39. Перевёрнутый мир. Глава 38: Башни мудрости

Грохоча внушительными латами, Талион не торопясь шагал к покоям своего господина. Попадавшиеся на пути солдаты немедленно прижимались к стене и отдавали честь. Генерал прекрасно знал, что его они боятся не меньше, чем самого Феонара, и был этим вполне доволен. Он всегда знал, что страх — основа дисциплины, а абсолютный страх гарантирует абсолютное подчинение. На этом правиле в Валиноре было построено всё, и за последние две тысячи лет ещё не возникало повода в этом усомниться. Впрочем, внутри правящего круга действовали несколько иные законы. Именно поэтому, даже зная бескомпромиссную натуру Феонара, Талион ничуть не нервничал, хотя и нёс дурные вести.

Он знал, что правитель нуждается в нём, пожалуй, больше, чем в ком-либо из своих приближённых, и потому готов простить ему даже такие неудачи, за которые любого другого ждала бы смерть. Однако дело тут было далеко не только в полезности. Феонар не просто ценил Талиона как полезного союзника, но признавал его как равного себе. И хотя генерал всегда беспрекословно подчинялся своему господину, они оба прекрасно знали, что делает он это не из страха или заискивания, а по другой, гораздо более глубокой причине.

Как и всегда, крики Феонара он услышал гораздо раньше, чем дошёл до его каюты. Однако на сей раз они перемежались странным отрывистым треском, который Талион, впрочем, уже когда-то слышал, а за резной дверью мелькали яркие отсветы. Постучав и войдя внутрь, генерал встал у стены и принялся молча наблюдать за происходящим.

Уже слегка обросший Доминус, облачённый в роскошную расшитую золотом изумрудную мантию из личного гардероба Феонара, стоял на балконе, глядя в темноту и тяжело дыша. Сам правитель возлежал на диване с бокалом вина и воодушевлённо выкрикивал наставления:

— Давай, Фульгур, соберись! Ты ещё не выдохся! Три, два, один, ХЕРАК!

Доминус вздрогнул, глубоко вздохнул, а затем резко вскинул вверх руку. В тот же миг из кончиков его пальцев вырвались длинные ветвящиеся молнии, осветив каюту вспышкой.

— Высоси меня Унголианта! Да это была самая здоровая из всех! Отличная работа, Фульгур, ты делаешь успехи! — радостно воскликнул Феонар и обернулся к генералу. — Талион, ты видел, как он шмаляет? Это просто нечто!

— Навевает воспоминания, — задумчиво прохрипел тот.

— Не самые приятные, судя по твоей кислой физиономии, а? — подмигнул правитель и расхохотался.

Талион предпочёл не отвечать и бросил беглый взгляд на свою правую руку. Об этом мало кто знал, но под бронированной перчаткой отсутствовал указательный палец.

— Ладно, что было, то прошло! Если бы оно сохранилось, лабораны не сидели бы в своём загоне, это уж точно! — хохотнул Феонар, поднявшись на ноги. — Фульгур, мальчик мой, иди сюда! Ты отлично постарался!

Доминус растерянно поплёлся к нему. Он весь раскраснелся, и к тому же его пошатывало. Талион подозревал что дело тут далеко не только в усталости от применения дьявольской силы. Генерал считал, что оставаться наедине с этим порождением Мелькора и к тому же спаивать его было невероятно опасно, но Феонар, похоже, не разделял его опасений. Правитель по-свойски обнял Доминуса за плечо и встряхнул:

— Ну что, мой лысый друг, каково чувствовать в своих руках истинно илуватарскую мощь? Экстаз тот ещё, уж я-то знаю! Ты заслужил награду! Проси чего пожелаешь, может, ещё вина?

Доминус украдкой посмотрел на него и покачал головой. Похоже, его подташнивало.

— Ладно, похоже, ты и так в нужной кондиции! Я знаю, что тебе нужно! Думаешь, я забыл, как ты посматривал на моих красавиц во время нашего знакомства, а? Я знаю, что у тебя на уме, лысый ты проказник!

Феонар ехидно потряс пальцем и подошёл к устройству связи на стене. Нажав на кнопку, он проорал:

— Садрон! Вызови сюда девок, и поживее, бездельник хренов!

Услышав это, Фульгур заволновался и приоткрыл рот. Выглядело это настолько комично, что даже Талион еле сдержал ухмылку. Феонар же умилительно рассмеялся:

— Как глаза-то загорелись! А ты как думал, в мире множество удовольствий! Я считаю, нужно брать от жизни всё! Это то, что отличает нас, свободных людей, от скопища рабов! Лучшая еда, лучшая выпивка, лучшие девушки — всё это будет твоим, если пожелаешь! И это, мальчик мой, только начало!

Три эльфийки примчались моментально: они хорошо знали, что господин не любит ждать. На них были невесомые шёлковые одеяния, настолько тонкие, что просвечивались насквозь. Увидев их, Доминус вытаращил глаза и покраснел ещё сильнее.

— Дорогие дамы, позвольте представить вам Фульгура, моего почётного гостя. Он истосковался по женскому вниманию и нуждается в вашей помощи! Будьте с ним обходительны, а не то он может и поджарить ненароком!

Хихикая, девушки немедленно обступили обомлевшего Доминуса и принялись стаскивать с него мантию. Тот, словно невинный ребёнок, явно не знал, как нужно себя вести в подобной ситуации. Феонар еле сдерживал хохот, глядя на его скованные движения и робкие фразы. Вскоре девы уложили его на диван и приступили к делу.

— Откуда Вы родом, господин Фульгур? — томно интересовалась одна из них. — Вы такой гладкий и такой... большой...

— Ну ладно, отойдём-ка в сторону, пока меня зависть не замучила, — усмехнулся Феонар и вышел на балкон, поманив Талиона за собой.

Выйдя вслед за ним, генерал облокотился на поручень и окинул взглядом зависший вокруг флот и огни Лаборума где-то вдалеке. В воздухе сильно пахло озоном. Ещё одно напоминание о том злополучном дне.

— Итак, какую же благую весть принёс ты мне, о славный витязь Талион? — промурлыкал правитель, вращая вино в бокале.

— Боюсь, на этот раз вести не слишком благие, господин.

— Ну охренеть теперь, — проворчал Феонар, разом осушив бокал. — Моргот с ним, давай выкладывай.

— Мы не смогли найти и захватить других Доминусов. Разведчики осмотрели все ближайшие окрестности лаборанского города и не нашли ни единого живого существа. Ветряные генераторы и завод тоже покинуты.

— А что насчёт Акваториума? Он же охренеть какой огромный, вы что, не додумались искать там?

— Об этом я как раз собирался сказать. Разведчики, посланные туда, засекли матрианский боевой корабль, явно намеревающийся высадиться в водохранилище.

— Эти полоумные феминистки ещё здесь? — удивился Феонар. — Я-то думал, они давно уползли к себе домой, держась за разорванные задницы! Элизиана отчаяннее, чем я думал. И что было дальше?

— Разведывательный дирижабль не смог бы справиться с боевым, поэтому они приняли решение выждать и наблюдать. Примерно через час после того, как матрианки причалили, их... вынудили убраться.

— Вынудили? Через час?

— Разведчики видели, как их солдат-женщин что-то сбросило с моста. Затем их корабль отчалил и ушёл вниз.

Феонар присвистнул и отвёл взгляд от мрака за балконом. Видимо, ему показалось это забавным, поскольку он нервно заулыбался.

— Однако, кто бы мог подумать! Когда тебе тогда отвесили люлей у ветряков, я, честно говоря, принял это за досадную случайность. Там случайно оказались два Доминуса, ты не ожидал ничего подобного, расслабился и отхватил — ничего, с кем не бывает. Так я подумал. Но теперь... Ты понимаешь, что это означает? Пока я тут опустошаю винные полки и трахаю шлюх во все дыры, там, — он показал трясущимся пальцем на Лаборум, — там эти сраные хоббиты не сидят без дела. Думаешь, они так просты, эти лабораны? Да нихера подобного! Они тоже ищут Доминусов, которых сами и вызвали! И судя по тому, с какой охренительной лёгкостью разделались что с тобой, что с матрианкам, они уже преуспели в этом! Вполне возможно, что они уже переманили всех пятерых на свою сторону, собрали их вместе и выдали им ту древнюю броню с Сигилами, которую ты видел.

— Если так, то наши шансы на победу ничтожны, — помрачнел Талион. — Нам не под силу победить целый отряд Доминусов, мы оба давно это знаем.

— Нам, может, и не под силу, — прищурился Феонар и обернулся на Фульгура. — Но вот этот половой гигант вполне может стать ключиком к нашей победе.

— Он всего один. И к тому же круглый идиот.

— Ну, с его-то силищей мозги — дело второстепенное. Молниями он херачит так, что у кого угодно глаза полопаются. Я хотел проверить на Садроне, но потом подумал: нам здесь торчать ещё хрен знает сколько, а нового управляющего тут поди найди... Да и в том, что кроме него мы никого не нашли, есть свои плюсы. Если мы хотим, чтобы он убил остальных Доминусов, то ему не стоит ассоциировать себя с ними. Пусть считает себя эльфом! А что, он почти такой же, как мы! Только уши не эльфийские. Но в Валиноре есть хорошие пластические хирурги, так что это дело поправимое...

— В таком случае, каков будет наш следующий шаг? Долго ещё Вы будете промывать ему мозги?

— Ну, думаю, теперь у него есть чёткая мотивация выполнять мои распоряжения. Так сказать, пряник без кнута, — ухмыльнулся Феонар, глядя на усердно пыхтящего Доминуса. — Но посылать его в бой со своими собратьями прямо сейчас я бы не рискнул. Сперва нужно убедиться, что он готов. Я подумывал дать ему какое-нибудь простенькое поручение на вражеской территории. Проверить, сможет ли он выполнить задание и не обосраться в процессе.

— Уже придумали что-то конкретное, господин?

— На самом деле, есть одна идейка. Я всё прикидывал, есть ли в Лаборуме ещё что-нибудь ценное, кроме... ну, ты понимаешь, чего. И вот представь, отсасывает мне Индис... Или это была Арвен?.. Короче говоря уже всё, я близок к кульминации, и вот прямо в момент оргазма меня вдруг осеняет! У этих лаборанов ведь хранятся обширнейшие знания, труды сотен выдающихся учёных, накопленные за тысячи лет! И более того — если те слухи, что ходили о древней Лаборее верны, здесь хранятся записи самого Пророка Антидия. Ты можешь себе представить? Этот сраный Нефилим знал столько тайн мироздания, что охренеть можно! Я хочу заполучить эти труды! Я даже знаю, где они могут находиться — в Кристальных Башнях, пристанище лаборанских умников.

— И Вы хотите отправить за ними этого Доминуса?

— Саурон возьми, да! Это будет отличной проверкой его способностей!

— А заодно мы сможем взять в плен кучу лаборанов и наконец-то воплотить в жизнь Вашу дипломатию, — криво усмехнулся генерал.

— А вот это пока подождёт, — покачал головой Феонар. — Излишняя жестокость может заставить Фульгура усомниться в нас. Достаточно будет припугнуть парочку местных.

— Но что если это привлечёт внимание остальных Доминусов?

— Да брось, Башни далеко от остальных районов! Даже если его братки и узнают о нас, то не успеют примчаться туда. Фульгуру всего-то и нужно будет высадиться, найти сраную книгу или свиток, или на чём там писал этот Антидий, и благополучно свалить оттуда! Да! Так мы и сделаем!

Глаза правителя загорелись, что означало, что его уже не переубедить. В воодушевлении он вернулся в каюту и прокричал:

— Так, дружок, у меня для тебя приятные новости! Ты отправляешься на своё первое настоящее задание!

Доминус, который уже успел войти во вкус, с трудом выбрался из хитросплетения обнажённых тел и с испугом уставился на Феонара.

— Хорошо... — неуверенно сказал он. — А что надо сделать?

— Расскажу попозже. Не в этом суть! Ты, я вижу, не в восторге. Забыл, что я говорил тебе?

Фульгур крепко призадумался, так что правитель закатил глаза и продолжил:

— Мы с тобой — партнёры! Ты помогаешь мне, а я в долгу не остаюсь! Я уже многое дал тебе, но могу дать гораздо больше. Ты не просто будешь жить в роскоши и наслаждении! Если успешно справишься с заданием, то я... Я дарую тебе титул лорда и звание генерала в моих войсках!

Хотя Доминус навряд ли понимал смысл этих слов, Феонар специально произнёс их с особой важностью, так что эффект они возымели. Талион очень надеялся, что это была всего лишь уловка, но с Феонаром никогда нельзя было быть уверенным до конца. Воодушевлённый предложением, Фульгур уже собрался встать с дивана, но правитель со смехом остановил его:

— Да погоди ещё, сперва надо подготовиться! И к тому же, закончи начатое! Дамы, я смотрю, от тебя без ума!

Эльфийки, хихикая, затащили Доминуса обратно к себе. Наблюдая за этой умилительной сценой, Талион сохранял зверскую серьёзность, так что Феонар, бросив на него взгляд, в очередной раз прыснул:

— Талион, ты вообще когда-нибудь улыбаешься? Может, ты ещё и с девкой в постели такую мину давишь? О-хо-хо! Ладно, для тебя есть работа. Приготовь один корабль, отряди пару взводов, короче, сделай так, чтобы нашему герою-любовнику как следует прикрывали задницу, когда он отправится на миссию.

— Да, господин, — кивнул генерал и незамедлительно покинул каюту, радуясь, что наконец-то появился повод убраться отсюда подальше.

***

Тусклый свет факелов создаёт в зале гнетущий полумрак. Я с тревогой жду возвращения Дукторов. Что они хотят мне поручить? Что вообще будет со всеми нами после того, что произошло?

Наконец, они входят. Керда ведёт под руку престарелого мужчину. Он настолько худой, что напоминает обтянутый кожей скелет. На голове — только редкие комки седых волос, глаза застланы пеленой. Он вздрагивает от каждого резкого звука.

— Тьюрис через многое прошёл, — поясняет Сапий. — Он потерял зрение и больше не может говорить. Ему нужен помощник. Я думаю, ты, Оливер, отлично справишься с этой работой. Ну же, не бойся!

Жестом он призывает меня подойти к Тьюрису. Я делаю несколько шагов. Растерянное лицо старика с вытаращенными пустыми глазами выглядит жутко. Он оборачивается на мои шаги и протягивает трясущуюся руку. Переборов отвращение, я даю ему ухватиться за мой локоть. Керда медленно отпускает его, и Тьюрис опирается на меня. Он пытается что-то сказать, но издаёт только мерзкие хрипы. Я боюсь делать резкие движения: старик выглядит так, будто вот-вот развалится. Я вдруг осознаю, что хоть перспектива отныне и впредь находиться рядом с этим калекой и внушает ужас, позаботится о нём кроме меня некому. Остальные Дукторы будут слишком заняты, руководя выжившими. Ни один другой лаборан не знает, что пережили эти старики, и потому никто не годится на эту роль лучше чем я, видевший всё своими глазами. Я смиренно принимаю свою судьбу.

Первые недели моей новой жизни походят на сущий кошмар. Беспомощный, слабый старик не способен самостоятельно ходить, контактировать с кем-либо и даже питаться. Я вынужден ни на шаг не отходить от него. Трясущимися руками он неуклюже пытается объяснить, что ему нужно. Я помогаю ему ходить в туалет, кормлю с ложечки, укладываю спать. Я словно родитель-одиночка, ухаживающий за новорождённым младенцем. Мне не с кем поговорить, нельзя выходить за пределы покоев Тьюриса. Я чувствую себя пленником, связанным по рукам и ногам. По ночам я рыдаю в подушку.

Остальные Дукторы заходят проведать своего товарища, но поскольку он не может выражать свои мысли, ему приходится только слушать и изредка кивать в знак того, что он всё понял. Керда и Беллум смотрят на него с нескрываемым отчаянием. Как-то раз я подслушиваю их диалог у двери. Они считают, что Тьюрис, которого они знали, уже мёртв. Беллум в открытую называет то, что от него осталось, "пустым куском мяса". Единственным, кто так не думает, остаётся Сапий. Он сидит с Тьюрисом дольше всех, и у него хватает терпения, чтобы медленно общаться с ним через примитивные условные знаки.

Разгребая то, что осталось от местной библиотеки, Сапий как-то раз находит учебник языка для глухонемых. Он даёт его мне и предлагает обучить Тьюриса жестам, чтобы он мог снова полноценно выражать свои мысли. Я смиренно соглашаюсь сделать это, но сам в глубоком ужасе. Дело в том, что я не обучен грамоте, однако признаться в этом Сапию у меня не хватает духу. Я не знаю, что делать.

После тщетных попыток самостоятельно понять написанное в учебнике я полностью подавлен. Я продолжаю рутинно заботиться о своём беспомощном подопечном, ограничиваясь в общении с ним только вопросами, нужно ли ему что-нибудь. Как я могу обучить его чему-то, если мне самому нужен учитель? За помощью обратиться не к кому. Другие Дукторы сейчас слишком заняты, чтобы тратить время на меня. Если бы только рядом был кто-то образованный и не занятый ничем особенно важным...

Безумная мысль неожиданно посещает меня. Я слышал, что Тьюрис раньше был учёным. Такой образованный человек наверняка смог бы научить меня читать, если бы не его ограниченные возможности. Но с другой стороны — свободного времени у него хоть отбавляй, да и отвлечься от своего тяжкого положения ему сейчас не помешает. Набравшись храбрости, я как-то раз после обеда всё же задаю вопрос:

— Дуктор Тьюрис... Дуктор Сапий подарил мне учебник языка жестов. Он хотел бы, чтобы Вы ему обучились. Я мог бы Вам помочь, но я сам не умею читать. Я подумал, может Вы попробуете показать мне, какие буквы что означают? Если Вам это не сложно...

Честно говоря, я не ожидаю, что он согласится. В его положении подобная просьба звучала как издёвка. Однако, к моему удивлению, старик сразу же кивает и руками показывает, что ему нужно на чём-то писать. Я без особого труда нахожу бумагу и перьевую ручку, после чего начинаются наши первые неловкие уроки. Я спрашиваю у него, как выглядят на бумаге разные слова, и Тьюрис трясущейся рукой на ощупь выводит буквы. Получается коряво, и далеко не всегда ему удаётся правильно передать желаемое, но времени и терпения у нас обоих в избытке.

Почти сразу я понимаю, что каждому звуку соответствует своя буква, и это позволяет мне учиться более самостоятельно, не заставляя Тьюриса напрягаться понапрасну. Но необходимость заниматься со мной, похоже, совсем его не тяготит. Напротив, он с явным удовольствием наставляет меня, безмолвно поправляет мои ошибки, терпит мои первые неуклюжие попытки к чтению. Как только я начинаю понимать примерный смысл написанного в учебнике, то тут же возвращаю долг. Я вручную складываю его пальцы в нужные жесты и рассказываю, что они означают. Старику тяжело запоминать новую информацию, но он твёрдо намерен снова научиться общению.

Мы не торопимся, и учимся друг у друга, пока снаружи дукторских покоев проходят недели, месяцы и годы. Поначалу я даже не обращаю на это внимания, но апатичный и сломленный старик преображается на глазах. Его движения становятся всё более уверенными, дрожь и пугливость от каждого звука медленно сходят на нет. Внешне он всё ещё выглядит иссохшим, но утерянная после страшных событий воля к жизни постепенно возвращается к нему. И по мере того, как он становится способен всё более и более точно излагать жестами свои мысли, я перестаю видеть в нём тягостную обузу и бремя для своих плеч, и осознаю, насколько же повезло мне оказаться рядом с ним...

— Вот мы и добрались! — голос Люфта вырвал Оливера из приятных воспоминаний. — Да, это место я ни с чем не спутаю... Сколько же лет...

Туннель заканчивался аркой, над которой было вырезано бесстрастное лицо Ангоноса, покровителя учёных. За ней начинался резкий спуск на поверхность. Как и всегда, отряд обдало ледяным ветром, причём на этот раз порывы были куда сильнее — видимо, в Бездне начинался шторм. Своды туннеля остались наверху, и перед глазами путников предстала обитель мудрости во всём своём великолепии.

Пологий железный мост, почти такой же длинный, как мост к Дукториуму, вёл к основанию целого города, состоящего из узких белоснежных башен. В отличие от каменных башен Небесного города, эти циклопические сооружения имели не круглое, а треугольное основание, и были весьма тонкими, чудом не обрушиваясь под собственным весом. Их стены были покрыты облицовкой из отполированного кварца, переливающей в свете белых кристаллов, отчего это место и получило своё название.

Вотчина Визаратов неспроста походила на отдельное поселение — по сути, она им и являлась. Абсолютное большинство учёных не только работало, но и проживало прямо здесь, вдали от шума и суеты остальных районов (исключением были, разве что, городские врачи, для удобства проживающие в апартаментах Дукториума). Визараты всегда старались дистанцироваться от других каст, чтобы ничто не мешало их методичным и вдумчивым исследованиям. Они имели репутацию надменных снобов, справедливо полагая, что все технические чудеса, обеспечивающие лаборанам удобство и комфортную жизнь, были созданы благодаря их изысканиям.

Оливер, хоть сам и был Визаратом, бывал здесь нечасто. Тем не менее, устройство Башен он хорошо знал. Как и везде в Лаборуме, планировка научного центра была основана на шестиугольниках. В центре находилась самая большая башня, называемая Университетом. В ней проходило обучение молодых членов касты, отобранных в школе из самых интеллектуальных детей, прошедших специальный конкурс и экзамен. Также именно там находилась знаменитая библиотека, в которой хранились тысячи научных трудов, многие из которых сохранились ещё со времён до Катаклизма. Вокруг Университета вознижались шесть меньших, но всё ещё внушительных башен, в которых располагались исследовательские лаборатории, каждая из которых специализировалась на своей области: механике, химии, ботанике, медицине, метеорологии и философии. Вокруг них, в свою очередь, висели ещё двенадцать небольших башенок, служивших жилыми домами для учёных.

— Врагов, вроде, не видно, — заключил Мартин, внимательно осмотревшись. — Хотя, что им делать здесь, так далеко от города?

— Начнём с того, что мы вообще не знаем, зачем они напали на нас, — сказал Кассий, когда отряд направился вперёд. — Они очень хотят попасть в Дукториум, но почему? Я думаю, в этом нужно разобраться! Может быть, нашему всезнающему Оливеру есть, что сказать по этому поводу? Сапий ведь говорил, что его задача — анализировать всё, с чем мы столкнёмся. Но насколько я могу судить, вместо него этим занимается Том. Ну же, Оливер, поделись своими выводами! Если они есть, конечно...

— Есть, — холодно сказал альб. — Но я не могу их озвучить.

— Да ну? И почему же?!

— Это секрет Дукторов.

— Потрясающе! Ты всё знаешь, но не желаешь рассказывать тем, кто, на секундочку, рискует своими шкурами, чтобы спасти наш народ! — наигранно воскликнул Кассий. — Знаете что, с меня довольно! Никакой он не учёный! Просто верная шавка Дукторов, чья задача — промывать нам мозги, чтобы мы не начали думать самостоятельно!

Возможно, Оливер снова не смог бы сдержаться и поддался бы на провокацию, но сейчас ему в любом случае было не до этого. Странное чувство усиливалось по мере того, как они приближались к Башням. Перед внутренним взором возникло смутное пятно, которое не собиралось исчезать. Оно росло, и в конце концов превратилось в молнию, столь яркую, что она будто сверкнула перед глазами. Голова закружилась, и Оливер остановился, чтобы не упасть.

— Кассий, прекрати! — воскликнула Мари.

— Ну уж нет! За кого этот красноглазый умник нас держит?! — крикнул Админатор и преградил Визарату путь. — Я требую ответов, и прямо сейчас!

— Я чувствую своего Доминуса, — объявил Оливер.

Услышав это, все тут же воодушевились и даже позабыли о нагнетающейся ссоре — всё-таки, поиски Детей Фейберуса были важнее всего.

— Что ж, это было быстро, — усмехнулся Люфт. — Можешь определить, где он?

Альб на пару секунд закрыл глаза и сосредоточился на отчётливой точке в поле своего восприятия, после чего указал пальцем, как оказалось, точно на ближайшую башню.

— Отлично! Доберёмся до него, пока он куда-нибудь не смылся! — сказал Воевода.

— Эм, ребята! Кажется, нас уже встречают! — подал голос Филиус.

Присмотревшись, все разглядели то же, что и он: от башни по мосту навстречу им торопливо шёл лаборан в белой мантии. Вскоре он приблизился настолько, что стали различимы его седеющая шевелюра и внушительные усы. Пожилой Визарат так спешил, что сильно запыхался, и когда он всё-таки добрался до отряда, то только и смог выдавить:

— Дети... Фейберуса... Вас мы и ждали!

— Тихо, отдышитесь! — Мартин на всякий случай придержал учёного за плечо. — У вас всё в порядке? Один из Детей должен быть в этой башне, вы его не встретили?

— О да! — переведя дух, Визарат выпрямился и окинул путников взглядом, полным восторга. — О да, он здесь! И он просто удивителен!