37. Дай сердцу волю... Часть пятая: «Пассия». Глава 3

После памятного поединка Сэбастин продолжал вести себя, как обычно: сдержанно, вежливо, безотказно, исполняя любые приказы, распоряжения и капризы быстро и точно, с обыкновенной своей невозмутимостью. Элиот пыталась проникнуть в его чувства, но словно натыкалась на непроницаемую пелену тумана. Так умел скрывать свой внутренний мир только Санхар. Правда, он не говорил, что это преимущество исключительно Бессмертных. Любой человек с сильной волей и желанием мог научиться такому трюку. Нужно просто сдерживать эмоции и порывы, запрятав их так глубоко, что и сам не всегда отыщешь. Что же творилось в душе бывшего принца, раз он загнал её в такую яму, что даже сильная эмпатия Бессмертной не смогла ничего прочувствовать?

Закрытость дворецкого и раздражала, и радовала одновременно. Раздражала потому, что любопытство разъедало, как язва: чувствует ли он к ней что-то, и если чувствует, то что? Радовало осознание, что ей удалось поколебать его равнодушие и пробить брешь в броне самообладания. Он не «свард», не равнодушный бесчувственный клинок, прямой и холодный, покорный управляющей руке, а такой же уязвимый человек, как все.

Как развеять туман? Как достучаться до сердца? Как преодолеть отрешённость? Вот вопросы из вопросов! Просто подойти и сказать: «Я хочу тебя!» не поможет. Он может отказаться, но скорее, согласится с обычной вежливой покорностью. Но не этого желает её душа. Можно признаться в любви. Но останавливала не только боязнь услышать в ответ «Прости...», но и непонимание собственных чувств. Вожделение это или любовь? Искренняя привязанность или нехватка мужского внимания? Как понять саму себя?

«Одна удача дороже тысячи действий», - гласит виольская мудрость. А ещё говорят: «Нет в жизни радостей без слёз».

Почти всю центральную часть Осэма покрывали густые леса. Прекрасные охотничьи угодья и поставщик древесины. Санхар, во время нечастых посещений вотчины, любил поохотиться на гиззарда – большую хищную кошку со свирепым непредсказуемым нравом. Он специально завёз на остров парочку, и содержал в особом заповеднике, который охранял целый штат лесничих. Спустя какое-то время гиззарды расплодились и вырвались на волю, досаждая населению. Пока они убивали скот, их терпели. Из казны за каждое убитое животное выплачивалась компенсация. Но потом гиззарды начали нападать на людей. Мало находилось охотников выслеживать и отстреливать этих опасных хищников. Пришлось приглашать зверобоев из-за моря.

Каждый день, перед обедом, Элиот выезжала на верховую прогулку. Раньше её сопровождало несколько стражников охраны. Но в последнее время девушка брала только Сэбастина. Даже его молчаливая невозмутимость была ей приятна. Когда на узкой тропе кони сближались и колени всадников соприкасались, по телу виолки пробегала дрожь. Она сжимала челюсти, чтобы сдержать томный вздох, и вцеплялась в поводья, чтобы не заграбастать дворецкого в жадные объятия. Он, словно чувствуя состояние наместницы, косил в её сторону медово-карим глазом, затенённым густыми ресницами.

Маршрут пролегал по окрестностям: вокруг замка, иногда сворачивал в город, иногда поворачивал к лесу.

В этот день всё было, как всегда. Покинув ворота, всадники направились к водопадам, чтобы оттуда спуститься вниз, и по берегу речушки проехать до побережья бухты. Затем через город вернуться к замку.

Рёв ниспадающего потока гасил все звуки. Ветер приносил мельчайшую водяную пыль, оседавшую на коже и одежде крошечными капельками, сверкавшими в солнечных лучах. В воздухе дрожала и переливалась цветастая дуга. Элиот не уставала любоваться прекрасной картиной, нарисованной природой. С высоты скалы открывался чудесный вид на бухту и прилегающие окрестности. Город казался скопищем маленьких коробочек, рыжевших черепичными крышами. Корабли в бухте и порту – щепками с кусочками разноцветных тряпочек на спичечных мачтах.

Внезапно благодушное настроение виолки перебил укол тревоги. Она не успела осознать, откуда она исходит, как боковым зрением заметила вылетевшее из-за ближайших валунов пятнистое гибкое тело. Конь взвился на дыбы, и, поскользнувшись на мокрых камнях, рухнул в воду. Элиот среагировала мгновенно. Высвободив ноги из стремян, соскользнула с бьющегося в ужасе животного, увлекаемого стремительным потоком, и попыталась уцепиться за ближайший камень, торчавшей посреди стремнины, как сломанный зуб. Волны захлёстывали лицо, не давая вдохнуть. Сильное течение отрывало руки от скользкой поверхности. Она понимала, что не удержится и не выплывет. Путь один – вниз с обрыва вместе с потоком, и молиться богам, чтобы хватило глубины. В противном случае – изломанное искалеченное тело выбросит на берег. И кто знает, как поступят с ним глупые аборигены? Возможно, оплачут и торжественно похоронят, пока она будет в стадии восстановления.

Уже отпуская спасительный камень, Элиот увидела, что Сэбастин, борется с гиззардом. У дворецкого был только украшенный серебром айосец, который девушка подарила ему на днях. Но это не остановило безрассудного мужчину. Однако, заметив, что госпожа уносится с током вод, он повернулся к хищнику спиной и бросился в поток следом за ней.

- Нет! – только и успела крикнуть девушка, как её закрутило, завертело, потянуло на глубину и, швыряя, как тряпичную куклу с камня на камень, сбросило с обрыва. Лёгкие наполнились водой, боль от сломанных рёбер пронзила сознание, но всё поглотила спасительная тьма.