Красный бизон

Уже несколько ночей подряд ему снился один и тот же кошмар. Красный бизон.

Огромное чудовище, внушающее своими размерами безотчётный ужас. Животное, покрытое ярко-красной свалявшейся и грязной шерстью. Животное, чью лохматую голову венчали два ослепительно белых изогнутых рога. Животное с алыми, налитыми кровью глазами, один дикий и яростный взгляд которых заставлял сердце замирать в паническом страхе.

Каждую ночь бизон виделся ему мирно пасущимся на залитой ярким приветливым солнцем лужайке. Рогатый зверь лениво, словно нехотя, пережёвывал изумрудную траву, а из его пасти медленно стекала тонкая струйка тягучей зеленоватой слюны.

А потом солнце в один миг начинало краснеть, всё вокруг приобретало тревожный багровый оттенок. И тогда чудовище не спеша поворачивало свою массивную голову в его сторону. В сторону маленького перепуганного мальчика, сжавшегося в страхе перед лицом неминуемой смерти.

Кошмарный бизон яростно хрипел, а из его пасти разлетались в стороны хлопья белёсой пены. Рогатый зверь ревел, низко опустив голову. Его копыта угрожающе рыли землю, вырывая огромные комья дёрна. А в следующую секунду чудище срывалось на бег, приближаясь к оцепеневшему мальчику подобно ревущему, потерявшему управление локомотиву, сметающему на своем пути любую преграду. Острые копыта вонзались в землю, содрогавшуюся под тяжёлой поступью огромной туши.

Мальчик бежал, продираясь через вязкую тугую пелену похожей на кисель реальности. А за ним, медленно настигая свою жертву, мчался разъярённый бык, грозя растоптать, вмять незваного пришельца в дёрн так, чтобы от него не осталось даже упоминания.

В тот миг, когда белые рога должны были пронзить податливую человеческую плоть, беглец просыпался.

Но кошмар не уходил. Всем телом мальчик чувствовал, как с отвратительным хрустом и чавканьем рога, почти не встречая сопротивления, впиваются в его в спину и выходят наружу из груди, уже обагрённые кровью и покрытые ошмётками плоти.

Так было и в этот раз. Виктор с трудом протолкнул воздух в сведённые судорогой боли лёгкие. На глазах выступили слёзы. Сквозь мутную пелену он с трудом мог различить равнодушно взирающий на всё сверху вниз потолок своей спальни. Из соседней комнаты сквозь стену доносилось унылое бормотание телевизора. Должно быть, отец, устав бессмысленно пялиться пустым взглядом в мерцающий экран, опять уснул, перед этим осилив очередную, пятую или шестую, банку дешёвого пива.

Пусть лучше так. Гораздо хуже бывало, когда тот, сквозь алкогольные пары, пропитывающие мозг, вспоминал о существовании сына и принимался за его воспитание. В такие моменты хорошо, если Виктору удавалось отделаться парой синяков. В прошлый раз отец вывихнул ему плечо, грубо схватив и от души встряхнув мальчика за то, что тот, по его мнению, недостаточно уважительно разговаривал с родителем. Было это пару дней назад. Повреждённый сустав болел до сих пор.

Закусив губу, Виктор перевернулся на бок и, прижав край подушки к лицу, расплакался.

Как же ему не хватало мамы… Того человека, который всегда мог утешить, рядом с которым отступала любая боль, а на душе становилось легко и радостно. Но матери не было на этом свете уже два года. Она погибла под колёсами автомобиля, спасая Виктора.

В тот день парнишка с мамой отправился на прогулку. Мир казался ему, как и любому мальчишке восьми лет от роду, прекрасным местом. Он таил массу неизведанного и чудесного, а самое главное, был безопасным. Увидев ларёк с мороженым, Виктор вырвался из рук матери и, не видя ничего вокруг себя, выбежал на дорогу. Он смутно помнил, что тогда произошло. Только скрежет и свист тормозов, исступлённый надрывный крик и сильный толчок в спину. Тогда он упал, больно ободрав об асфальт коленки. А когда поднялся на ноги, размазывая по щекам слёзы, увидел маму, лежащую на окровавленном капоте не успевшей затормозить машины. Мёртвую маму…

До того злополучного дня отец был другим. Добрым, весёлым и почти не пьющим человеком, которому никогда бы не пришла в голову мысль бить собственного сына по малейшему поводу. А повод он находил всегда, словно винил мальчика в смерти своей жены.

Виктор не заметил, как уснул. Ему снилась мама…

Разбудил его отец.

— Вставай, соня, — произнес он, присев на край кровати, и попытался неловко взъерошить мальчику волосы. Виктор отстранился. Неожиданная ласка отца оказалась еще более неприятной, чем щедро раздаваемые им тумаки. От резкого движения заныло плечо. Мальчик поморщился.

— Болит? — участливо спросил отец, стыдливо пряча взгляд. — Я не хотел, ты же знаешь.

— Ты это каждый раз говоришь, — неприветливо буркнул Виктор, одеваясь.

— Прости, — едва слышно пробормотал отец и вышел из комнаты.

Школу Виктор не то, чтобы не любил, но, по крайней мере, здесь его не трогали. Учителя давно не обращали внимание на насупленного нелюдимого ученика, предоставив его самому себе. Не мешает вести уроки, и хорошо. Одноклассники же предпочитали не связываться с Виктором после того, как тот чуть не откусил ухо одному из задиравших его мальчишек.

А вот школьная библиотека Виктору нравилась. Он мог чуть ли не часами бродить среди казавшихся бесконечными стеллажей, заставленных пыльными книгами, представляя себя то юнгой на рассекающей безбрежные моря пиратской шхуне, то отважным пилотом, штурмующим неприступные высоты, а то и бесстрашным альпинистом, покоряющим несговорчивый горный пик. Мальчик любил бывать здесь, вдыхать сухой, отдающий временем и пылью воздух библиотеки, листать тихо шелестящие в руках страницы, вглядываться в редкие иллюстрации. И мечтать о бесчисленных мирах, скромно прячущихся среди книжных обложек.

Только здесь он мог ощутить недоступные в обычной жизни покой и умиротворение. Только среди придуманных вселенных всё было просто и понятно. Герой всегда оставался героем, а злодея непременно ожидало неминуемое наказание за скверные деяния.

Виктор словно одновременно проживал сотни жизней, хороших и плохих, но одинаково недоступных в реальности.

В этот раз его выбор пал на неприметную книгу в простой синей обложке, на которой золотым тиснением было выгравировано название: «Легенды забытых времён» и нарисован сказочный средневековый замок с высокими башнями, зубчатыми стенами и узкими, едва различимыми бойницами.

Отца дома не оказалось. Должно быть, задерживался на работе. Виктор сразу же забрался в отцовское кресло перед телевизором и в предвкушении очередных выдуманных приключений нетерпеливо открыл книгу. Вглядываясь в бегущие ровными строками отпечатанные на пожелтевшей бумаге буквы, он будто бы слышал беспокойное лошадиное ржание, лязг мечей, грохот лат и торжественную мелодию фанфар.

Лёгкая улыбка тронула обыкновенно мрачное и насупленное лицо мальчика. Заблудившись в хитросплетениях давно забытых мифов и легенд, он и не заметил, как пролетело время.

Ещё по тому, как неуверенно проскрежетал в замке ключ, по неразборчивому бормотанию и неловкой возне в коридоре, Виктор догадался, что отец пьян. Опять.

— Ты уроки сделал? — неприветливо спросил родитель, пошатываясь в дверном проеме.

— Я только недавно домой пришёл, — неудачно попытался оправдаться Виктор, в одно мгновение вскакивая с кресла.

Злая ухмылка расползлась по лицу отца.

— Что это у тебя? — пробубнил он, выхватывая из рук мальчика книгу. — Опять глупые сказочки?

Повертев добычу в руках, отец презрительно отшвырнул её куда-то в сторону. Потом замахнулся и наотмашь залепил сыну звонкую оплеуху. На глазах Виктора выступили слёзы — не сколько от боли, сколько от обиды и унижения.

— Ну, что ты нюни распустил? — процедил мужчина. — Я еще даже не начал тебя воспитывать!

— Ненавижу, — кулаки Виктора непроизвольно сжались.

— Что ты сказал? — едва слышные слова, против воли сорвавшиеся с губ мальчика, привели отца в ярость. Его взгляд заволокла пелена гнева. Он снова ударил. На этот раз в живот. Виктора согнуло пополам. Воздух со свистом вылетел из лёгких, а по телу прокатился спазм нестерпимой боли. Мальчик рухнул на пол и тихо застонал.

Похоже осознав, что натворил, отец решил сменить гнев на милость, и новых ударов не последовало.

— Иди уроки делай, — безразлично бросил мужчина, заторможенно плюхаясь в кресло и включая телевизор. — Проверю.

Радуясь тому, что удалось относительно легко отделаться, Виктор бросился к себе в комнату. С облегчением захлопнув дверь, он бессильно опустился на пол, поджав коленки и обхватив их руками. Из глаз полились беспомощные и злые слезы. Невидящим взглядом мальчик уставился куда-то в стену.

Тупая боль от удара в живот понемногу отступала, уступая место разрастающейся где-то в груди бездонной пропасти безразличия и отрешённости.

Виктор так и сидел на полу, подпирая спиной дверь, пока за окном окончательно не стемнело.

Если бы только мама осталась жива. Пусть бы он тогда погиб под колёсами, но мама осталась жива.

Мама.

Родная.

Милая.

И живая.

Вдруг, сквозь пелену жестокой реальности, полуразмытой опять подступающими слезами, Виктор расслышал в сгустившемся сумраке комнаты тихую, печальную, но настойчивую мелодию.

— Король умер! Да здравствует король! — едва слышно разнеслось по комнате.

Или это ему почудилось? Нет, мелодия не умолкала, наоборот, становясь все громче и отчётливее.

А в следующую секунду откуда-то из-за закрытых дверей шкафа, тёмной громадиной возвышавшегося у противоположной стены, грянуло многоголосое:

— Король умер! Да здравствует король!

Ничего не понимающий Виктор медленно поднялся на ноги и настороженно подошёл к источнику звука. Распахнув створки, он оторопел. Среди привычных рубашек, футболок и свитеров в тёмном чреве шкафа мальчик разглядел простую деревянную дверь, окрашенную в синий свет и чем-то неуловимо напоминающую дверь телефонной будки, в которой путешествовал герой одного странного сериала. Не веря своим глазам, Виктор отшатнулся назад и, неловко запнувшись, растянулся на полу.

С тихим, но почему-то казавшимся мелодичным, скрипом дверь медленно распахнулась. Комнату затопило нестерпимым, режущим глаза светом. Мальчик зажмурился.

Открыв глаза, секунду спустя, он увидел, как над ним склонилось странное существо.

Голова и торс пришельца, пусть и покрытые короткой кучерявой шерстью, были вполне человеческие, а вот ноги вызывали невольные ассоциации с козлом.

— Вставай давай, нас ждут великие дела, — весело заявил козлоногий, протянув Виктору руку и помогая подняться с пола.

— Да-да-да. Я сатир, — отрывисто кивнул гость, увидев изумление в глазах мальчика, разглядывающего бородатое лицо пришельца. И тут же весело запрыгал по комнате, наигрывая на неведомо откуда взявшейся свирели незатейливую, но веселую мелодию.

— Тише, — зашипел Виктор, пытаясь ухватить скачущего сатира. — Отец услышит.

Неожиданный гость на секунду замер, прислушиваясь, и, беззаботно махнув рукой, изрек:

— Не услышит. Спит твой родитель. Десятый сон видит.

Неспешно подойдя к растерянному Виктору, сатир схватил его руку и отчаянно ею затряс.

— Будем знакомы, — мягко улыбнулся он. — Меня Титир зовут. А ты Виктор. Новый король.

— Король? — не понял мальчик.

— Ага, король, — радостно закивал головой козлоногий. — Король Нетландии, Имаджинариума, Воображляндии. Называй, как тебе удобно. Для меня это Зашкафье. Выбирай название по душе — это не так уж и важно.

— Зашкафье?

— Ну да, Зашкафье, — отпустив руку мальчика, сатир снова запрыгал по комнате, нарезая круги вокруг остолбеневшего Виктора, не спускавшего с него изумлённого взгляда. — Видишь ли, в каждом шкафу вашего мира есть дверь в наш. Просто не каждому её дано увидеть, и уж, тем более, не каждый может в неё войти. Вот ты, например, можешь.

— Что, просто войти в эту дверь? — удивился мальчик.

— Нет, конечно, — с самым серьезным видом сатир протянул Виктору раскрытые ладони, на которых тот увидел две маленькие пилюли — синюю и красную. — Выбирай. Синяя — ты попадёшь в наш мир, красная — забудешь всё, что сейчас произошло и будешь жить, как прежде.

Видя замешательство Виктора, козлоногий заливисто рассмеялся.

— Да шучу я. Просто войдём в дверь, и, вуаля — мы в Зашкафье.

Потянув Виктора за рукав, сатир направился к шкафу.

— Пойдём, Мерлин уже совсем заждался, небось.

— Мерлин? — удивился Виктор, однако, покорно последовал за Титиром.

— Мерлин, — коротко кивнул козлоногий, ныряя в шкаф. Не веря в реальность происходящего, мальчик на секунду задержался перед синей дверью. Окинув комнату растерянным взглядом, зажмурился и шагнул.

— Можешь открывать глаза, — услышал он голос сатира прямо над ухом.

Виктор огляделся. Очутился он в просторном зале, напоминающем своим убранством тронный зал в каком-нибудь средневековом замке. Стены, украшенные гобеленами, сюжеты которых повествовали о сражениях закованных в латы рыцарей с огромными огнедышащими драконами. Высокие разноцветные витражи окон. Выложенный мозаикой пол. Все вокруг, даже притаившийся в дальнем конце зала обшитый бархатом и украшенный золотом трон, больше походило на декорацию исторического фильма, чем на реальность.

— Так просто? — недоуменно пробормотал Виктор.

— А ты чего ожидал? — безразлично пожал плечами сатир. — Искажения пространственно-временного континуума? Нет, это так не работает.

— Ты, кажется, что-то говорил о Мерлине, — вспомнил вдруг мальчик. — Тот самый Мерлин?

— Угу, — буркнул Титир, вприпрыжку направляясь к трону. Взгромоздившись на него, он заложил ногу за ногу, выставив на обозрение свои копыта. Потом ненадолго задумался, но, всё-таки, счёл за лучшее пояснить.

— Да, тот самый Мерлин. В дурацком колпаке со звёздами и такой же дурацкой мантии.

— А рыцари где? — уточнил Виктор.

— Рыцари? Эти бездельники? Разъехались кто куда. Один с очередным драконом бьётся, другой дев невинных из заточения в башне спасает, третий… В общем, совершают никому не нужные геройства.

В центре зала вдруг вспыхнуло пламя и заклубился дым, сквозь который проступили неясные очертания старца в островерхой широкополой шляпе и длинной, до пола, мантии. Ловко спрыгнув с трона, сатир, склонившись в издевательском поклоне, ехидно изрёк:

— А вот и его волшебничество пожаловало.

— Будет тебе, — обиженно прервал Мерлин, закашлялся и попытался разогнать взмахами рук клубы едкого серого дыма. Подслеповато щурясь, седобородый волшебник критически воззрился на остолбеневшего Виктора.

— Руны говорили, что новый король будет несколько… кхм… старше, — неуверенно пробормотал он.

— Ну, уж какой есть, — отозвался Титир, игриво покручивая в руке свой хвост с лохматой кисточкой на конце. — С твоими рунами всегда так. То тут ошибутся, то там. Помнишь ту путаницу с мечом Артура и сэром Галахадом?

— Что есть, то есть, — сокрушённо заметил волшебник, устало потирая виски. — Магия — штука непредсказуемая. Но пришествие нового короля руны предсказали точно.

Несколько обескураженный, Мерлин степенно подошёл к остолбеневшему, вытянувшемуся по стойке смирно мальчику и скептически осмотрел его со всех сторон. Даже зачем-то, неодобрительно цокая языком, заглянул ему в рот, словно Виктор был племенным жеребцом, выставленным на продажу. Драматически вздохнув, волшебник задумался, рассеянно взлохматив ладонью волосы ничего не понимающего мальчика, которому всё происходящее казалось каким-то абсурдным сном.

— Да отстань ты от парнишки, — прервал затянувшееся молчание Титир. — Не видишь, он никак не сообразит, объяснил бы лучше всё с толком да расстановкой.

— Верно, — легко согласился очнувшийся от раздумий волшебник и, величаво поправив седую бороду, обратился к мальчику. — Тебя же Виктор зовут? Не против, если я тебя буду Виком называть?

Тот лишь слабо кивнул.

— Король Вик! — торжественно провозгласил Титир, картинно воздев руки к небу, и улыбнулся. — А что? Звучит очень даже неплохо.

Бросив неодобрительный взгляд в сторону паясничающего сатира, Мерлин распахнул одну из стеклянных дверей, украшенную цветными витражами, и вышел на скрывающийся за ней балкон. Облокотившись на перила и вдохнув полной грудью, он поманил Виктора непринужденным взмахом руки.

Чуть помедлив, мальчик подошёл к мягко улыбающемуся волшебнику. Мерлин тут же ласково приобнял его за плечи и обвёл широким жестом открывшиеся взору мальчика просторы.

Внизу, прямо под балконом, раскинулся дивный сад, полный неведомых стройных деревьев, кустов и цветов. Их окраска поражала воображение своей кристалльной чистотой и яркостью. За крепостной стеной, опоясывающей замок, виднелись изумрудно-зелёные поля. Посреди бескрайней зелени к притаившемуся в отдалении тёмной полосой лесу змеилась мощёная камнем серая лента дороги, берущая своё начало у огромных резных замковых ворот.

Но больше всего поразило воображение мальчика огромное, куда как выше любого виденного им до этого, дерево с кустистой, раскидистой кроной, произрастающее в самом центре сада. Именно к нему вело множество тропинок, весело извивающихся среди садовой растительности.

— Вот такой он, Камелот, — торжественно заявил Мерлин. — И он будет твоим.

— Зашкафье, — прямо в ухо магу рявкнул неслышно подкравшийся сзади Титир.

Лицо волшебника сморщилось, как сушеное яблоко. Он суетливо прочистил ухо крючковатым пальцем.

— Оставим этот спор, — примирительно заявил он, небрежно отмахиваясь от нетерпеливо подпрыгивающего на месте сатира.

— А почему здесь так пусто? — спросил волшебника Виктор.

— Нет смысла держать толпы народа в замке, когда в нём нет короля, — отозвался разом помрачневший Мерлин.

— Да признай ты уже, наконец, правду, старый, напыщенный упрямец, — прервал его Титир, скептически хлопнув себя по лбу раскрытой ладонью. — Камелот, то есть, Зашкафье, умирает.

Пряча глаза, Мерлин обречённо вздохнул.

— Мой друг прав, — согласился он. — Приглядись, юный Вик, и ты увидишь.

Мальчик обвёл изумлённым взглядом приунывших собеседников и решил последовать совету старого колдуна.

То тут, то там, в ослепительной зелени раскинувшегося внизу сада, притаились омертвевшие красноватые подпалины. В замковой стене кое-где не хватало камней в кладке. На железных витых перилах балкона были следы рыжей ржавчины, а кое-где начинал крошиться и мраморный пол, исчерченный паутиной разбегающихся во все стороны трещин. Даже в раскидистой кроне исполинского дерева, возвышающегося в центре сада, Виктор разглядел иссохшие, покорёженные ветви.

— Ну, теперь-то с нами ты, — вдруг неуместно весело заявил Титир и заиграл на свирели залихватскую мелодию, чем-то напомнившую поражённому мальчику бравурный марш.

— Прекрати немедленно, — раздражённо оборвал разошедшегося сатира Мерлин и принялся раздосадованно мерять шагами тесное пространство балкона, мечась из угла в угол, будто пленённый в клетке зверь.

— Когда-то давно, — нервно заговорил он, — я и Артур спасли Камелот от разрушения, перенеся замок и близлежащие окрестности из твоего, Вик, мира в иное пространство — назовём его междумирьем. Но вернуться назад уже не смогли. Камелот стал своеобразной дверью в реальный мир, откуда мы, спасаясь от страшной опасности, бежали.

Мерлин вдруг остановился, как вкопанный, уставившись в пространство пред собой пустым отсутствующим взглядом.

— В междумирье мы столкнулись с заточённым здесь когда-то ужасным демоном, мечтающим лишь об одном — вырваться из стен своего узилища в реальный мир, чтобы сеять хаос и разрушение. Камелот, ставший проводником, как нельзя удачнее подходил его целям. Разрушив его, он смог бы наконец обрести свободу. Тогда Артур с помощью своего меча и моей магии смог остановить демона, но… поплатился за это жизнью.

Отрывисто смахнув выступившие на глазах слёзы, Мерлин перевел взгляд на внимательно слушающего мальчика.

— Тогда я не смог спасти его тело, но освободил от небесного плена дух Артура, который с тех пор странствует по времени и пространству. Он ищет тех, кого удастся наделить своей силой. В этот раз его выбор пал на тебя, юный Вик.

Поражённый услышанным, мальчик недоверчиво ощупал себя со всех сторон и непонимающе переспросил волшебника:

— Выходит, я Артур?

— Не совсем так, — уклончиво заметил тот. — В тебе его сила.

— А зачем я вам тогда нужен? — всё еще не понимая, удивился Виктор.

— Рунами было предсказано, что Камелот будет стоять нерушимым, пока жива сила Артура, пока тот, кто владеет ею, восседает на троне. До тех пор демон не сможет вырваться из своей темницы.

— Но ведь Артур уничтожил его! — почти выкрикнул мальчик.

— Я не говорил, что Артур его уничтожил, — смущённо поправляя островерхий колпак, уточнил волшебник. — Артур смог только остановить демона, отбросить прочь от границ Камелота, своей кровью укрепив стены его темницы. Вик, магия — это сложно. Она тоже имеет свои законы. Тогда я, с помощью могучих чар, плотно связал Камелот с судьбой Артура и темницей исчадия тьмы. Я не мог позволить злу прорваться в реальность.

— Я всё равно не понимаю, — упрямо произнес Виктор. — Объясни.

Волшебник опустился перед Виктором, взял его за плечи и, доверительно заглядывая ему в глаза, растерянно проронил:

— Камелот — это и есть темница демона. Пока на троне сидит владеющий силой Артура, цела и клетка.

— Ну, вот он я, — чувствуя подвох, недоверчиво буркнул мальчик, отстраняясь от волшебника. — Готов взойти на трон.

— Мы слишком долго тебя искали, — печально произнес молчавший до этого Титир. — Прошло так много времени, Вик, прутья клетки стали тоньше, а демон — сильнее.

— Но почему именно я? — с трудом сдерживая слёзы, спросил Виктор. — Я всего лишь десятилетний мальчик.

Волшебник и сатир растерянно переглянулись.

— Я не знаю, — сокрушённо признался Мерлин. — Так решил Артур.

— А если я откажусь?

— Боюсь, это ничего не изменит, — с дрожью в голосе отозвался Мерлин. — Демон вырвется, и первым, кого он убьёт, будешь ты. Ведь только ты в силах его остановить.

— Сражаясь с ним, у тебя хотя бы будет шанс, — попытался утешить уже почти плачущего мальчика сатир, сочувственно похлопав его по плечу.

Вытерев катящиеся по щекам слёзы и шмыгнув носом, Виктор молчаливо окинул потерянным взглядом балкон. Потом, собравшись с духом, решительно кивнул.

«У тебя хотя бы будет шанс», — прогремели в голове мальчика слова сатира.

— Ты готов? — недоверчиво спросил Мерлин.

— Да, — коротко бросил Виктор.

Других слов в тот момент у него почему-то не нашлось.

— Тогда поторопимся, — с нескрываемым облегчением выдохнул волшебник и взмахнул рукой.

В ту же секунду вниз от перил балкона заструилось призрачное свечение, складывающееся в вычурную лесницу, ведущую прямо к переплетениям корней гигантского дерева.

— Я лучше здесь подожду, — объявил вдруг Титир, медленно пятясь назад.

В полном молчании, следуя за что-то бормочущим себе под нос волшебником, Виктор спустился вниз, зачем-то считая прозрачные, слабо мерцающие в воздухе ступени. На сто одиннадцатой он сбился со счета.

— Пришли, — тяжело дыша, заявил Мерлин, с облегчением присаживаясь на толстенный корень, торчащий из земли. — Это, как мы его называем, Великое Древо Жизни.

Не глядя на мальчика, волшебник кивнул головой в сторону возносящегося высоко в небо необъятного шершавого ствола, покрытого бледно-голубым мхом.

— Здесь, среди корней, темница демона, — пояснил Мерлин, неловко поправляя дрожащими руками и без того безупречно сидящий колпак. — Видишь, там пещера?

Приглядевшись, Виктор различил среди извивов и переплетений торчащих из земли корней, покрытых вьюном и мхом, мерцающий беспощадной темнотой провал, ведущий куда-то под землю.

— Ты должен туда войти и сразиться с демоном, — устало пояснил старый волшебник.

— Чем? У меня даже оружия никакого нет.

Вздохнув Мерлин, недоуменно развел руками.

— Прости.

Чуть ли не с ненавистью Виктор посмотрел на растерявшегося волшебника. Тот предпочёл отвести взгляд в сторону.

«У тебя хотя бы будет шанс».

Собравшись с духом, мальчик отважно сделал первый, пока ещё робкий шаг в сторону темнеющей пещеры.

Ещё шаг.

Ещё…

Непроглядный мрак разом навалился со всех сторон удушающей, сводящей с ума пустотой, в которой то и дело слышались какие-то стоны и угрожающие порыкивания. Не видя ничего перед собой и выставив вперед руки, Виктор шёл в полной темноте, спотыкаясь о цепляющиеся за ноги, предательски торчащие из земли корни. Он совсем потерял счёт времени. Мальчику стало казаться, что он всегда вот так, вслепую, брёл, окружённый давящей стеной непроницаемого мрака. Не было ни дома с вечно пьяным отцом, ни умирающего Камелота, ни Мерлина, ни Титира. Ни-че-го. Ничего, кроме растворяющей сознание и выедающей глаза тьмы, будто злобно насмехающейся над глупцом, самонадеянно посмевшим вступить в её владения.

Виктор хотел было уже повернуть назад, броситься к выходу. Забыть о Камелоте. Вернуться домой. И пусть вырвавшийся демон убьёт его первым. Но так он хотя бы сможет ещё немного пожить, не слыша этих беззвучных издёвок и насмешек вездесущего мрака.

Мальчик остановился и медленно повернулся, в надежде увидеть яркую точку спасительного выхода из земного чрева. Но взгляд его наткнулся на всё такую же непроглядную и безжалостную темноту. Вмиг растеряв немногие остатки храбрости и самообладания, Виктор в панике заметался из стороны в сторону, остервенело выпучив глаза в бесплодных попытках увидеть хоть малейший проблеск света.

Бросаясь то вправо, то влево, он не сразу сообразил, что давно должен был наткнуться на стены пещеры. Но каждый раз его руки ловили лишь звенящую пустоту. В конце концов парнишка споткнулся и кубарем покатился по больно бьющему в бока полу.

Тьма словно не желала его отпускать.

Он так и будет безвольно лежать на холодной, пахнущей тленом и затхлостью земле. Валяться, пока злобно смеющийся мрак не переварит сначала его плоть, а потом и кости, которые распадутся невесомым прахом под безжалостным дыханием злобно смеющейся темноты. И не останется от него, мальчика Виктора, никакого упоминания. Ничего. Лишь безразличная пустота.

Бессильно распластавшись на земле, мальчик совсем было уже смирился со своей незавидной участью, как вдруг его рука нащупала под слоем липкой влажной земли что-то, опалившее ладонь нестерпимым холодом. Что-то металлическое.

Лихорадочно разбрасывая в сторону комья земли, Виктор вдруг разглядел мягко и успокаивающе светящуюся в темноте полоску до блеска отполированного металла.

Это был меч. С простой гардой, оплетённой кожей рукояткой и длинным, обоюдоострым лезвием, украшенным вдоль кровостока затейливым переплетением странного орнамента. Исходящий от оружия свет словно бы успокаивал, вселяя уверенность и отгоняя прочь все сомнения и страхи.

Взяв меч в руку, Виктор, повинуясь незнамо откуда возникшему желанию, взмахнул им, разрубив мерцающим лезвием испуганно отпрянувшую тьму. Словно зачарованный, он наблюдал, как медленно тает в воздухе оставленный мечом сияющий след.

— Не бойся, юный Вик, — услышал мальчик тихий ободряющий шёпот в своей голове. — Я помогу.

— Артур? — догадался Виктор, но ответила ему лишь тишина.

Приободрённый, мальчик принялся вглядываться в клубящуюся вокруг тьму.

Бледный красноватый отблеск где-то впереди привлёк его внимание. Со всех ног Виктор бросился в ту сторону.

Маленькая алая звёздочка с каждым шагом становилась все ярче и больше, разрастаясь во мраке и обжигая привыкшие к темноте, слезящиеся глаза. Не переставая бежать, Виктор зажмурился. Настойчивое красноватое сияние пробивалось даже сквозь прикрытые веки, обволакивая сознание мальчика.

Стремительный бег прервал раздражённый всхрап, донёсшийся до ушей Виктора. Мальчик остановился и медленно, нехотя открыл глаза.

На поляне, покрытой нежно-зелёной травой, прямо напротив замершего в ужасе мальчика, стояло чудовище, яростно роя копытами дёрн и угрожающе наклонив голову с ослепительно белыми рогами.

Чудовище из его кошмаров.

Красный бизон.

Куда как больше и ужаснее, чем во снах.

Налитые кровью глаза настойчиво изучали остолбеневшего Виктора, сжимающего в руке нестерпимо сверкающий меч. С отточенного лезвия, словно жидкость, стекало багровое пламя, капли которого оставляли на земле выжженные дымящиеся круги.

Зверь качнул головой, словно приглашая к поединку. Будто бы заправский мечник, Виктор взял оружие на изготовку, занеся его над плечом. Из ноздрей бизона с громким шипением вырвались струи гудящего огня.

Оглушающе взревев, чудовище стремительно ринулось на лишь чудом успевшего отскочить в сторону мальчика.

Сверкающий меч ожил. Точно наделённое сознанием и волей, оружие, выворачивая Виктору кисть, полоснуло концом лезвия по туше проносящегося мимо зверя, оставив на его шкуре длинный кровоточащий порез.

Даже не заметив раны, бизон грузно развернулся, взрыл копытами землю, и вновь ринулся в атаку, выдыхая из раздувшихся ноздрей пламя.

В это раз Виктору не повезло. Он недостаточно быстро увернулся, и острый рог распорол ему предплечье, а жёсткая шкура чудовища ободрала бок. Странно, но наблюдая за тем, как кровь сочится из разорванной плоти, мальчик совсем не чувствовал боли.

Красный бизон торжествующе заревел.

Упрямо стиснув зубы, мальчик сам кинулся на чудовище, высоко занеся над головой пылающий меч. Не ожидающий этого бизон, казалось, на секунду растерялся, но в следующее мгновение уже нёсся вперёд, пригнув массивную голову к земле и угрожающе выставив вперед острые рога.

Виктор закричал.

Время стремительно сжалось, замедлив свой неумолимый бег.

Перед тем, как рога чудовища должны были со страшным хрустом войти в грудь мальчику, разрывая и сминая сочащуюся кровью плоть, Виктор, каким-то чудом избежав страшного удара промелькнувших совсем рядом копыт, поднырнул под брюхо зверя.

«Бей!» — услышал мальчик беззвучный приказ и выкинул вперед и вверх руку, крепко сжимающую рукоять меча.

С тошнотворным звуком лезвие, разбрызгивая по сторонам тут же вскипающую в воздухе кровь, вошло прямо в сердце красного бизона.

Тот даже не понял, что уже мёртв.

Истекая дымящейся кровью, зверь, постепенно замедляясь, сделал еще пару неуверенных шагов и, зашатавшись, рухнул на землю хрипящей в предсмертных конвульсиях тушей.

Распластавшийся на изрытой копытами бизона земле мальчик счастливо рассмеялся…

Эпилог

Мерцающий в темноте телевизор заливал комнату мертвенным призрачным светом.

В кресле перед ним, безвольно откинув голову назад, полулежал отец Виктора. Жизнь по каплям покидала его тело. Из груди мужчины, там, где раньше ровно билось сердце, торчала рукоять кухонного ножа, лезвие которого глубоко увязло в плоти мертвеца. Рядом, на полу, прямо у ног мужчины, лежал и торжествующе смеялся Виктор, уставившись невидящим взглядом в потолок.

Смеялся от того, что был счастлив.

Он победил демона.

Победил красного бизона.

И отныне он король Вик.