28. Рождение чудовища. Глава 28. Безумец Чима

- Ты что здесь делаешь?!

Накато вздрогнула. Она не могла бы сказать, что в голосе Изубы звучало заметнее: изумление или возмущение. Скорее, все-таки изумление.

- Прости, хозяин, - она, обернувшись, низко склонилась. – Учитель сказал, что в библиотеке есть свитки с записями музыки… Я не спросила тебя, можно ли мне посмотреть их, - она протянула ему свиток, что держала в руках.

- Хм. По-моему, это не музыка, - чиновник саркастически приподнял брови.

- Да, - она опустила голову. – Прости, хозяин. Этот свиток лежал на полке, и у него была такая красивая кисть… я только хотела разглядеть кисть и шнурок. А там такая интересная сказка! Я зачиталась.

Скорее всего, Изуба не разозлится – в этом Накато была практически уверена. Всего лишь сказка – выдуманная история об удивительных говорящих львах и гиенах, небывалых существах и духах, что вопреки обыкновению и своей природе являлись смертным. Что удивительного, что горской девице сделалось любопытно? Необразованные простые люди любят сказки. Но испугаться она была обязана – даром, что ничего предосудительного не делала.

Изуба хмыкнул. Накато, не поднимая глаз, знала, что он усмехается.

- Я не запрещаю заходить в библиотеку, - проговорил он. – Неожиданно, что ты захотела обучиться музыкальной грамоте. Ты и читать, выходит, умеешь?

- Совсем немного, - солгала Накато. – Здесь такие рисунки красивые! – она показала свиток. – Хотела бы я уметь так рисовать…

- Сначала музыке обучись! – отрубил чиновник. – Чтение… что ж, сможешь учить новые песни, - он кивнул. – В свободное время можешь и сказки читать, если тебе хочется. Но учителя рисования тебе я нанимать не стану! Я взял в дом флейтистку, а не художницу.

- Конечно, хозяин, - она изобразила что-то среднее между кивком и поклоном. – Спасибо, я боялась, что ты рассердишься…

Он только рукой махнул. Хмыкнул с удивлением и вышел, качая головой.

Не разозлился. Просто удивился. Накато снова уселась на циновку, положила свиток на колени. Сказка и впрямь показалась ей интересной, хотя девушка и понимала – ее цель не в том, чтобы читать сказки.

В кабинете Амади она начала читать некоторые свитки. И теперь решила поискать сведения в библиотеке Изубы – ведь еще Амади говорил, что они здесь есть.

Удачным предлогом стала музыкальная грамота. Учитель показал ей знаки, которыми записывали музыкальные звуки. И показал, где в библиотеке хранятся списки разных мелодий. Были здесь и веселые песни, и неторопливые текучие мелодические ряды, и совсем уж невероятные записи – длинные песни, в которых помещались целые истории и легенды, в сопровождении удивительной музыки – подобных созвучий Накато и слышать в своей жизни не приходилось.

Амади наверняка сказал бы, что она снова отвлекается на несущественное.

Ей нужно создать видимость, будто она смотрит в библиотеке свитки с нотными списками. А она на деле пытается разобрать музыкальную премудрость. Еще и сказки читает. Впрочем, сказал бы он, так выглядит более правдоподобно. Никому в голову не придет, что флейтистке нужны свитки с записями о колдовских предметах.

О предметах, предназначенных для заключения в них душ.

Но вначале стоит ограничиться свитками с записью нот и сказками. Не стоит вызывать подозрений.

Накато задумалась. Получается, она все делает правильно. Так почему же ей кажется, что Амади был бы недоволен? Она усыпляет бдительность Изубы и его соглядатаев. Делает вид, будто ее ничто, кроме музыки и сказок, не интересует.

Только делать вид ей не приходится. Она и впрямь увлечена музыкальной грамотой. И ей интересны сказки.

Впрочем, сейчас это неважно. Интересны – оно и к лучшему: трудно было бы читать сказки, если бы на деле они ей были скучны.

А что ей нет дела до планов Амади и даже его судьбы…

Мысль оказалась неожиданной. Накато даже опустила свиток на колени. Ей безразлична судьба Амади. Судьба того, кто увел ее из кочевья, показал совсем другую жизнь.

Возле перегородки замерли чьи-то стремительные шаги. Накато обернулась ко входу в библиотеку. К ее изумлению, в открывшемся проеме появился колдун Эну. Кажется, не удивлен, увидев ее здесь. Явился нарочно за ней?

- Иди за мной, - он кивнул ей и направился прочь по коридору.

Недоумевающая девушка, оставив свиток, направилась следом. Эну провел ее коридорами на четвертый этаж центральной части дома. Там оказались покои колдуна – вдоль всех стен тянулись полки, под которыми выстроились сундуки и шкатулки самых разных размеров. На полках примостилась уйма всевозможных предметов, мешочков, тубусов, и тех же самых шкатулок, свитков и глиняных дощечек.

- Садись, - колдун кивнул на циновку возле небольшого стола.

Сам уселся по другую сторону. Зачем она ему понадобилась, хотелось бы знать? Накато уселась, сложила руки на коленях.

*** ***

- К тебе еще приходил во снах колдун Чима? – осведомился Эну. – Твой хозяин? – он кивнул на ее руку.

Накато покачала головой. Отметила мимоходом, что Эну, зайдя за ней, перегородку закрыл – видимо, приличия его не волновали. Впрочем – это ведь его кабинет, да и мимо никто не ходит. Здесь, в надстройке над центральной частью дома, было безлюдно. Некому смотреть, что колдун привел к себе флейтистку. А может, Изуба доверял колдуну куда больше, чем учителю. Или прав у колдуна в этом доме было больше. Еще бы – он ведь доверенное лицо чиновника!

- Значит, не приходил, - заключил Эну. – А зачем он вообще являлся тебе тогда, в застенках? Чего хотел?

- Не знаю, господин, - прошелестела девушка. – Он смеялся, как безумный, и нес несообразное. Вел себя, точно безумец – кривлялся, хохотал и болтал без умолку.

- До меня доходили слухи, что он тронулся умом за полгода-год до своей смерти.

- Я ничего об этом не знаю, господин, - она склонила голову. – Он мне об этом ничего не говорил…

- Вот славное дело! – рассмеялся Эну, качая головой. – Хотел бы я послушать, как Чима станет рассказывать, как он сам подвинулся в рассудке! – он задумался, глядя отрешенно в окно. – А недурно бы с ним поговорить, с Чимой, - заметил он.

Накато молчала. Поговорить с Чимой! Сама она точно не знала, кто такой – Чима, и где искать его дух.

- Вот что, - колдун встряхнулся. – Я знаю способ побеседовать с ним.

- Какой?! – насторожилась Накато.

- Сейчас сама увидишь, - отрубил колдун. – Поднимайся и помоги мне! – он выдвинул из угла медную подставку, достал зеркало.

Пришлось волей-неволей подниматься с места и помогать ему установить зеркало, жаровни и небольшую треногу перед зеркалом. Приготовления Эну насторожили девушку. Слишком уж знакомыми они выглядели. Не к добру, ох, не к добру он что-то затеял! И с Иму не посоветуешься – как это сделать при Эну? Она выполняла приказания колдуна, а мысли панически метались в уме.

Что он затеял?! Не иначе, решил вызвать дух Чимы…

Безвестного колдуна-ренегата, о котором она впервые в жизни услышала от Иму. И который понятия не имеет, что его имя использовали для лжи. Может, Эну хочет позвать Чиму через ее печать? То-то смешно будет, если откликнется Амади! Хотя ей самой будет точно не смешно.

*** ***

Однако печать ее трогать не стали.

Накато пришлось усаживаться перед зеркалом со стоящими по бокам жаровнями. Да, такую картину она уже видела! На севере, в поселке рудокопов. А точнее – возле шатра Иму.

Эну приказал глядеть прямо в зеркало. Точь-в-точь повторил для нее наставления, что она слышала некогда от Амади. Звать приказал колдуна Чиму.

И попробуй отказаться!

То-то Чима будет удивлен, услышав зов безвестной девицы. Сколько времени о нем не вспоминали? Судя по тому, что она слышала – не один год. А может, и не один десяток лет. Что им, спрашивается, мешало вызвать его прежде? Считают, что он охотнее явится на зов якобы своей куклы, отмеченной его печатью.

И что Эну, хотелось бы знать, хочет узнать от этого Чимы?

В душе шевелилась смутная тревога. Явится дух настоящего колдуна Чимы – и расскажет, что никакого отношения Накато к нему не имеет! Не его печать стоит на ее руке. Духи все видят, все знают. Расскажет дух Чимы о том, кто на самом деле – хозяин Накато.

- Эй-эй! Ты отвлеклась, - окликнул Эну. – О чем это ты задумалась! Я ведь сказал тебе, что нужно делать, - в голосе послышалось недовольство.

- Прости, господин, - девушка потупилась. – Я не умею все эти колдовские штуки, - она подняла на него глаза, захлопала ресницами.

Сама невольно сжалась – помнила, как поступают духи с бестолковыми смертными, стоит отвести взгляд от зеркала. Эну плюнул – испуг Накато был настоящим, так что он не мог не поверить.

- Да что же ты такая трусиха! – рявкнул он в сердцах.

- Это же страшно, господин, - заскулила Накато. – Колдовство, духи… а если этот колдун меня утащит, когда я его позову?!

- Да за ноги он тебя, что ли, утащит?! – вспылил Эну. – Он – дух бесплотный, он тебе ничего не сможет сделать! Ну, перестань трястись! Это приказ обо Изубы, - прибавил он вкрадчиво. – Господин Изуба приказал вызвать колдуна Чиму. И сказал, чтобы помогла в этом ты. Так что прекрати трястись, соберись с мыслями. И попытайся хотя бы недолго подумать о деле, а не о нарядах, бусах и своих мелодиях.

- Как скажешь, господин, - чуть не плача, закивала Накато.

Как ни хотелось ей увильнуть, а пришлось таки усаживаться и звать безвестного колдуна, как приказали. Эну хмурился – видимо, слишком тихо она звала. Накато и впрямь звала – а сама боялась услышать отклик.

- Я ничего не слышу, - заявил наконец колдун. – Ты должна мысленно кричать, будто пытаешься докричаться до кого-то вдалеке. Представь, что ты стоишь на одной горке, а тот, кого тебе нужно позвать – на другой!

- Я бы не стала звать кого-то на другой горке мысленно, - отозвалась Накато.

- Я знаю! – рявкнул Эну. – Ты бы орала во все горло. Здесь глотку драть не нужно. Представь, что ты кричишь. Позови громко, но мысленно.

- Громко, но мысленно, - горько повторила Накато, и мысленно похвалила себя за освоенное искусство вранья. – Господин Эну, ты сам представляешь, как это возможно?

- Я представляю, - мягко отозвался колдун. – И тебе тоже придется это представить! Хочешь ты того или нет.

Понятно. Увильнуть, отговариваясь страхом и неумением, не получится. Колдун не отстанет, пока она не сделает так, как он требует. Ей придется-таки звать колдуна Чиму, пока не дозовется до него. Чем-то это окончится? Иму говорил, колдун был не в себе перед смертью. А в своем ли уме окажется бесплотный дух?

И что этот дух надумает рассказать Эну… поверит ли Эну ему?

Накато звала мысленно безвестного колдуна-ренегата, которого никогда не видела. А в уме перекатывались беспокойные мысли. На что Изубе понадобился колдун Чима? Из-за неведомого браслета жрицы Саалиндж? Но Чима – дух бесплотный, как Эну намерен заставить его отдать то, что, как он считает, находится у Чимы?

А вот уничтожать печать на ее руке он не торопится. Видимо, считает, что еще может пригодиться.

- Ты отвлекаешься, - Эну вздохнул. – Ты позвала громко, а потом – все тише, и тише, и тише. Я уже едва различаю твой зов. И звучит он реже и реже, - он нахмурился с недовольством.

- Прости, господин, - пискнула Накато.

- Не прощу! – рыкнул колдун, заставив ее вздрогнуть по-настоящему. – Скажу обо Изубе, что ты не делаешь того, что говорят. Попрошу наказать тебя.

- Прости, господин, - повторила девушка. – Я буду стараться! Я попытаюсь, честное слово! – она уставилась на него преданным взглядом.

Эну выругался себе под нос, буркнул по обыкновению что-то о тупости горских пастухов. Кажется, благодаря ей, Накато, горцев станут считать совершенно безголовыми.

Она попыталась сосредоточиться. Нужно звать Чиму! Иначе Эну и впрямь разозлится. А злить его не хотелось. Колдун почти прекратил пугать ее – она привыкла к нему. Но не стоило терять осторожность – Эну оставался сильным, опасным колдуном. Ближайшим помощником Изубы. И все, что сейчас происходит, происходит по приказанию Изубы. И с его разрешения.

Колдун не отзывался.

Не слышит или не хочет слышать ее зов? Он ведь наверняка не ждал, что кому-то понадобится. Все-таки, если Чима и правда сначала тронулся умом, а потом – умер, наверное, и дух его не слишком разумен.

«Чима! Безумец Чима!»

Ей показалось, что от мысленного вопля раздалось эхо. Интересно, бывает эхо в мире духов? Отклика не было – она-то помнила, как колышется воздух, когда зов достигает ушей того, кого зовут. Невольно поежилась, вспомнив корявые пальцы, которыми обратились голые ветки кустарника.

- Лучше не зли его, - предостерег Эну. – Зря ты именуешь его безумцем. Кто знает, чего от него можно ждать?

- А ты меня не защитишь от него, господин? – Накато снова обернулась к нему.

- Зеркало! – рявкнул Эну, вскакивая с циновки.

Лицо перекосилось, глаза расширились и вылезли из орбит. Да помилуют ее боги – она ведь отвернулась от зеркала! Но ведь отклика не было… вначале.

От осознания собственной ошибки прошиб ледяной пот. Накато показалось, что за в затылок ей вцепились десятки когтей. Обернуться к зеркалу она не успела: ее ухватили за горло и потащили куда-то. Она взмахнула руками, раскрыла рот – но не сумела издать ни звука. Да помилуют ее боги и духи. Кажется, ее погубила собственная самоуверенность.

Не получалось ни вздохнуть, ни крикнуть. Барахтаться, брыкаться – все бесполезно. Руки и ноги не слушались. Они ей вовсе, кажется, перестали принадлежать.

Где она? Уже в мире духов или еще в комнате Эну? Лежит, должно быть, на полу – без чувств, беспомощная. Не в силах прийти в себя.

А вокруг клубится туман…

*** ***

- И зачем же ты меня звала? – скрипучий голос привел в себя.

Перед Накато стоял сгорбленный карлик с тщательно выбритой сизой головой и висящей единственной тощей косицей. Тусклые глаза пристально глядели на нее, тонкогубый рот кривился, съезжая на сторону.

Она стояла посреди клубов тумана, а карлик разглядывал ее в упор. Но взгляд не был острым и проницательным, как у того же Изубы или Эну, или у Амади. Глаза выдавали непроходимую тупость.

- Я, - Накато запнулась. Что же ему ответить?

- Кто ты такая?! – закричал карлик.

- Я не знаю, - она окончательно растерялась. – Мне сказали – позвать, и я позвала…

- Не реви! – приказал он раздраженно. – Терпеть не могу бабские нюни! – и неожиданно отвесил ей затрещину.

Накато отшатнулась – она и не поняла, как он ухитрился достать до ее лица.

Взбешенный карлик сопел. Чем она исхитрилась так его разозлить? Он недоволен тем, что кто-то потревожил его покой? Или есть еще какая-то причина? Она ведь толком и не знает, что происходит, когда зовут через зеркало. И в прошлый раз она звала живого человека, а не духа…

А Чима скалился, желтоватые белки глаз наливались кровью. Зол! Это, несомненно, тот самый Чима – точь-в-точь похож на то, как его описывал Иму!

Следующий удар пришелся по второй щеке. Накато вскрикнула.

- Я же говорил – терпеть не могу бабские нюни! – он уже завизжал. – Чего ты носом хрюпаешь?! Звала – так говори, чего надо! Ты сама-то кто такая?!

- Я, - она глубоко вздохнула.

Реветь нельзя! Нужно вспомнить, как брат приводил ее к старику Асите. Тот тоже терпеть не мог, когда при нем плакали. Голодная или битая – но следовало сдерживать слезы. Да и с чего ей сейчас-то реветь? Подумаешь – пара затрещин! Случалось отхватывать и похуже. Правда, давно. Отвыкла, должно быть.

- Меня зовут Накато, господин, - протянула она, хлопая торопливо ресницами, чтобы прогнать набежавшие слезы.

Она улыбнулась и мягко, как учили на уроках танцев и грации, опустилась перед ним на колени. Нехорошо разговаривать, глядя на господина сверху вниз. Пусть даже он ей на деле и не господин. Растянула губы в улыбке, стараясь глядеть ласково.

И с трудом скрыла изумление, увидев, как он с довольным видом осклабился.

Да помилуют ее боги! Мужчины и впрямь впечатлительны и доверчивы. По крайней мере, некоторые из них. Слабоумного карлика она исхитрилась обмануть лицемерной улыбкой.