Конец старого замка или очень Странная Сказка 02

Глава 2

Обед прошел в молчании, которое время от времени разрывалось ничего не значащими репликами вроде: «Тыквы нынче великолепны! Рагу из них, вероятно, будет особенно нежным» или «Вы видели, как низко идут облака? Наверняка это к дождю!». Граф, так и не сменивший заляпанного чернилами халата, согласно кивал, однако по сути ничего не слышал - взгляд его сохранял отстраненность пребывающего за гранью.
- Вам стоит поговорить с экономкой. Сдается мне, эта прохиндейка не чиста на руку: я уж в который раз не досчитываюсь серебряных ложек, - сказала мужу графиня.

Он рассеянно обозрел скромное общество, собравшееся за столом. Кроме хозяев замка, здесь присутствовали брат графини и сестра графа.
- Разве такой мелочи не может сделать кто-то из вас? - Удивился граф, проходясь взглядом по родственникам.
- Помилуйте, братец, у меня абсолютно нет времени! - Воскликнула сестра, поспешно вставая из-за стола.
- И у меня тоже нет, - поддакнул шурин, выбираясь вслед за нею.
- Видите, чего вы добились? - Поджала губы графиня. - Это ведь ваш замок! Следовательно, и разговоры за вами!
- Непременно, моя дорогая. Завтра обязательно побеседую с прислугой.
Сказав так, граф отпил глоток кофе и скрылся за газетой трехлетней давности.
- Снова завтра…. Решительно, этому «завтра» нет конца!

Граф на мгновение показался из-за газеты:
- Оно почему-то всегда превращается в «сегодня». Его никак не нагнать.

Супруга стиснула руки и горделиво выплыла из столовой, вскинув подбородок еще выше, чем обычно - он резко вознесся над кружевом ворота, увлекая за собою длинную белую шею, вытянув ее струной.
Часы возле камина как раз отбивали очередной час, рокоча гулким сердитым басом. Граф перевернул газетную страницу.
***

Выйдя в сад, графиня остановилась перед статуей из белого мрамора, стоявшей напротив парадного входа и изображавшей мальчика в костюме пажа. Никто не ведал, когда он появился здесь, и зачем вообще нужен, однако обитатели замка мраморного мальчика побаивались. Им чудилось, будто он постоянно наблюдает за их жизнью, и оттого на лице статуи все время меняются выражения, хотя по большей части они носили отпечаток тоски и обреченности. Вот и сейчас мальчик-паж взирал со своего постамента, смешав во взоре грусть и неодобрение. Графине показалось, будто этот взгляд направлен прямо на нее… Хозяйка замка повела плечами, сбрасывая неприятное ощущение, и поторопилась скрыться за стеной - ей не хотелось, чтобы мальчик смотрел и осуждал, и еще меньше хотелось думать, что у него есть причины для осуждения.

Пытаясь изгнать из головы мысли, графиня забрела в самый старый закуток сада. Сюда редко заходили, потому что, собственно, делать тут было нечего. За самшитовой изгородью притаилось пепелище, родом из «много лет назад». Полупрозрачный худощавый мужчина средних лет, в фартуке, с волосами, взятыми в хвост (одни пряди в нем проступали почему-то четче, чем другие), колдовал над горелой землей, стараясь сотворить из золы нечто стоящее. Когда-то он занимал должность садовника и, видимо, даже после смерти не мог расстаться с любимым делом. Садовник стоял на коленях и лепил из пепла и золы цветы, по лепесткам которых пробегали оранжево-красные искорки - воспоминание о давнем сильном пожаре. Но стоило ему окончить труд и немного отойти, дабы полюбоваться своим творением, как прекрасные создания рассыпались и ложились на землю печальными горстками сажи. Но призрак с маниакальным упорством снова и снова брался за дело, стремясь во что бы то ни стало вернуть жизнь и красоту в опустевший уголок сада.

Следя за тщетными усилиями садовника, графиня испытывала сложные эмоции: и тоску, и горечь, и почему-то - стыд…Внезапно призрак повернулся спиной: там, на месте сердца, зияла обугленная черная дыра, в которой колыхалась пышная лиловая хризантема. Она вспыхивала и пульсировала обгоревшими по краям лепестками, будто отбивала ритм…
- Почему у него хризантема вместо сердца? - Удивленно прошептала графиня, поднося руку к губам.
- Ну а что же еще? - Мимо прошествовала прабабушка Люсинда, совершавшая обычную послеобеденную прогулку.

В руках, облагороженных кружевными, серыми от въевшейся пыли перчатками, она элегантно держала костяной зонтик с паутиной, натянутой на спицах вместо ткани.
- Садовник Дэмиан обожал эти цветы, - пояснила Люсинда, замедлив шаг возле хозяйки замка. - И мечтал однажды вырастить новый, прежде небывалый сорт.
- У него не вышло? - Спросила графиня.
- Отчего же? Вышло! У каждого обязательно что-то выходит, если как следует постараться, - прабабушка кинула ироничный взгляд на собеседницу. - Однако вот незадача: как только бедняга вырастил свои хризантемы, во флигеле, где он жил, вспыхнул пожар. Уничтожив жилище, огонь перекинулся на цветы. Дэмиан бросился их спасать, но что человек может против стихии? Ему удалось сорвать только одну хризантему, да и та обгорела… Несчастного тотчас хватил удар. Здесь садовника и нашли: в золе, с остановившимся сердцем и цветком в руке…
- Как печально, - прошептала расстроенная графиня.
- Не так печально как то, что мать отбирает у сына его годы, прикрываясь сонным заклятьем.
- О чем вы?! - Вознегодовала графиня, но прабабушка Люсинда уже ускользнула вперед, обменялась поклоном с садовником Дэмианом, изрекла свое извечное: «Погода сегодня хороша, не правда ли?», и продолжила прогулку.
***

Граф чувствовал себя особенно неуютно с приходом ночи. Каждый раз ему, взрослому мужчине, хотелось стать мышью и забиться в угол, забраться под плиты пола или хотя бы спрятаться в большой стенной шкаф, чтобы не видеть наступающую тьму. Но он не мог этого сделать, потому что вся мебель в кабинете куда-то исчезала с двенадцатым ударом часов. Оставалось одно кресло. Граф садился туда, и его совсем нельзя было разглядеть из-за очень высокой кожаной спинки. Стены сразу расходились, грани размывались, превращая пространство в бесконечность. Оставались лишь кресло и граф в нем посреди бескрайней глубокой и вязкой, как переваренное черничное варенье, темной сини. Окно, подпирающее потолок, распахивалось, створки отталкивали грязновато-белые занавески и являли глазам все великолепие ночи, в которой всегда царило полнолуние. Графу мерещилось, что ночь грозно надвигается, нависает над ним, и будто есть в ней кто-то живой, и этот кто-то вот-вот бросит в него луну, как теннисный мячик…

А иногда графу представлялось иное: вдруг оживала сама луна, огромная круглая и желтая, словно головка лучшего сливочного сыра, она разливалась океаном, струила волны света, которые плескались уже у самых ног, и звездные блики перекатывались по ним. Лунный океан подбирался все ближе, затапливая тьму, и граф то плыл по нему в своем кресле, словно осколок мачты, то застывал, точно пустынный необитаемый остров. Граф боялся, что однажды он просто захлебнется луной, и почти ощущал, как ее свет бежит внутри, вытесняя живую кровь, как лежит в желудке снежным комом, как залепляет нос, глаза и уши…

А потом вдруг к графу приходила мысль, что, может, утонуть в луне - это не самое страшное: по крайней мере он станет частью чего-то… Быть может, даже нужной частью…
- О, небеса, почему на мне заклятье одиночества? - Шептал граф и погружался в сонное забытье уже перед самым рассветом.
***

Впрочем, граф оказался не так уж неправ: в ночи действительно кое-кто жил.

…Он тоже появлялся с двенадцатым ударом часов и облетал замок, заглядывая в окна: здешние обитатели его интересовали. Или, скорее, забавляли? Для него не было особой разницы, и преград тоже не было. Он повисал в воздухе, поправлял высокий черный цилиндр, под которым плотно сидела белая маска с прорезями для глаз и рта, хотя внутри вместо и того, и другого клубилась пустая чернота. Но куда деваться тому, у кого нет лица? Если у этого крайне загадочного персонажа менялось настроение, то он заменял одну маску на другую - на его черной фрачной груди они висели рядком, как прищепки на бельевой веревке. А еще на груди имелся карман, в котором пряталась колода карт Таро. Время от времени он и извлекал ее и тасовал руками в белых перчатках, вытаскивая то одну, то другую карту - они подсказывали ему, как поступить, или просто развлекали. Куда бы ни направлялся странный гость, за ним следом тянулась мантия, вся в лепестках осенних хризантем, сшитых звездными нитями. Это был ни кто иной, как Властелин Ночи или же сама Ночь, выбравшая для себя по странному стечению обстоятельств именно такое таинственное обличье.

Сейчас Властелин Ночи неслышно раздвинул наглухо задернутые портьеры в одной из верхних комнат и посмотрел на спящего малыша.
- Звёздочки, я хочу звёздочки, мне без них страшно, - лепетал во сне маленький виконт, и Властелин Ночи кивнул.

Вытащил карты, выдернул наугад одну - попалась со звездой. Он рассмеялся ветром, пробежавшим по верхушкам садовых яблонь и, вытянув руку, вырвал из неба лоскут. В образовавшуюся прореху вывалилась синь, сильно заметная на черном фоне, но обычный человеческий глаз не различил бы ее, разве только уловил несколько неестественный переход цвета.

Властелин Ночи прилепил лоскут на стенку возле кроватки виконта. Звезды засияли, наполнив комнату неярким прохладным светом, будто зажегся ночник. Мрак, оживленный свечением, уже не казался таким густым и чернильным, точно чрево каракатицы. Маленький виконт улыбнулся во сне, погладил попавшуюся под руку звездочку, а потом подсунул ладошку под розовую щечку.

Властелин Ночи покинул комнату и наткнулся на фигуру из дыма с развивающимися волосами пепельного цвета и алой розой в них. Ни определенных черт, ни силуэта как такового в ней не просматривалось, фигура очень отдаленно напоминала женскую. Внутри дымного создания то вспыхивали, то затухали крохотные огоньки, похожие на то, как если бы светлячки, общаясь в зарослях туманных ракит, включали и выключали свои лампадки.
- Не ожидала от тебя добрых дел, - промурлыкала фигура.
- Здравствуй, Магия. Разве я такой уж злодей? - Спросил Властелин Ночи.
Они оба поднялись еще выше, туда, где под самой крышей ютился замковый чердак, и откуда доносилось хриплое покашливание. Покашливала, как выяснилось, Волшебная Книга, забытая на пюпитре кем-то из владельцев замка. По углам каморки и под потолком болтались, точно вывешенные на просушку, пряди паутины.
- По-прежнему кашляешь? - заботливо осведомилась Магия, погладив старинный, тисненый золотом переплет.
- Что мне остается? - Хрипло откликнулась Книга. - Всё проклятая книжная пыль! Будь другом, отряхни хоть обложку.
- Её очень давно не читали, - пояснила Магия, обернувшись к Властелину Ночи. Тот устроился прямо за подоконником, перекинув через локоть хризантемовую мантию, и деловито раскладывал пасьянс.

Дымная фигура осторожно перетрясла Волшебную Книгу, освободив от вороха пыли. Книге сразу полегчало, и она горячо поблагодарила Магию:
- Тебе подсказать рецепт чародейства? Какое надо: для любви, или, может, для отворота? А то, может, хворь изгнать?
- Нет-нет, - засмеялась Магия, - Сегодня у меня выходной. Но благодарю за предложение!

Смех у нее тоже был дымный - глухой и неясный, ни женский, ни мужской, с вкраплениями ночных звуков: в нем слышались и уханье филина, и лягушачья песня с ближайшего пруда, и лунное волчье подвывание, и шорох палой осенней листвы в корнях столетних дубов.
- Предлагаю составить компанию мраморному пажу. Думается мне, паренек заскучал на постаменте, - прервал вдруг свое занятие Властелин Ночи и резким жестом сгреб карты. Магия хихикнула: видно, даже у него пасьянс сходится не всегда.

Мальчик и впрямь сидел, сгорбившись на мраморной тумбе, одна нога его тоскливо болталась во мраке, словно ложка в чашке с черным кофе.
- Мое почтение, - приподнял цилиндр Властелин Ночи.
- Приветствую, - буркнул мраморный паж, не поворачивая головы.
- Ну и манеры, - фыркнула Магия, водружая Волшебную Книгу на постамент.
- Какие есть. Как прикажете себя чувствовать домашнему духу-хранителю?
- Как существу, занятому полезным делом? - Предположил Властелин Ночи, качнув маской.
- Полезным? - Возмутился паж и вскинул голову. Он был очень сердит. - Очнись! Неужто ты не видишь, что жители замка абсолютно безнадёжны?! Благодаря их стараниям, а точнее, отсутствию таковых, скоро хранить будет нечего! Замок просто-напросто развалится и погребет под руинами всех своих бестолковых обитателей!

Освещенный луной старый замок действительно выглядел столь же плачевно, сколь и сказочно, больше походя на обитель призраков, нежели людей из плоти и крови. Глубокие черные трещины, подсвеченные серебром, по-паучьи ползли по стенам, исчезая в основании фундамента.
- За целый день словом перемолвиться не с кем, - жаловался мраморный хранитель. - Разве только прабабушка Люсинда иногда справится о моем самочувствии, да и та уходит, вдруг вспомнив, что ее ждут на бал!
- В самом деле ждут? - Живо поинтересовалась Магия.
- Естественно, нет! Она и сама об этом знает. Однако, как мне кажется, мысль о большом торжестве, которое пусть даже никогда не случится, доставляет старой Люсинде удовольствие.
- Пусть так, - задумчиво согласился Властелин Ночи, повисший головою вниз, словно висельник на одной из старших карт Таро. - Это привилегия привидений, но не живых!
- Если бы, - горько шурша страницами, откликнулась Волшебная Книга. - Жильцы замка существуют каждый в своем мирке. Право, на их фоне прабабушка Люсинда выглядит на редкость здравомыслящей особой.

Книга захлопала страницами, точно собиралась взлететь, и обратилась к Магии с мольбой в голосе:
- Когда уже ты снимешь с них чары, чтобы они, наконец, стали нормальными людьми и хозяевами в своем доме?
Дымная фигура передернулась от неожиданности:
- Но я совершенно ни при чем! - Воскликнула она. - Готова поклясться Водой Истины, которой наш друг, - Магия качнулась в сторону Властелина Ночи, - поливает Лунный цветок!
- А как же колдовской сон виконта, заклятье одиночества графа и заклятье забвения графини?
- Да нет никаких заклятий. Обитатели замка вовсе не заколдованы, просто им удобно списывать свои огрехи на происки сторонних сил. Впрочем, это не только их беда: живые частенько используют чужие плечи в качестве склада для собственных забот.
- И верно! - Припомнила Книга. - Графиня, когда последний раз заглядывала в меня, искала рецепт сонной мази…
- Ну вот! - Торжествующе воскликнула дымка, мигая огоньками.
- И как быть? - Осторожно поинтересовался мальчик-паж.

Магия пожала смутными плечами:
- Понятия не имею: я ничего не смыслю в делах немагических и потому не могу в них вмешиваться, ибо каждый должен заниматься тем, что ему положено.
- Наблюдай, - зевнув, посоветовал Властелин Ночи. - Или попробуй повлиять. Ты же, в конце концов, дух-хранитель, а ничего не хранишь…

Прореха от вырванного небесного лоскута стала менее заметна, и эта смена краски возвестила о приближении рассвета. Ночные собеседники отложили разговоры до более урочного часа и распрощались друг с другом.

Замок между тем просыпался, сбрасывал остатки снов и скрипел от натуги: ему все труднее становилось поддерживать целость стен.