостью и образованностью аристократы в большинстве своём не способны были увидеть и десятой доли того, что подмечали простые люди.

Светлый тоскливо покосился на огромные часы в фойе театра. Ему предстояло пережить ещё один акт и возвращение домой. Барон с дочерью и зятем тоже присутствовали на спектакле, но сидели в другой ложе и явно не горели желанием общаться с бастардом. Оставалось надеяться, что после окончания представления его хотя бы возьмут в карету. В прошлый раз барон грозился, что оставит старшего внука на улице, если тот ещё раз посмеет задержаться. Возвращаться пешком пришлось бы до глубокой ночи.

Когда прозвучал второй звонок, большинство зрителей уже устраивались на своих местах, и Альтириус посчитал безопасным возвратиться на своё место. Вне зависимости от того, насколько заинтересованы были зрители в постановке, во время спектакля соблюдалась тишина. Стараясь не привлекать к себе внимания, юноша пристроился на дальнем стуле заднего ряда, поближе к выходу из ложи. Пока не был затушен свет, его взгляд то и дело бродил по ложам напротив, выискивая высокую тёмную фигуру. Хотя Альт и не мог не признать, что плохо представляет себе герцога Кассарийского смотрящим оперу.

Молодой аш Лоргант сидел рядом с перегородкой, отделяющей его ложу от соседней. Теребя край рукава своего старомодного костюма, вновь «позаимствованного» у деда, он невольно прислушивался к голосам, доносившимся из соседней ложи.

— Ну и как тебе? — негромко спросил один из зрителей спектакля.

— Ужасно нереалистично, — ответил ему слащавый мужской голос. — Король влюбляется в какую-то безродную нищенку? Да кому мог прийти в голову подобный бред?! Почему в последнее время все так помешались на всяких оборванцах?

— Вообще-то я имел в виду дебютантов, — уточнил первый голос, — но ты прав. В этом столетии вообще какой-то культ бедных и несчастных устроили. Мало того, что оперы про них пишут, так ещё и смотреть их приходится в компании с мерзкими вонючими простолюдинами! И находятся же идиоты, которым это кажется необычным и даже «романтичным»! — не на шутку разошёлся он, даже не особо стараясь говорить полушёпотом.

— И не говори! Некоторые заходят так далеко, что даже спят с их грязными женщинами! Любители экзотики, тоже мне. Аристократия словно возвращается в дикие довоенные времена! Нет, я всё могу понять, у простолюдинов их чуть ли не большинство, а у нас это такая редкость. Вкусы у некоторых бывают очень… специфические, но… — он сделал небольшую паузу, — Бр-р-р, мне дурно от одной только мысли.

— Вот именно, а потом ещё смеют приводить сюда своих бастардов и требовать равного к ним отношения лишь на том основании, что им повезло выиграть в лотерею, заполучив крупицу магии при рождении! — наиграно вздохнул первый. — Кстати, ты ведь слышал, да? В этом Сезоне среди дебютантов есть полукровка! Несколько дней назад видел это убожество на одном из балов, правда, сегодня он мне ещё не попадался на глаза.

— Да-да, мне про него уже все уши прожужжали. Пф-ф-ф, по мне так слишком много внимания подобному ничтожеству. Даже обсуждать его — слишком много чести, — с пренебрежением фыркнул один из мужчин, но, выдержав короткую паузу, всё же продолжил. — А ты знал, что в его случае всё даже хуже: он сын чистокровной женщины! Говорят, что его мать — внучка одной из великих Див!

— Да что ты говоришь?! — охнул его собеседник. — Неужели её изнасиловал какой-то неотёсанный мужлан из прислуги?! Всегда говорил, что такие сокровища нужно беречь! Будь у меня чистокровная дочь, я бы окружил её исключительно евнухами до самого совершеннолетия! Да я бы лично оскопил всех слуг по такому поводу!

— Я не знаю наверняка, но слышал, что эта девушка сама раздвигала ноги перед всей обслугой ещё до того, как ей стукнуло тридцать! — никак не успокаивался сплетник. — По крайней мере, на своём дебюте она уже была беременна этим полукровкой. Вот позорище-то на голову всех её предков! Я помню тот Сезон, даже сам лично её видел.

— Кошмар какой! — вполголоса воскликнул второй. — И как только в Совете посмели признать такое отродье?! А уж тем более, какой был смысл позорить эту семью ещё больше, позволяя этому крысёнышу тянуть свои загребущие ручонки к благородным господам на Сезоне? Нужно быть выжившим из ума тысячелетним маразматиком на последнем издыхании, чтобы купиться на такое и пустить это в свою семью, но…

— Тихо, уже начинается! — прервал его спутник и продолжил что-то шептать, но слишком тихо, чтобы разобрать слова.

Остаток спектакля Альт провёл, уставившись в никуда, украдкой стирая непрошеные слёзы, то и дело катившиеся по горящим от стыда щекам. Конечно, он понимал, что далеко не все аристократы придерживаются подобных взглядов, и даже эти двое могли намеренно сгущать краски в своих сплетнях, но легче от этого не становилось. И хотя он слышал подобные речи далеко не в первый раз, всё равно было больно и обидно. Так и подмывало прокричать им, что он здесь не по своей воле! И замуж вовсе не хочет! Как будто нужны ему эти зазнавшиеся аристократишки!.. Вот только себя обмануть было куда труднее. Ведь в душе всё ещё теплился тусклый огонёк надежды…

Во время антракта, несмотря на то, что Мун не пожелал составить им компанию, Ник и Зейн отправились навестить Пилевия аш Лорганта, барона Миронского. Им посчастливилось заприметить свою цель в коридоре недалеко от его ложи с бокалом красного вина в руке. На вид Пилевий был заметно старше большинства гостей театра — один из старейшин ордена некромантов, как-никак. Одетый в богатый бежевый костюм старомодного фасона, смотревшийся на нём вполне уместно и гармонично, барон старался выглядеть элегантным даже в свои годы. Его вьющиеся седые волосы были собраны сзади в пышный хвост, хотя сложно было сказать наверняка, не парик ли это. Морщинистое лицо обычно выглядело строгим и довольно суровым, но сейчас он дружелюбно улыбался своему собеседнику за непринуждённой светской беседой.

— Барон аш Лоргант! — жизнерадостно окликнул его Ник, после всё же уважительно поклонившись. — Где же ваш очаровательный внук? Я слышал, что он дебютирует в этом Сезоне!

Пилевий слегка помедлил с неоднозначным выражением на лице, но всё же ответил:

— Он в ложе графа аш Дортинского вместе с другими дебютантами. Вы же знаете, молодёжи не должно весь Сезон проводить с собственными семьями.

— Ох, какая неудача! А мне было так любопытно его увидеть. Граф, я так понимаю, захватил не только вашего внука? У него теперь, должно быть, целый гарем из дебютантов! — непринуждённо усмехнулся Никариус.

Барон неодобрительно глянул на огненного мага, но, прежде чем тот успел ответить, Зейнорд одёрнул супруга за руку.

— Не сердитесь на него, барон, — сказал он извиняющимся тоном. — Вы же знаете этих огневиков — язык у них, что помело. Никакого такта! Извините нас и позвольте откланяться.

Барон Миронский отпустил их кивком головы и повернулся обратно к своему собеседнику, продолжив прерванную беседу.

— Ну и зачем ты это сделал? — недовольно запыхтел Ник.

— Потому что ты — дубина неотёсанная, — недовольно ответил ему Зейн. — Ты бы ещё с Вайнеттой заигрывать начал у него на глазах! — кивнул он в сторону молодой шатенки, стоявшей в другом конце коридора в компании пары мужчин.

Огненный неопределённо хмыкнул, но возражать не стал. Действительно, он не отличался особой деликатностью в светских беседах, о чём и сам прекрасно знал. Не вполне понимая, что же он сказал не так, Ник, как и обычно в подобных делах, доверял мнению супруга больше, чем собственному.

— До конца антракта ещё есть немного времени, можно было бы попробовать найти ложу аш Дортинского, — задумчиво произнёс Зейн. — Вот только куда подевался твой друг, Ник?

— Не уверен, — со вздохом ответил тот, — но, зная Муна, скорее всего, он попытается обойтись без нашей помощи. Как всегда.

В своём предположении Ник не ошибся: Алиэмун отправился искать Альта своими силами, не дожидаясь их возвращения. Не то, чтобы он им не доверял, но идти на переговоры с бароном целой делегацией из трёх человек было мало смысла. Поэтому тёмный рассудил, что будет куда эффективнее разделиться, и направился в противоположное направление от указанного другом.

Большую часть антракта он провёл, медленно прохаживаясь между гостями, развлекающими себя светскими беседами и вином. Магистр пытался выцепить взглядом знакомую каштановую макушку, также обращая внимание на все попадавшиеся на глаза старомодные костюмы. Узнать его было бы непросто: ведь герцог видел этого юношу всего один раз, да и то в полутьме ночного сада. Не говоря уже о том, что с тех пор прошло более десяти дней. Сейчас он уже не мог поручиться, что непременно узнал бы Альтириуса с первого взгляда, даже если бы тот прошёл мимо.

Тёмное восприятие тоже не помогало: даже самому магистру Тьмы не под силу за такое короткое время запомнить характерную тьму личности в достаточной степени, чтобы выловить случайного знакомого в этой толпе, кишащей тёмными эмоциями. Потратив на безуспешные поиски почти весь антракт, аш Дортмунд неохотно признал поражение в своей попытке обойтись без помощи друга и поспешил вернуться в ложу уже с первым звонком. Угрюмо нахмурившись, он сел на своё место рядом с Никариусом и Зейнордом.

— О, явился, наконец. Мы с Зейном тебя заждались. Ну, и как успехи? — немного язвительно поинтересовался у магистра Ник, впрочем, заранее зная ответ, уже приметив его мрачный вид.

— Я начинаю сомневаться, что он вообще здесь, — невесело вздохнул герцог Кассарийский.

— А зря сомневаешься! — улыбнулся ему огненный приятель. — Пока ты бегал искать вслепую, мы перекинулись парой слов с бароном. Он подтвердил, что его внук действительно здесь. Вот только сидел он отдельно от них, в компании графа аш Дортинского.

— …Что ж, пожалуй, этого и следовало ожидать, — прокомментировал Мун после небольшой паузы, помрачнев ещё сильнее.

Он уже давно начал подозревать, что отсутствию искомого молодого человека на публике могло найтись очень простое объяснение: что Альтириус уже нашёл себе подходящую пару и более не желал быть найденным. Ведь Алиэмун сам убеждал светлого не сдаваться! И сейчас, когда до конца Сезона оставалось чуть более месяца, он уж точно не имел права рассчитывать, что Альт будет терпеливо его дожидаться. Да и с чего бы ему вообще кого-то ждать? Ведь за ту мимолётную беседу Мун даже не удосужился хоть как-то намекнуть на свой внезапный интерес. Или хотя бы уточнить, что неуклюже брошенное на прощание «до встречи» было не просто формальностью, и он действительно подразумевал, что хотел бы встретиться вновь.

Теперь же, вероятнее всего, уже поздно для сожалений. Столь красивый юноша из уважаемой семьи, пусть и полукровка, не мог долго оставаться свободным, даже если он сам не был уверен в собственной привлекательности. Наверняка барон уже успел подобрать ему подходящую партию. С его связями и влиянием непременно нашлось бы с десяток женихов, готовых закрыть глаза на что угодно. Чем дольше Алиэмун размышлял в этом ключе, тем больше убеждал себя, что шансов даже просто встретить этого молодого человека второй раз почти не оставалось, не говоря уже о чём-то большем… Да и, впрочем, оно и к лучшему. Сейчас совершенно не время…

— Так, не знаю, что ты там успел себе нафантазировать, — Ник бесцеремонно прервал размышления задумавшегося приятеля, — но барон дал понять, что этот граф собрал в своей ложе сразу нескольких дебютантов. И, насколько я понял с его слов, внук барона всё ещё свободен.

Супруг огневика слегка удивился последней фразе — ведь барон ничего подобного не говорил! Он обменялся с мужем парой выразительных взглядов. Но магистр этого, похоже, даже не заметил, уставившись на сцену с задумчивым выражением на лице.

Занавес поднялся, и вскоре зрители вновь были увлечены очередной — и, следует заметить, достаточно удачной — арией главной героини.

Полтора часа спустя представление наконец-то завершилось. Гости неторопливо собирались по домам, не упуская возможности задержаться для очередной порции светских сплетен. К сожалению, для герцога визит в ложу графа аш Дортинского сразу по окончании оперы не увенчался успехом — тот лишь сообщил, что Альтириус уже ушёл, и никто даже не заметил, когда и куда. Осмотрев ближайшие коридоры, герцог потерял последнюю надежду. Предложив супругам аш Мискондзе оставить эту затею, он направился к выходу.

Пока Мун забирал своё пальто у слуги, Ник задержался в фойе, рассматривая быстро редеющую толпу аристократов, пытаясь высмотреть куда-то запропастившегося мужа. Алиэмун недовольно оправил воротник костюма, порой неприятно впивавшийся в шею. Мало того, что он профилонил всю вторую половину дня, так ещё, как оказалось, и никакого толка от этого не было! Альт как в воду канул.

— Посмотри-ка, — внезапно встрепенувшийся Никариус коснулся его плеча, привлекая внимание, а затем указал рукой куда-то за спину друга, — что за молодой человек идёт рядом с Зейном?

Резко обернувшись, тёмный с удивлением обнаружил знакомую фигуру юноши, робко следовавшего за спутником Ника. Полукровка с опаской поглядывал по сторонам, словно ожидая от всех окружающих если не удара, то как минимум насмешек. Но едва повстречавшись взглядом с магистром, его глаза расширились от удивления, а щёки окрасились милым смущённым румянцем.

— Альтириус, — учтиво склонил перед ним голову герцог Кассарийский. Уголки губ сами собой приподнялись, и он с удовольствием принялся рассматривать зардевшегося юношу.

— Магистр… — начал было Альт, но запнулся. — Мун, — поправился он, — я… очень рад вас видеть.

Ни один из них не заметил, как супруги аш Мискондзе тактично удалились, оставив их наедине.