57. Перевёрнутый мир. Глава 56: Возмездие

Идея Фила увенчалась успехом. Общими усилиями ему и бойцам удалось отцепить от подъёмника увесистый моток стального троса с прицепленным к одному из концов крюком. К этому моменту Воевода уже придумал, что именно собирается с ним сделать, так что приказал другим всадникам не брать с собой ничего лишнего — гораздо разумнее было отправить их на разведку налегке. Так что Чарльз сразу же послал их вперёд, а сам вместе с Шефером кое-как дотащил тяжеленную лебёдку до Пёстрокрыла (так звали его горделивого колибарра) и помог Арбайту закрепить её на спине птицы с помощью ремней. На всё про всё ушло ещё полчаса — стало быть, больше убитых солдат, больше разрушенных башен.

Похоже, никто из его подчинённых так и не понял, что произошло на самом деле. Должно быть, они решили, что Воеводе стало дурно, а как только он оклемался, то сразу вскочил и помчался в бой. Единственным свидетелем его позора оставался Филиус Шефер — тот, кто вырвал его из бесконечного круга отчаяния и скорби, тот, кому хватило терпения выслушать всё то жалкое нытьё... Почему этот мальчишка вообще стал его слушать, почему продолжал верить в него тогда, когда Чарльз сам в себя не верил? Почему не сказал более ни слова о потерянном по его вине драгоценном времени, почему не упрекал и не обвинял его, как Воевода того заслуживал?

Сколько людей погибло за этот потерянный час из-за его слабости? Сколько родителей уже потеряло своих сыновей из-за того, что он не смог смириться с собственной утратой? Сколько семей лишилось крова из-за его эгоизма, его малодушия, его уныния? Любой другой человек, узнав об этом, уже никогда не стал бы уважать его и следовать за ним — любой, кроме чудака Филиуса Шефера. Почему же даже после того, как он узнал всю правду, в его взгляде вместо заслуженного презрения было лишь прежнее восхищение? Почему он с такой лёгкостью дал Воеводе второй шанс? Почему простил ему преступное бездействие? Чарльз не знал ответа, и, честно говоря, не хотел снова возвращаться к этой теме. Сейчас лишь одно имело для него значение: сделать всё, что в его силах, чтобы исправить свою ошибку и стать достойным памяти Эрвина.

Вслед за Филом Чарльз забрался в седло, чтобы быть готовым вылететь без промедления. Не прошло и пары минут, как с новостями вернулись разведчики. Грим приземлился прямо рядом с Пёстрокрылом и, не спешившись, доложил:

— Воевода, мы обнаружили вражеского лидера! Мы летели в сторону Небесного Города и почти сразу наткнулись на их шары — правда, больно мелкие. Они парили друг за другом цепью, от самого города. Так что мы решили выяснить, куда эта "цепь" ведёт, и угадайте что — нашли ту самую громадину, которая нам и нужна! Она в паре километров отсюда, и к тому же одна — во всяком случае, других больших "драконов" поблизости не было.

— Отлично! Лучшего шанса у нас не будет! — воскликнул Чарльз. — Вперёд, ребята! Покажем им, чего мы стоим!

Он взмахнул поводьями, и Пёстрокрыл резво соскочил с моста, но тут же от неожиданности полетел почти вертикально вниз: столь тяжёлый груз был для него непривычен. От такого пике дух перехватило даже у Воеводы, а уж бедняга Фил за его спиной так и вовсе завопил от ужаса.

— Держись, Шефер! — прокричал Чарльз, изо всех сил потянул поводья и, наклонившись к голове истошно кричащего колибарра, ласково и твёрдо сказал: — Спокойно! Потерпи немного! Ты это выдержишь, я знаю! Лети же!

И верный друг, послушавшись его, тотчас замахал крыльями с удвоенной силой и выровнялся в воздухе, а затем снова принялся набирать высоту. Обеспокоенный Грим спикировал вслед за Воеводой и поравнялся с ним, но тот лишь махнул ему рукой, сделав знак лететь вперёд. Тем не менее, на сердце у Чарльза всё равно было неспокойно: Пёстрокрыл явно был на пределе своих возможностей, и кто знает, надолго ли его бы хватило. Впрочем, сейчас важно было продержаться хотя бы несколько минут. Лишь бы только долететь до цели, воплотить задуманное... А уж хватит ли сил после этого вернуться назад — дело десятое.

Они летели сквозь бурю, навстречу слепящему глаза ветру и дождю, и всё же Воевода смотрел только вперёд, крепко стиснув поводья, и терпеливо ждал, когда же впереди покажется ненавистный враг. Конечно, главной целью их безумного полёта было спасение города, но кроме этого в душе Чарльза с каждой секундой усиливался другой, гораздо более личный мотив. И вот, наконец, где-то вдалеке сверкнула очередная молния, и на её фоне впереди стал виден чёрный силуэт — огромный вытянутый шар, предводитель механических "драконов", бронированная летающая цитадель, во чреве которой трусливо прятались мерзавцы, ответственные за гибель тысяч невинных... И гибель Эрвина!

— Ну здравствуй, паскуда! Я не забыл нашей встречи! — прошипел Чарльз, сверля цель взглядом и чувствуя, как всё внутри закипает от ярости. — Молись Творцам, пока можешь! Настал твой час расплаты!

***

— Ваше Высочество, мы облетели вокруг всего города, — доложила лейтенантка Катрина. — Скоро подойдём к центральной башне с южной стороны. Придётся прервать цепь разведчиков, чтобы обогнуть её.

— Пускай часть шаров летит вперёд и сформирует новую цепь по ту сторону башни! Мы ни на секунду не должны лишаться сведений! — спокойно приказала Элизиана, стараясь не показывать беспокойства.

Эта маленькая неувязка сейчас была совсем некстати: с того момента, как Губернаторша велела выпустить в городе Мальсов, оттуда не приходило никаких необычных сигналов. Это означало, что оставшиеся корабли продолжали уверенно продвигаться вперёд. Однако это отнюдь не значило, что им удалось покончить с Доминусами. Вполне возможно, что враг перегруппировался и уже был готов нанести новый удар. Больше всего Элизиану волновало то, что, задействовав Мальсов, она израсходовала свой последний козырь, и в случае новых неутешительных донесений она уже никак не смогла бы повлиять на сражение. Иными словами, ей оставалось только сидеть и ждать исхода, что было мучительнее всего. И хотя Губернаторша была уверена в успехе плана, это мерзкое чувство собственного бессилия то и дело порождало постыдные сомнения. Что если она поторопилась? Что если эта безумная затея всё же была... ошибкой?

В первый раз за всю битву сердце Элизианы вдруг сжалось от страха, взгляд заметался из стороны в сторону, и в этот же самый момент пилотесса вдруг воскликнула:

— Ваше Высочество... Смотрите!

Губернаторша взяла себя в руки и подняла глаза. Катрина зачем-то показывала рукой на обзорный иллюминатор, и поначалу Элизиана не поняла, что лейтенантка могла там увидеть кроме непроглядных туч, но через пару секунд всё же заметила нечто, что заставило её застыть в недоумении. Шторм уже начинал немного ослабевать, так что в свете прожекторов вдалеке можно было различить три приближающиеся точки — такие же, что ей уже довелось видеть в день их прибытия в Лаборум. Даже с такого расстояния были заметны стремительные движения крыльев гигантских птиц.

— Это снова те всадники? — прищурившись, спросила Губернаторша, впав в замешательство. — Они вдруг решили напасть на нас? И зачем? Их оружие ведь никак не сможет нам навредить, и им это известно! На что, Туприссий побери, они надеются?!

— Разрешите не согласиться, Ваше Высочество! Они всё же представляют опасность! — возразила Катрина, встревоженно оглянувшись на неё. — В прошлый раз один из них протаранил двигатель и уничтожил его, помните? Что если сейчас они хотят сделать то же самое?

— Вот как, значит? — прошипела Элизиана, сжав кулаки от злости. — Самоубийственная атака?! И это лучшее, что Сапий смог придумать?! Неужели он так и собирается посылать остатки своего народа на смерть, пока не останется никого?! И все эти наивные глупцы сдохнут, искренне веря, что отдали жизни ради высшей справедливости, понятия не имея, что просто стали пешками в чужой игре! Какая же.. отвратительная... низость!..

Она уже приготовилась лично командовать уничтожением этих жалких фанатиков, в ярости поднялась с трона и сделала глубокий вдох, но тут...

К горлу резко подступила тошнота. Перед глазами потемнело. Голову пронзила такая боль, что Губернаторша не удержалась на ногах и осела, ухватившись за подлокотник. Все размышления, все чувства, что занимали её в тот момент, исчезли бесследно, а их место заняло нечто другое — не мысль, не слово, и даже не образ, а чистое, лишённое всякого абстрактного олицетворения понятие, не допускающее толкований, не допускающее возражений, фундаментальный приказ, на человеческом языке означающий лишь одно:

"ГОВОРИТЬ. СЕЙЧАС."

Помутнение закончилось так же резко, как и началось, и Элизиана снова услышала взволнованный голос Катрины:

— Ваше Высочество! Что с Вами?!

— Неважно! — рявкнула Губернаторша, резко выпрямившись и дыша так тяжело, будто только что пробежала стометровку. — Неважно... Я... должна... идти. Меня... зовут.

Она с трудом выпрямилась и на дрожащих ногах спустилась со ступеней. Пилотесса испуганно выпрямилась, когда Губернаторша подошла к её нише и, глядя лейтенантке прямо в глаза, серьёзно сказала:

— Катрина. Оставляю это на тебя.

— Да, Ваше Высочество, — прошептала та, потрясённо отведя взгляд.

Держась за стены, чтобы не упасть от головокружения, Элизиана поспешила прочь с мостика. Конечно, рискованно было бросать командование в такой момент, но дело, по которому её вызвали, было куда важнее. К тому же, она явно не прогадала, доверив всё лейтенантке: стоило Губернаторше выйти в коридор, как за её спиной раздался властный крик, по-видимому, адресованный связистке:

— Чего уставилась?! Передай, чтобы готовили сигнитроны к бою!

"Сигнитроны... Всадники на птицах... Мышиная возня! Скоро всё это не будет иметь никакого значения, — думала Элизиана, спеша к своей каюте и уже вертя в руке железный ключ. — Скоро миру придётся иметь дело с силой, против которой ни у кого из смертных властителей не будет шансов. Неумолимой. Безжалостной... И добродетельной!"

***

— Слушай мою команду! — проревел Люфт, когда до вражеского шара оставалась всего пара десятков метров. — Грим! Вы с бойцами летайте вокруг и отвлекайте внимание их трубок на себя! Шефер! Как только мы будем достаточно близко, приступай к делу! Ты всё запомнил?

— Д-да, — сглотнул несчастный Фил, который чуть ли не утыкался лицом в лежащий перед ним огромный моток стального троса. — Но я не уверен, что...

— Как и все мы! — крикнул Воевода и хлестнул поводьями, заставив колибарра ускориться. — ВПЕРЁД! ЗА ЛАБОРУМ!

Они подлетели к передней части шара почти вплотную, когда Чарльз резко свернул в сторону, едва ли не чудом избежав столкновения. Даже привыкнув к полёту, Фил оказался не готов к таким виражам и закричал от страха, намертво ухватившись за трос, часть которого уже заблаговременно размотал и держал на коленях. Оценивая обстановку, они пронеслись прямо под ревущими "ветряками" сбоку шара, над которыми, как и ожидалось, уже выдвинулись готовые стрелять трубки. Лететь рядом с ними было смертельно опасно даже на такой огромной скорости, поэтому Люфт не стал рисковать и подниматься, а вместо этого просто пролетел мимо шара и принялся разворачиваться для второго захода.

— Мы вас прикроем! Делайте своё дело! — прокричал следовавший за ними Грим, развернул колибарра и полетел вдоль шара, прямо на уровне ряда трубок.

Разумеется, на него тут же обрушился град сияющих снарядов, но попасть в вёрткого всадника врагам не удалось. Что было более важно, так это время, требовавшееся каждой трубке для повторного выстрела — никак не меньше, чем секунд пять — вполне достаточно, чтобы успеть что-то сделать прямо у них перед носом. Следуя за Гримом, Люфт выровнял колибарра так, чтобы пролететь прямо над "ветряками".

— Приготовься! — скомандовал Воевода, снова ускорившись.

Фил, сглотнув, схватил один конец троса с прицепленным к нему крюком для перетаскивания грузов и размахнулся для броска. В тот самый момент, когда колибарр поравнялся с шаром и пролетел над лопастями, Чарльз что есть мочи заорал:

— ДАВАЙ!

Арбайт, для верности тоже издав воинственный крик, со всей силы бросил крюк, целясь в решётчатую металлическую опору, на которой держался один из "ветряков". Но, разумеется, хоть как-то прицелиться на такой скорости и к тому же глядя в противоположную от направления движения сторону было практически невозможно, поэтому крюк даже не долетел до цели.

— Мимо! — с досадой сообщил Фил и принялся затаскивать тяжеленный трос обратно.

— Попробуем снова! — ответил Люфт, направив колибарра вниз.

Избежав вражеского огня, они снова вернулись к передней части шара и вместе с остальными всадниками перегруппировались для следующего захода. Однако в тот момент, когда они развернулись, им в лицо вдруг ударил яркий белый луч. Так же неожиданно он погас, а затем вспыхнул ещё несколько раз подряд.

— Какого Туприссия?! Они пытаются ослепить нас?! — прорычал Воевода, но от курса не отклонился.

Фил снова приготовился метнуть крюк, учтя ошибку прошлого раза: тогда он слишком поздно откликнулся на команду Чарльза и бросил трос, когда они уже пролетели мимо "ветряка". Сейчас же он был готов: как только остальные всадники отвлекли вражеские трубки на себя, а Люфт дал команду, Арбайт доверился внутреннему чутью, швырнул крюк вслепую и не прогадал: внизу отчётливо послышался звон металла. Однако почти сразу же стало ясно, что радоваться рано: хоть Фил и подгадал нужный момент, но бросок сделал как попало, в результате чего крюк просто ударился об опору и отскочил.

— Не выходит! — в отчаянии воскликнул Фил, когда они вновь оказались в безопасной зоне. — Я не смогу! Не надо было меня брать...

— Будем пробовать, пока не получится! — отрезал Воевода.

Пролетев мимо шара, всадники снова собрались перегруппироваться, но тут Грим, приблизившись к Люфту, громко крикнул и показал рукой вдаль:

— Воевода! Глядите!

Развернувшись в сторону врага, Чарльз тоже увидел то, на что указал сотник, и выругался с досадой. Из туч далеко впереди, спеша на выручку своему главарю, уже приближалась целая колонна небольших шаров — должно быть, враги, неспособные попасть по юрким всадникам, дали сигнал своим прихвостням с помощью тех ярких вспышек. Хотя никто из лаборанов ещё не видел, чтобы эти мелкие, вечно крутившиеся позади больших "драконов" разведчики сами вступали в бой, их явно позвали сюда не просто так: если на каждом из них было установлено хотя бы по паре стреляющих трубок, шансы всадников на выживание под перекрёстным огнём оказались бы ничтожно малы.

— Сейчас или никогда! — воскликнул Люфт, взяв курс на левый бок шара.

Отвлекающая группа, разумеется, снова летела впереди, но на этот раз враги тоже учли свои ошибки и целились на опережение. Не успели всадники даже сровняться с шаром, как их настигли светящиеся снаряды. Гриму удалось сделать резкий манёвр и уклониться, но вот Ларатам на другом колибарре повезло меньше: сражённый вражескими выстрелами, он перевернулся кверху брюхом и рухнул в Бездну. Тем не менее, драгоценные мгновения были выиграны.

Сосредоточившись до предела, Фил в третий раз замахнулся крюком и метнул его ровно перед собой, да так, что он даже не закрутился. Последовавшая за этим секунда, казалось, тянулась вечность. Высунув голову из-за лебёдки, Арбайт наблюдал, как крюк подлетает к опоре "ветряка", а затем... Оставшуюся у него на коленях часть мотка немедленно сорвало с места, колибарр резко затормозил, а катушка на лебёдке начала неистово крутиться, разматывая упруго натянувшийся позади трос.

— Зацепился! — истошно закричал Фил, окончательно сорвав голос.

— ЕСТЬ! — проревел Люфт, — Держись крепче, Шефер! Пообрываем крылья этому гиганевру-переростку!

Хоть Арбайт и справился со своей задачей, радость немедленно улетучилась, когда он вспомнил, что самое опасное было ещё только впереди. Зажмурившись, он крепко схватился за ремни, и как раз вовремя: Воевода резко направил колибарра чуть ли не вертикально вниз, а затем развернулся в противоположном направлении, пролетел под "ветряком", так же стремительно "вынырнул" обратно, тем самым обмотав трос вокруг опоры. По счастью, крюк прочно уцепился за одну из железных перекладин и не сорвался.

Чтобы избежать вражеских выстрелов, Чарльз увёл колибарра вверх. Лабораны буквально чувствовали, насколько тяжело было несчастной птице, изо всех сил сопротивляющейся тянущему её назад тросу. Описав дугу над шаром, они спикировали к соседнему "ветряку" и провернули такой же трюк, на сей раз ещё быстрее и резче, отчего бедный Фил чуть ли не вылетел из седла — спасли его только ремни. Стоило петле замкнуться, как трос упруго натянулся между двумя опорами.

Но на этом дело не ограничивалось: закончив с одним боком шара, Люфт снова направил колибарра вниз и поспешил к другому. Пролетев под исполинским железным днищем, они вынырнули с противоположной стороны и тут же взмыли ввысь рядом с третьим "ветряком". К этому моменту крутящийся как бешеный моток троса был уже вполовину тоньше, чем изначально, и Фил, ко всему прочему, забеспокоился, что им попросту не хватит его длины. Однако когда они совершили головокружительный разворот где-то вверху и устремились вниз, обмотав трос вокруг очередной опоры, Арбайт вспомнил, что для волнений есть причина посерьёзнее: настало время для последней, самой важной части плана.

— Приготовься, Шефер! — скомандовал Чарльз и начал снова набирать высоту, взяв курс прямиком на последний, четвёртый "ветряк".

Фил знал, что должен был сделать, и, видит Фейберус, если бы он с самого начала в полной мере осознавал, на что подписывается, то точно последовал бы совету Люфта и остался в Плавильнях. Крепко держа одной рукой ходившую ходуном лебёдку, он принялся один за другим отстёгивать от неё ремни. Тем временем Чарльз с тревогой осматривался по сторонам в поисках Грима: сотник уже должен был догнать их и снова отвлечь на себя внимание. Тем не менее, по какой-то причине его нигде не было, и Воевода опасался худшего. Впрочем, даже если Гриму удалось уцелеть, без отвлекающего манёвра их шансы на победу всё равно были близки к нулю: для нанесения последнего удара Чарльзу с Филом нужно было пролететь прямо перед рядом трубок.

И всё же ждать чудесного возвращения Грима не было времени. Невооружённым взглядом можно было заметить, как их колибарр устал от кульбитов и тяжеленного груза на спине. Судя по тому, насколько медленнее и отчаяннее сделались взмахи его крыльев, сейчас он тратил свои последние силы, лишь бы только удержаться в воздухе. А между тем, вражеский шар всё ускорялся, словно пытаясь сбежать от всадников, и угнаться за ним, ещё и попутно проворачивая такие виражи, становилось всё сложнее. Хуже того, мелкие шары были уже совсем близко, и уже через минуту поравнялись бы с главным. Иными словами, у лаборанов не было иного выхода, кроме как нанести удар прямо сейчас.

Шепча молитву Творцам, Воевода направил колибарра вверх. Фил, уже отстегнувший последний ремень, крепко держал ничем не закреплённую катушку. Вражеские трубки, словно зная, откуда ожидать следующей атаки, были направлены в их сторону. Чарльз слыл лучшим всадником за всю историю, и хоть сам он едва ли согласился бы с такой оценкой, сейчас у него не оставалось иного выхода, кроме как действительно стать лучшим, применить весь свой многовековой опыт полётов и совершить невозможное...

И он сделал это.

На огромной скорости их колибарр взмыл вверх, прямо под обстрел трубок. Петляя из стороны в сторону, опускаясь и поднимаясь, совершая безумные виражи один за другим, они летели к своей цели — лопастям четвёртого "ветряка". Светящиеся снаряды градом сыпались у них над головами, подчас пролетая настолько близко, что лабораны отчётливо слышали треск шаровых молний. И всё же всякий раз, когда попадание казалось неминуемым, Воевода исхитрялся увернуться от выстрела, крутанувшись в воздухе и резко сместившись вверх или вниз. Никто и никогда ещё не управлял колибарром так мастерски, как Чарльз Люфт в тот миг, и ни один из вражеских снарядов так и не достиг цели.

Наконец, последние выстрелы отгремели, на ближайшие пару секунд опасность миновала, и Воевода, взяв курс точно на крутящиеся впереди лопасти, прокричал:

— Давай, Шефер! Покончим с этими гадами и летим домой!

Хоть троса на лебёдке почти не осталась, она всё ещё была невероятно тяжёлой; и всё же Фил понимал, что если не справится сейчас, то всё, что произошло за последние дни — поход, поиски Доминусов, битва, возвращение Люфта в строй и их последний отчаянный полёт — окажется напрасным. Закричав от боли в мышцах, он поднял катушку над головой и размахнулся для броска. Они подлетели к лопастям почти вплотную, и в последний момент, когда клюв колибарра уже почти соприкоснулся с ними, Чарльз резко увёл его в сторону, а Фил изо всех оставшихся сил швырнул катушку в "ветряк".

В тот миг мощь технологии захватчиков обратилась против них самих. Угодив в неистово крутящиеся лопасти, лебёдка тут же застряла, и стальной трос принялся наматываться на них, натягиваясь с нечеловеческой силой. Петли на остальных трёх опорах сжались, раздавив и разрезав тонкие решётчатые каркасы, и все три "ветряка" в одночасье оторвались от шара и рухнули вниз. Четвёртый же через считанные секунды окончательно заклинило и разнесло на куски.

— ДА! — взревел Воевода, отлетев на безопасное расстояние. — Ты смог, Шефер! Меткий сукин сын!

Фил, не в силах издать на звука, просто повалился назад, опёршись на спину Чарльза. Его сердце бешено колотилось, кровь так сильно прильнула к вискам, что Арбайту казалось, будто он вот-вот отключится, а в голове крутилась одна и та же счастливая мысль:

"Всё кончено... Мы справились... Справились..."

— Воевода! — раздался откуда-то издалека знакомый голос.

Это оказался Грим: колибарр сотника вылетел из-за шара с противоположной стороны и вскоре приблизился к ним.

— Я потерял вас из виду! Думал, вы ещё там не закончили, и продолжал отвлекать внимание на другом боку, вот дуралей! — радостно воскликнул он, подлетев вплотную. — Туприссий меня дери, вы это сделали! Его "ветряки" будто ножницами отрезало!

— Заслуга Шефера! — тяжело дыша, ответил Чарльз. — Мы не ошиблись, взяв его с собой!

— А я ведь помню, как мы с бойцами поймали его в туннеле посреди рабочего дня! — усмехнулся сотник. — Да, кто бы мог подумать... Но всё же, что теперь? Мы ведь только обездвижили дракона!

— Да ну? Я бы так не сказал, — усмехнулся Воевода, разворачиваясь в сторону врага.

Лишённый любых способов к маневрированию, огромный шар не только не замедлился, но и продолжил набирать скорость. Как и предсказывал Чарльз, ураганный ветер подхватил "дракона" и понёс вперёд, словно щепку. Должно быть, ранее враги ускорились, чтобы быстрее оказаться под прикрытием других шаров, но сейчас это вышло им боком: громадина неслась вперёд так быстро, что спешившие навстречу разведчики даже не успели сменить курс. Пытаясь уклониться от столкновения, они разрушили построение и бросились врассыпную, но это не помогло: беспомощный лидер настиг их и на огромной скорости врезался в ближайший шар.

Потеряв дар речи, всадники летели вслед за врагом, сносящим собственных прислужников одного за другим. Те, что не успели уклониться, были попросту уничтожены: при столкновении их непрочные каркасы разлетались вдребезги, словно разбитые горшки. Тем же, кто успел сместиться в сторону, повезло немногим больше: даже ударившись о лидера боком, они лишались "ветряков", получали слишком большие повреждения и падали в Бездну. По-видимому, сам лидер был не в пример прочнее, чем его прихвостни: столкновения не причиняли ему заметного вреда.

Наконец, уничтожив большую часть собственных войск, главарь устремился дальше, постепенно смещаясь в сторону города. Уцелеть удалось лишь нескольким разведчикам, которые тут же развернулись в том же направлении и испустили новую череду ярких вспышек. Значить они могли только одно: послание для штурмующих город соратников, призыв отступить и поспешить на выручку своему лидеру. Стоило всадникам осознать это, как они вскинули руки к тверди и победоносно закричали. Задача, ради которой они отправились в этот безумный полёт, и ради которой погибли два отважных летуна, была выполнена.

— Мы победили! Слышите?! ЭТО ПОБЕДА! — ревел Воевода, и его крику вторил счастливый Фил, который, правда, не смотрел на разгром врагов, а просто отдыхал в седле с закрытыми глазами.

— Смотрите! Там, впереди! — воскликнул Грим.

Всё это время они, разумеется, продолжали лететь вслед за шаром, стараясь не отставать. Они уже оставили позади совершенно дезориентированных и не пытающихся вступить в бой вражеских разведчиков, когда вдалеке, прямо на пути врага, сквозь тучи проступили очертания громадной башни.

— Дукториум! Так мы всё это время приближались к нему! — весело подметил сотник.

Чарльз ничего не ответил и подался вперёд, заставив Фила открыть глаза и встрепенуться. Затем, словно пытаясь догнать шар, он внезапно ударил колибарра в бока, отчего тот заметно ускорился.

— Воевода! Что случилось? Вы куда? — прокричал ему вслед Грим, но Воевода снова промолчал.

Не вполне понимая, что происходит, Фил обернулся на Чарльза и подметил, что тот снова напрягся до предела, прямо как во время боя. Вражеский предводитель на огромной скорости нёсся к Дукториуму, и Арбайт поначалу никак не мог взять в толк, зачем им сейчас подвергать себя опасности, если враг, судя по всему, и так обречён на гибель. А затем, исхитрившись сбоку посмотреть на лицо Воеводы, Фил всё понял. Сверля ненавистного врага взглядом, Чарльз спешил в последний раз взглянуть в лицо тем, кто отнял у него всё.