14. Фаворит. Часть первая: "Фаворит королевы". 14

С новым слугой у Ильясы сложились странные отношения: она его как бы не замечала, смотрела мимо при встречах, разговаривала, не глядя в глаза, но в то же время красавец-уданец не выходил из головы. Она постоянно спрашивала у эконома, как он работает, не жалуется ли, не прелюбодействует ли (секс между рабами был строжайше запрещён). Иногда девушка брала уданца в поездки, если королева посылала её за город, но эти прогулки нисколько их не соединяли – в пути они почти не разговаривали.

Ильяса сама не понимала, зачем таскает Лайэма за собой, пока однажды не осознала, что просто не хочет оставлять дома без личного надзора. Красавец-раб пользовался успехом у служанок. Хотя эконом строго следил за порядком и поведением прислуги, но при большом желании любой мог ускользнуть из-под бдительного ока надсмотрщика и согрешить в укромном уголке.

И всё же, Ильяса не уследила за шустрым рабом. И удар ждал её с той стороны, с которой она меньше всего ожидала.

Последнее время Ильяса заметила, что Льясу что-то тревожит. То ли девочке нездоровилось, то ли она загрустила. Но на все расспросы рабыня отвечала, что с ней всё в порядке и она всем довольна. Когда её однажды стошнило прямо за обедом, Ильяса приказала врачевателю осмотреть любимицу.

После тщательного и всестороннего осмотра тот, улыбаясь во весь рот, сообщил, что наложница беременна.

- Я, конечно, могу и ошибаться, так как не настоящий лекарь, - добавил он, - но уверен, что ваша любимица понесла от вас, господин!

Новость привела Ильясу в замешательство. Как, когда и с кем согрешила маленькая изменщица? И, главное, почему?! Неужели, она недостаточно её любила, не потакала всем капризам и желаниям, мало дарила подарков? Маленькая мерзкая шлюха!

Ильясу охватила ярость. И не столько из-за измены рабыни, а из-за боязни, что таким образом может невольно открыться правда о ней, которую она так тщательно скрывала. Ведь тот, кто обрюхатил Льясу, не мог не заметить, что девочка оставалась девственницей, считаясь любимой наложницей господина.

Алмостка не поленилась сходить на конюшню и взять пучок свисса, а затем позвала Льясу. Девочка вошла в комнату робко и не поднимая глаз. Всегда весёлое и озорное личико на этот раз было бледным и испуганным.

- Ну, и кто тот негодяй, сделавший тебе брюхо? – сдерживая ярость, спросила Ильяса.

Льяса опустила голову, не отвечая.

- Говори… - теряя терпение произнесла девушка. – Я всё равно выбью из тебя правду!

На глазах рабыни появились слёзы, но она не проронила ни звука.

Ильяса взяла ветку свисса и приступила к любимице. Схватив её за волосы, запрокинула голову и посмотрела в глаза.

- Ты предала меня… Предала нашу любовь, моё доверие, свою честь… Кто он?!!

Льяса задрожала и заплакала, но не сказала ни слова.

- Ты понимаешь, что натворила?.. Для всех я мужчина, а своим поступком ты показала какому-то болтливому паршивцу, что я непонятно кто, слабак, евнух, не сумевший даже сделать наложницу женщиной! Что обо мне будут думать собственные рабы? Да они будут смеяться мне в спину!

- Нет… - пискнула Льяса.

- Что «нет»?! – крикнула Ильяса и дала девочке пощёчину. – Что «нет»?

- Он… не будет… болтать… - всхлипывая, ответила рабыня. – Он… он ничего не знает…

- Как он может не знать?! Его семя в тебя ветром надуло? Как ты объяснила полюбовнику свою девственность?!

Льяса зарыдала в голос и упала на колени.

- Простите… Простите, госпожа!.. Я… Я никогда больше не буду… Никогда… Никогда…

- Скажи мне его имя! Имя, шлюха! – И Ильяса стегнула рабыню свиссом. Та взвизгнула, но упрямо ответила:

- Нет! Нет… Вы убьёте его…

- Конечно, убью! Но сначала оскоплю негодяя по самый корень!

- Нет… Я не скажу!

- Скажешь! – Ильяса снова стегнула девочку и та болезненно вскрикнула. – Ты мне всё скажешь! Я буду хлестать тебя, пока ты не назовёшь его имя или не подохнешь от боли!

И она тут же привела угрозу в исполнение. Льяса кричала и извивалась, ветви свисса оставляли на светлой коже отвратительные багровые полосы, жгущие огнём, рабыня рыдала и умоляла, но не признавалась, кто виновник её греха.

Внезапно руку Ильясы перехватила чья-то сильная рука и вырвала свисс. В ярости обернувшись, девушка увидела Лайэма. Глаза уданца горели ледяным огнём.

- Что?! – Ильяса даже задохнулась от возмущения. – Как ты посмел войти без разрешения? Что ты делаешь в доме? А ну, пошёл вон!

- Не мучайте Льясу… - спокойно произнёс мужчина. – Это моя вина.

- Ты?! – изумилась алмостка. – Как ты… Разве ты не знаешь, что прелюбодеяния в этом доме запрещены?

- Знаю. Вы… как та собака на сене – сам не съем и другим не дам. – На губах раба появилась насмешливая улыбка.

- Тебе смешно? – Ильясу охватили гнев и обида. – Веселишься, ублюдок?!

В ней вспыхнула такая ненависть, как в своё время к барону Ротроксу. Ей захотелось всадить в это лицо нож по самую рукоятку, как она всадила в ненавистного супруга. Рука невольно потянулась к поясу, но, к счастью, девушка была в домашнем костюме, и при ней не было пояса с ножнами – а то лежать бы Лайэму бездыханным. Тогда она выхватила у него свисс и стегнула мужчину по лицу. Тот даже не попытался уклониться, только глаза прикрыл.

- На колени, мерзавец! – приказала девушка. Но тот не шелохнулся.

- Я знаю, почему вы беситесь… - внезапно произнёс он. – Вы хотите меня. Вам нравятся мужчины. Но я предпочёл женщину…

- Ты… - не нашлась, что ответить девушка, смутно осознавая его правоту. Затем взяла свежую ветку свисса и приказала Лайэму снять тунику. Когда тот повиновался, она начала методично его хлестать, пока не устала рука и не закончился свисс. В конце экзекуции Лайэм уже лежал на полу – не выдержав ужасной боли, он потерял сознание.

Когда рука девушки устала и ярость отступила, она перевела дух и огляделась. Льяса, тихонько скуля, забилась в угол, а Лайэм неподвижно распластался на полу, покрытый сеткой вспухших полос.

- Ступай к себе, негодница, - приказала Ильяса. – Тебе запрещено покидать комнату без моего разрешения…

Девочка подползла к госпоже и обхватила её за колени.

- Не убивайте его… - проскулила она. – Он не хотел… Я сама приставала к нему… Соблазняла… Я… Я захотела познать… какая она… мужская любовь…

Ильяса раздражённо отпихнула рабыню.

- И какая она? Тебе понравилось?

- Нет… Больно… Неприятно…

- Сколько раз ты отдавалась?

- Один… Это было лишь раз.

- Пошла вон… Я не хочу тебя видеть, - устало произнесла Ильяса.

Плача, Льяса удалилась. Алмостка опустилась в кресло и задумчиво уставилась на неподвижное тело Лайэма, решая, что с ним делать.

Она сидела долго, с грустью размышляя о человеческом непостоянстве и предательстве. Ну, Лайэм – понятно… Он молодой здоровый мужчина, не чуждающийся легкодоступных удовольствий. Но Льяса, Льяса… Маленькая предательница… Вероломная изменщица… Коварная обольстительница…

От грустных раздумий девушку отвлёк слабый стон. Это пришёл в себя уданец. Судорожно вздохнув, открыл глаза. Затуманенный болью взгляд встретился с мрачным взглядом "хозяина". Бледные губы скривились – то ли мужчина пытался улыбнуться, то ли это была судорога боли.

Девушка наклонилась и с плохо скрытой болью произнесла:

- Ты нравился мне Лайэм, не буду отрицать… Но не в том смысле, который ты подразумевал. Всё гораздо глубже и запутанней… Но ты меня разочаровал. Что с тобой сделать? Убить, продать? Отослать на рудники?

Мужчина тяжело дышал, сдерживая стоны, и молчал.

- Ты хоть любишь Льясу? – неожиданно спросила Ильяса.

- Она хорошая девочка… - с трудом прошептал Лайэм.

- Она несдержанная дурочка! Как она могла допустить беременность? Её учили, как избегать последствий!

- Она слишком горяча… Когда попала в руки настоящего мужчины – забыла обо всём! – глядя с вызовом, ответил мужчина.

- Настоящий мужчина! – презрительно произнесла девушка. – Ты просто обычный похотливый грубый и вонючий кобель, как все вы! – внезапно вспыхнула она, но тут же взяла себя в руки. – Тебе нужен этот ребёнок? – резко сменила тему.

Глаза мужчины потемнели, и взгляд стал мрачен.

- Это мой ребёнок… - процедил он.

- Конечно, твой! Твой и Льясы. Дитя двух рабов. Когда он родится, я выгодно его продам, так как уверен, что малыш будет прехорошенький. Если это будет девочка, её возьмут в Школу Наслаждений, по окончании которой, она будет ублажать старых пресыщенных пердунов. А если мальчик – вполне возможно, его ждёт та же участь… - засмеялась девушка. – Слушай, а это неплохая идея… Наверное, позже, я позволю вам сделать ещё одного малыша… Вы будете у меня парой племенных производителей!

- Ну, ты… - Лайэм даже приподнялся, словно собирался наброситься на ненавистного господина, но тут же со стоном рухнул обратно.

Ильяса засмеялась и встала.

- А ты о чём думал, когда совал свой мерзкий отросток в лоно чужой женщины? Что просто пошалишь немножко и отвалишь? За каждый грех бывает расплата!

Ильяса вызвала эконома и приказала заковать Лайэма в кандалы и посадить на хлеб и воду до особого её распоряжения.

Остыв и одумавшись, маленькая блудница приползла к госпоже, как побитая собака, и попросила избавить её от позорного бремени. Ильяса не стала противиться и расщедрилась на опытного городского лекаря, который при помощи хитроумных снадобий и несложных манипуляций изгнал из чрева девушки незаконный плод. Льяса перенесла операцию нелегко, долго болела. Одно время Ильяса думала, что маленькая шалунья отправится к своим дикарским праотцам. Но молодость и крепкое здоровье, правильное лечение и хороший уход помогли девочке побороть болезнь, и она встала на ноги.

Борьба за жизнь Льясы длилась больше месяца, и всё это время Лайэм сидел в стриксе. Некоторое время Ильяса склонялась к мысли продать раба, но потом передумала. Нехотя, женщина призналась себе, что уданец ей нравится, что она даже немного влюблена в него. Поэтому её так задела его связь с Льясой.

Рабыню Ильяса тоже простила, ведь она была просто маленькой страстной дикаркой, жаждущей удовольствий и любви. Когда та поправилась, она вновь приблизила её к себе, словно между ними не было никаких размолвок. Вначале льежка прятала виновато глаза в присутствии госпожи, но потом вновь стала весёлой и беззаботной. Она больше не переживала за Лайэма, узнав, что госпожа оставила его в живых. Правда, пару раз, украдкой, пробиралась к стриксу и передавала узнику еду и вино, подкупив охрану, о чём стало немедленно известно Ильясе. Но она не стала наказывать ослушницу.

А, спустя некоторое время, когда женщина совсем остыла и успокоилась, она велела выпустить Лайэма из узилища и вернула к прежним обязанностям.